Психологическое время личности в условиях глобализации: постановка проблемы

АННОТАЦИЯ

В статье содержится обоснование необходимости изучения психологического времени личности в условиях глобализации, обозначаются предмет и основная задача будущего исследования. Приводится анализ основных подходов и тенденций в изучении психологического времени личности в психологии и философии. Обосновывается возможность изучения поставленной проблемы в русле субъектного подхода, а также возможность использования теоретического конструкта хронотопа в исследовании психологического времени личности, включенной в процесс глобализации.

ABSTRACT

An article contains the justification of the need of the studying of personal psychological time in the conditions of globalization, there have been designated the subject and the main objective of the future research. The analysis of the main approaches and tendencies in studying of psychological time of the personality in psychology and philosophy is presented. The possibility of studying this problem within the subjective approach, and using chronotope as a theoretical construct in the research of psychological time of the personality included in globalization process is provided.

Современный мир с его глобализационными тенденциями выдвигает ценностные универсалии-бренды, применимые к любому сообществу, культуре, нации. Поэтапно во всех культурах, включенных в глобализацию, происходит замена понимания человека с его определенной цивилизационно-ценностной идентичностью на универсалистского потребителя, обладающего максимально, насколько это возможно, унифицированными характеристиками, с точки зрения потребностей и образа жизни, а также открытой природой, в рамках которой естественный процесс познания идентичен процессу потребления. Изменения, оказывающие влияние на жизнь человека, происходят во всех областях его жизни, где активно совершается перестройка экономических, социальных, технических, политических, культурных основ общества в постиндустриальном, информационном мире.

В новую постиндустриальную эпоху за счет резкого увеличения количества и плотности индивидуальных информационных событий в каждодневном процессе познания человека и возрастания числа воздействующих источников информации время сжимается и уплотняется. Потоки информации становятся настолько устойчивыми и обширными, что человек современный в своем бытии вынужден перейти от поиска информации, как превалирующей формы существования и саморазвития, к ее селекции, как своеобразной форме ментально-ценностного дрейфа.

Постепенно со сменой традиционного типа общества, через общество модерна – к постмодерну, происходит переход от размеренно циклического времени, характеризующегося нерушимым природным ходом вещей, к времени линейному, а затем от линейного времени к плюрализму времен в современной истории. Эти переходы сопровождаются сменой источника формирования фундаментальных сакральных ценностей личности. Если в традиционную эпоху в качестве такого источника выступала высшая сила, представленная религиозными институтами, а в период модерна - национальное государство, то в современную же эпоху постмодерна имеет место плюрализм источников и тенденций к десакрализации и подвижности индивидуальных ценностей.

Таким образом, детерминированность прошлого, настоящего и будущего становится все более сложной проблемой. С изменением пространственно-временной организации происходит ослабление зависимости социального опыта от социального места, что, в свою очередь, создает предпосылки для развития собственной дрейфующей конъектурной системы ценностей, отличной от национального типа сакрализированных ценностей, транслируемых государством и культурой. При этом само общество превращается в пространство свободной циркуляции множества типов ценностей, имеющих различное происхождение, формы существования и несхожие темпоральные структуры.  

Психологическое время, как часть социального времени, – это тот предметно-многоуровневый, комплексный практический аспект существования человека современного, который, как никакой другой, высвечивает общественные тенденции и изменения. В этом смысле анализ психологического времени личности во всех ее ипостасях позволяет наиболее точно выявить детерминанты существования личности в современном мире не только в статическом, но и в динамическом аспектах.

В современных условиях глобализации время, как никакой иной аспект, отражает триггеры социальной детерминации, механизмы социального воспроизводства и существования на уровне личности, общества и государства. Столь высокая роль феномена времени определяется увеличением динамики социальных ценностей, когда часть из них переходит из разряда сакрализированных в разряд натурализированных при значительной инфляции и формализации роли первых для личности. Ключевыми особенностями натурализированных ценностей выступают универсальность, чрезвычайно высокая динамика и неустойчивость, монетарное мышление в качестве объективной основы их оценки. С учетом того, что социальное время как таковое может фиксироваться лишь через изменения в социальном пространстве, а с психологической точки зрения – через изменения в структуре и мировоззрении самой личности, ее восприятии как текущих, так и фундаментальных ценностей, анализ психологического времени личности представляется более чем актуальным не только для понимания динамики норм социального общежития, но и социального строительства.

Как показывает анализ современного состояния проблемы изучения временных характеристик человека, она представлена весьма разнообразными и богатыми научными данными. Вместе с тем, исследования психологического времени личности носят разрозненный характер: изучаются отдельные аспекты этого явления (особенности восприятия и переживания времени в зависимости от возраста, социальной принадлежности, рода деятельности, места проживания), существует ряд локальных исследований в области социальной, экономической и кросскультурной психологии, выполненных преимущественно в ХХ веке. Однако, несмотря на широкий пул исследований по проблеме, целостной модели психологического времени современной личности и его динамических детерминант на сегодняшний день не обнаружено.

Сам конструкт «психологическое время» интерпретируется учеными неоднозначно. Наиболее часто в отечественной литературе встречается термин «восприятие времени» [28; 36; 48; 53; 61; 62; 68; 69 и др.]. Часть исследователей оперируют понятием «переживание времени» [15; 65 и др.], другие – формируют конструкт «отношение к времени» [19; 35; 45; 46 и др.], третьи – вводят понятие «временная организация» личности [35; 37; 51; 59 и др.]. Часть ученых не видят жестких разграничений между терминами, используя их в совокупности [1; 38; 46 и др.].

В последней четверти ХХ века наблюдался пик исследований нейрофизиологических и психофизиологических особенностей временной организации человека [11 и др.], а также процессуально-динамических характеристик психики [58; 68; 69 и др.]. Отдельно изучались хронометрические характеристики времени [22; 40; 65; 68 и др.]; способы реализации деятельности в различных временных условиях [21; 29; 37; 48 и др.], временные представления в зависимости от возрастных и личностных особенностей [4; 19; 27; 52; 57; 59 и др.]. В отечественной психологии предпринимались попытки изучения особенностей психологического времени личности, оказавшейся в критической ситуации [13; 41], при ранней алкоголизации [64], в условиях социальной нестабильности [10], в период кризисов [42].

В работах зарубежных психологов, раскрывающих особенности психологического времени личности, изучалась точность временных суждений во взаимосвязи со статусом в структуре межличностных отношений [77]; выявлялись особенности восприятия времени у жителей города и села [87]; у представителей различных социальных групп [92]. Исследования в рамках современной социальной психологии определяют характеристики субъективного времени крупных социальных групп в период социально-экономических изменений [16; 18; 20; 23; 24; 39; 42–44]. Изучается роль памяти (сохранение информации о прошлом) в поддержании позитивной групповой идентичности [25; 95; 100 и др.], в формировании сообществ и легитимации власти [3; 94; 101 и др.].

В рамках экономической психологии выполнены исследования психологического времени личности в связи с потребительским поведением [71; 73; 78; 79; 82; 83; 84 и др.], изучаются временные аспекты сберегательного поведения индивида [76; 85№ 88 и др.], трудовой мотивации [97 и др.], предпринимательства [72; 74 и др.], поведения безработных [89; 96 и др.], экономических ожиданий [25; 26; 31; 63 и др.].

Отдельные интересные исследования выполнены в рамках кросскультурной психологии. Так, изучалось восприятие и отношение к пунктуальности в зависимости от социокультурных условий [86], фокус на прошлом, настоящем или будущем времени в сознании индивида в различных культурах и социальных условиях [75], значимые отличия в характеристиках полихронных и монохронных культур [80], кросскультурные особенности временной перспективы – значимость будущего [91] и долгосрочная ориентация [81; 93; 98; 99]. 

Таким образом, несмотря на значительное число исследований психологического времени личности, выполненных в различных областях психологии, не складывается целостной картины структуры субъективного времени современного человека. Кроме того, большинство исследований выполнено в период индустриального общества, когда представление о времени личности, погруженной в устойчивую, логично понимаемую и воспроизводимую социальность, были довольно четко определены. Однако с инфляцией устойчивых детерминант социальности обществ постмодерна, диверсификации и многоукладности путей социального воспроизводства на всех уровнях современного нам общества стало невозможным выделить и конкретизировать устойчивые детерминанты поведения личности как на предметно-практическом уровне, так и на уровне смыслов. Возможно, в связи с этим до сих пор не была разработана модель психологического времени личности в постиндустриальной эпохе, когда многие социально-экономические и культурно-политические условия претерпели серьезные изменения, а темп жизни значительно увеличился.

Подобные противоречия современной ситуации видны и при анализе классических философских трудов, посвященных проблеме, в которых она раскрывается в контексте социального пространства и времени (А. Бергсон [6], Н.А. Бердяев [7], П. Бурдье [12], Г. Зиммель [32], П. Штомпка [67] и другие). Социальное пространство и время неразрывно связаны, тем не менее, изучение данной проблематики велось как с точки зрения социального пространства, где время играло вторичную роль или не бралось во внимание, так и с точки зрения социального времени, которое характеризовалось через социально-пространственные изменения. К примеру, проблемами социального пространства и различными аспектами его организации занимались такие авторы, как В.Е. Кемеров [34], Р.Э. Парк [47], А.Ф. Филиппов [60] и другие. Вопросы анализа социального времени поднимались в исследованиях Э. Авени [2], А.Г. Зарубина [30], П.А. Сорокина и Р.К. Мертона [54], В.Н. Ярской [70] и других.

Конечно, имели место попытки дать анализ тем изменениям, которые претерпело понимание времени личностью под воздействием глобализационных тенденций. Проблема изменений социального времени в условиях глобального мира разрабатывалась такими авторами, как Э. Гидденс [14], М. Кастельс [33] и другими. Однако в работах этих ученых, прежде всего, фиксировались те несоответствия, которые возникали с воспроизводством модели социального времени современного общества, нежели была приведена логика воспроизводства временных структур устойчивого постмодерна.

Принципиальной попыткой преодоления данного разобщения видится проведение комплексного анализа социального времени и пространства в рамках концепции «хронотопа». Под хронотопом (хронос – время, топос – место) в целом следует понимать некую социальную пространственно-временную определенность, имеющую четкую внутреннюю детерминированность и связанную общим смыслом происходящего во времени, по крайней мере, по отношению к определенной личности. С этой позиции, современное общество представляет собой не просто конгломерат личностей и социальных групп различного уровня с их интересами и мировоззрением, а набор динамически связанных типических хронотопов, в которые погружена личность. «Типичность» хронотопов определяется потребительской унификацией, свойственной процессу глобализации, разрушающему национально-специфические и локальные формы детерминации личности. В результате объективное усложнение социального пространства и времени, отсутствие его четкой ценностной определенности и диверсификация ценностных отношений личности нивелируется редукцией общих смыслов восприятия и поведения личности в рамках конкретных процессов повседневности, которые можно обозначить как определенный набор хронотопов. В этом смысле сочетание концептуального и практико-ориентированного анализа личностной организации времени, ее сиюминутной погруженности в обыденное прошлое настоящее и будущее имеет огромный потенциал для современного исследователя.

Термин «хронотоп» был введен А.А. Ухтомским в физиологии, а дальнейшее развитие концепция получила в трудах М.М. Бахтина [5]. Концепцию хронотопа взяли на вооружение и ученые – психологи: представители субъектного подхода опираются на нее при исследовании различных аспектов психологического времени [1]. Из всех существующих методологических подходов к изучению психологического времени личности данный подход, получивший свое начало в трудах С.Л. Рубинштейна, И.А. Джидарьян, К.А. Абульхановой-Славской, и нашедший отражение в работах Т.П. Емельяновой, О.В. Кузьминой, Т.А. Нестика, представляется наиболее перспективным.

В центре концепции личностной организации времени, разрабатываемой школой К.А. Абульхановой-Славской [1], находится сама личность и проблема ее самореализации в целостной системе отношений к миру. По мнению ученого, личность возможно представить как субъекта, своеобразным образом интегрирующего разные уровни психики, включающего свой временной тип в социальный и культуральный временной континуум, организующего время своей жизни и деятельности. Категория личностного времени в концепции К.А. Абульхановой-Славской раскрывается через понятие активности, которая и выступает как реальная организация личностью времени жизни – использование времени, его умножение, ускорение, периодизация жизни и т. д. [1, c. 19].

В рамках данного подхода В.И. Ковалев раскрывает понятие трансспективы, отражающее единство прошлого, настоящего и будущего, а также представляет первую в отечественной психологии типологию личностной организации времени. Согласно В.И. Ковалеву [35], отношение ко времени есть «сердцевина всех отношений личности», носящее ценностный характер. «В зависимости от того, что отдельный человек считает в своей жизни самым важным, необходимым и существенным, как раз и образуется различное отношение к использованию каждым человеком времени собственной жизни и ее различная ценностно-временная ориентация» [35, с. 20].

Последующие исследования, выполненные в рамках школы, отражают взаимосвязь психологического времени и личностных особенностей субъекта, доказывая тем самым влияние уровня субъектности личности на восприятие и организацию времени [8; 9; 19; 37; 38; 51; 52 и другие].

Представителей данного подхода объединяет также тот факт, что они рассматривают психологическое время личности в тесной взаимосвязи с жизненными ценностями, как индивидуальными, так и культурно обусловленными. «Расширение» границ настоящего, по мнению К.А. Абульхановой-Славской, достигается только усилиями осознания и переживания, воссоздающими человеческую культуру, т. е. ценностным сознанием и переживанием [1, с. 265]. Как отмечалось ранее, В.И. Ковалев рассматривает отношение ко времени как «сердцевину всех отношений личности», носящую ценностный характер [35, с. 20]. Компетентность во времени (термин О.В. Кузьминой) вскрывает систему смыслов человека, проявляется в осознании социальной значимости эффективной организации времени, личной ответственности за реализацию своего времени как ресурса и раскрывается через силу побуждения к организации времени жизни и деятельности и стремление реализовать свой потенциал в жизни [38].

С точки зрения взаимосвязи психологического времени личности и жизненных ценностей (индивидуальных и культурных), важное значение имеют исследования Ш. Шварца [66], выполняемые им и его коллегами на протяжении многих лет. Несмотря на то, что в них нет непосредственного упоминания о психологическом времени и его месте в системе ценностей индивида, они, тем не менее, позволяют близко подойти к заявленной нами проблеме, поскольку выявляют ценности личности в эпоху глобализации в разных культурах. По мнению Ш. Шварца, культура не локализована в умах и действиях отдельных людей, она находится «вне индивида» и связана с прессингом определенной социальной системы, в которой он находится [66, с. 39]. Не отрицая тот факт, что культурные ценностные ориентации могут меняться со временем в силу адаптации обществ к эпидемиям, технологическому развитию, росту благосостояния, контакту с другими культурами, Ш. Шварц, тем не менее, утверждает, что эти изменения происходят крайне медленно. Результаты семилетних лонгитюдных исследований в 21 стране (по 36 выборкам), приведенные им, показывают высокий уровень корреляции между показателями ценностей, несмотря на глобальный уровень произошедших за это время политических и экономических изменений в этих странах. Некоторые зарубежные исследования предоставляют аналогичные факты (Kohn, Schooler, 1983; Mogahaddam, Crystal, 1997; Putnam,1993; Inglehart, Baker, 2000 и другие). В этой связи представляется крайне интересным выявить, произошли ли значимые изменения в восприятии времени как отражении культурных ценностей в сознании личности молодого поколения различных по мировосприятию стран (за последние десять лет), в чем они заключаются и какие из них можно считать маркерами глобализации. 

Таким образом, проблема изучения психологического времени личности в условиях глобализации современного общества имеет в основе своего изучения ряд существенных предпосылок. Главная из них заключается в том, что современное социальное пространство приобрело дискретный, сетевой характер: оно существует сегодня на нескольких уровнях, в которых больше не фиксируются отношения жесткой иерархии, но обнаруживаются гибкие динамические связи. С переходом к постиндустральному обществу жизнь становится все более подвижной и изменчивой, что ведет к постепенному размыванию социальных и культурных стандартов поведения. Многие детерминанты (исторические, культурные, социальные), которые прежде играли важную роль в становлении и развитии человека, в настоящий момент перестают быть настолько значимыми в определении будущего, как это было в индустриальную эпоху. Человек все больше приобретает черты действующего субъекта, который вынужден самостоятельно принимать решения в каждый момент своей жизни. Принимая жизненные решения, индивид руководствуется ценностями и смыслами, которые также приобретают неоднозначный, текучий, размытый характер. Динамика современных ценностей настолько высока, что становится довольно сложно выделить ценности базовые и текущие, независимо от типа и уровня культуры. И в этом контексте время, как психологический конструкт, приобретает особую значимость в качестве маркера, проявляющего специфику динамики ценностей личности и детерминант ее поведения.

Еще одной предпосылкой, располагающей к изучению заявленной проблемы, является фактор глобализации общества, причем не столько с политической или экономической точки зрения, сколько с точки зрения культурно-психологической – принятия личностью универсальных позиций и смыслов. Наконец, в качестве теоретико-методологической предпосылки рассмотрения проблемы в данном аспекте служит тот факт, что собранный в науке на настоящий момент теоретический и эмпирический материал, с одной стороны, высвечивает нишу для разработки динамической модели психологического времени личности в условиях глобализации, отражающей основные маркеры и механизмы его функционирования, а с другой, – представляет прочную базу для такого исследования. Во-первых, это концепция «хронотопа» [5], позволяющая провести комплексное исследование социального времени и пространства. Во-вторых, это анализ психологического времени личности в рамках субъектного подхода [1; 35, 38], который дает теоретико-методологическую основу для изучения времени во взаимосвязи с ценностными ориентациями личности. В-третьих, это существенный задел в кросскультурной психологии, определяющий основные ориентиры культурных ценностей и их влияния на восприятие времени [75; 86; 91; 93; 98; 99]. В-четвертых, – это работы, очерчивающие особенности личности в условиях глобализации в различных полярных культурах [66 и др.]. В-пятых, это многочисленные исследования в рамках социальной психологии [16; 18; 20; 23; 24; 39; 42–44; 77; 87; 92 и др.], которые дают основание утверждать, что психологическое время личности является социально и культурно обусловленной переменной.

Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что на сегодняшний день назрела необходимость проведения междисциплинарного исследования – объединения философских и психологических взглядов для изучения психологического времени личности в мгновенно меняющемся мире через концепцию хронотопа, разработанную в 20–40-х годах ХХ века и недостаточно востребованную до настоящего времени. Система хронотопов как динамически связанных, хронологически и пространственно завершенных структур и введение дополнительного измерения – смысла, как устойчивой формы субъективации пространства и времени, позволит выйти за пределы существующих статических моделей общества постмодерна, находящегося в перманентном состоянии становления, и использовать в качестве адекватной методологической основы – модель динамическую. Это, в свою очередь, даст возможность через сопоставительный анализ смысловых характеристик несвязанных между собой хронотопов выявить сущностный базис (ядро) трансформационных изменений личности, ее ценностных характеристик в процессе глобализации.

Для того чтобы подчеркнуть глобальный характер ценностей, обуславливающих динамическую модель психологического времени, предлагается провести исследование на примере двух обществ с ярко дифференцированными укладами - России и Японии. Целью подобного исследования может стать следующая - выявить ключевые маркеры, структуру и механизмы функционирования психологического времени личности, включенной в процесс глобализации, на основе сопоставления общих сущностных компонентов различных современных хронотопов российской и японской социальной действительности (на материале исследования студенческой молодежи).