К вопросу о национальном образовании на Северном Кавказе (XVIII – XIX вв.)

Научное освоение Северокавказского края началось со второй половины ХYШ века благодаря его вхождению в Российскую империю, которая стала реформировать все сферы жизнедеятельности горского населения. Особое внимание при этом власти обращали на развитие культуры последних. В этом непростом деле они опирались на лучшие умы российской интеллигенции в лице российских ученых: П. Г. Буткова, Н. И. Пирогова, Ф. И. Гене, С. В. Новицкого, ссыльных декабристов - В. С. Толстого, А. А. Бестужева-Марлинского, П. А.Муханова, Н. Н. Муравьева и др.; писателей-классиков В. Т. Нарежного, В. Г. Белинского, М. Ю. Лермонтова, А. С. Грибоедова, А. С. Пушкина и мн. др., видевших в горцах не «дикие племена», а вполне адекватных людей, имеющих свою высокоразвитую культуру. Со временем россияне стали оказывать все более сильное влияние на культурное развитие аборигенных народов Северного Кавказа, на становление их общественного, просветительского и педагогического мировоззрения как путем визуальных коммуникаций, так и посредством различной периодической печати [1, c. 11-17].

Просвещение стало одним из средств политического воздействия в Северокавказском регионе со дня своего основания. Контакты горских этносов с деятелями передовой российской мысли стали благоприятствовать усилению интереса только что появившейся горской интеллигенции к изучению культуры и быта своих народов. Российские деятели науки всячески помогали пионерам горского просветительства встать на путь популяризации знаний и образования, которое нуждалось, прежде всего, в основании своей письменности. И она вскоре появилась благодаря трудам осетин П. Генцаурова, И.Ялгузидзе, Г.Токаева, кабардинцам – Н. Ногмову, К. Атажукину, С. Хан-Гирею, чеченцу У.Берсею, шапсугу М.Шапсугову, лезгину Г.Алкадарскому, дагестанцу Кази-Беку и др. Многие из них работали совместно с деятелями российской науки И.Чепиговским, А.Шегреном, П.Усларом и др. Возникновение кавказских алфавитов дало толчок становлению школьного дела в крае и во многом упростило обучение горцев [6, c. 289-294].

Однако говорить, что до вхождения в империю образования на Северном Кавказе не было в корне неверно. В крае (особенно в его мусульманских районах) существовала своя система образования, состоящая из трех звеньев: низшего (коранической школы), среднего (мектебе) и высшего (медресе). Все звенья этой цепи имели своей целью дать элементарное образование, основанное на изучении Корана и хадисов. Мектебе и медресе существовали при мечетях и учителями в них работали муллы и кадии. Обучение строилось на арабской методике преподавания. Поэтому так нужны были алфавиты, написанные самими горцами.

В противовес существовавшей мусульманской системе образования российское правительство создает новую просветительскую модель, хотя на начальных этапах становления школьного дела оно также вводит конфессиональное, только православное образование [5, c. 96-108].

Первыми шагами по становлению упорядоченной системы образования явилось принятие народами края российской государственности. Однако первые года имперского управления были непростыми: освоение региона, зачастую было связано с применением военной силы. В этих условиях перед правительством еще не стояла масштабная задача просвещения горских народов, однако изучение источников подтверждает, что, не смотря на все имеющиеся перипетии переживаемого времени, базис образования среди горцев-мусульман закладывался именно в эту драматичную пору. Еще со времени своего присутствия на Кавказе (вторая половина XVIII века) российские чиновники стали учреждать духовные училища, которые готовили церковный клир для горских народов. Однако с началом следующего столетия в крае помимо церковных учебных заведений стали появляться и другие виды школ – аманатские школы, школы военных воспитанников. У юных горцев, обучающихся в казенных военных заведениях, имелась возможность и дальше продолжить образование. Самые способные из них направлялись в центральные русские города и могли позднее служить на благо «Отечеству, Царю и Престолу». Известны имена Жанбулатовых, Анзоровых, Бекмурзиных, Ахриевых. Также отметим заслуги Асланбека Туганова – первого осетинского генерала, считавшегося при жизни патриархом военной интеллигенции, бывшего командиром собственного Е.И.В. Конвоя.

Когда ситуация в регионе изменилась и империя перешла к выстраиванию добрососедских отношений с горскими этносами мирными средствами, то отпала надобность в аманатских школах и интернатах военных воспитанников. Их заменили правительственные горские школы начального порядка, которые содержались за счет государственного казначейства. Инициатором их открытия был ген.-адъют. князь А.И.Барятинский. Первой горской школой стала учрежденная в 1851 году Кабардинская школа (г. Нальчик). Эта Кабардинская школа проработала около 10 лет и всеми силами и имеющимися у нее средствами содействовала формированию национальной интеллигенции. Её окончили С.-Б.Абаев, К.Атажукин, К.Ахлов, И.Кармов, Т.Кашежев, В.Кудашев, Т.Шеретлоков и др.

В 1859 году была открыта школа в Вольно-Христиановском ауле (Северная Осетия). В связи с этим интересно, что в этой школе наравне с православными обучались и мусульманские ребята. История донесла их имена: Казбеков Илларион, Гатуев Фома и Гарданов Соломон (Царай), ставшие впоследствии известными писателями и этнографами.

Через несколько лет (8 ноября 1863 года) учреждается Чеченская горская школа (г. Грозный), в которой также обучались дети разных национальностей и различных вероисповеданий (русские, чеченцы, грузины, армяне, евреи). В Грозненской школе функционировала токарно-столярная мастерская, содержащаяся на доходы от продаж ученических изделий, детей обучали мастерству садоводства, овощеводства.

Первой светской школой в Дагестане стало Дербентское трехклассное городское училище, открытое в 1867 году. Не смотря на имеющееся 35 мест, оно было едва заполнено наполовину. Причины такой непопулярности крылись в критике мусульманским духовенством светского образования, и материальной необеспеченности горцев.

Стремились дать знания детям и жители Ингушетии. 22 декабря 1870 года в Назрани открылась начальная горская школа...». Она содержалась на средства населения, однако учебных мест в ней тоже не хватало. При школе было создано два отделения – пчеловодческое и столярно-токарная мастерская. Для развития профессионального дела школа нашла возможность отчислять по 125 рублей в казну.

Позже других мусульманских областей Северного Кавказа государственные учебные заведения появляются в Карачаево-Черкесии. Такой школой стало Учкуланское училище, появившееся в 1878 году. Сначала обучение в нем было рассчитано на три года, в 1878 году его преобразовали в двухклассное. В них совместно обучались дети русских военных и горских владетелей. Целью таких учебных заведений было доставить возможность молодым людям кавказских национальностей приобрести начальное образование. При этом такое элементарное обучение действует только в областях обитания христиан (Северная Осетия, Краснодарский и Ставропольский края) [3, c. 296].

В местах проживания мусульман российская администрация осторожно, с некоторой опаской относится к имеющемуся там классическому арабскому образованию, однако, не закрывая мечети – главный его оплот и даже способствуя появлению новых конфессиональных учебных заведений. Поэтому в данный период времени сеть конфессиональных школ продолжила свой рост, перегоняя по численности новые учебные заведения светского характера. Так, в 1836 году учреждается Владикавказское духовное училище, в следующем году – Дербентское городское училище и Ставропольская гимназия. В 1842 году появляются Петровское и Низовское училища, в 1843 году возникает Нальчикская школа, через несколько лет (в 1849 году) появляется Дербентское мусульманское училище, а в 1855 – Темир-Хан-Шуринское училище. Кроме того, по всему Кавказу учреждаются духовные школы (христианского и мусульманского направлений), рассчитанные давать детям элементарные знания [2, c. 03-07].

Но все же вопреки проводимым правительственным мерам по открытию светских учебных заведений, последних в регионе по-прежнему катастрофически не хватало. Поэтому, не дожидаясь вмешательства властей, сельские сходы сами решали вопрос об учреждении школ. Одной из первых сельских школ в Чечне стала двухклассная Тембулат-Юртовская (отселок села Дуба-Юрт) школа. Её основателем был Шугаип Алиев. В 1861 году в дагестанском селе Ахты была открыта светская школа. В 1870 году горцы Ичкеринского округа общественным мнением постановили об учреждении горской школы с целью обучения своих детей русской грамматике, арабскому языку и арифметики.

В 1883 году известный просветитель Дагестана Гасан-эфенди ибн Абдуллах аль-Алкадари (лезг. Гьасан-эфенди Абдуллагьан Алкьвадари) основал в родном ауле Балахани светскую школу и сам стал в ней преподавать. Начальные школы стали открываться и в других аулах: Старый Юрт (1865), Ведено (1867), Большой Чечен (1869). 1870 год принес появление школ начального порядка в аулах: Брагуны, Новый Юрт, Али-Юрт, Кень-Юрт и др. В 90-е годы XIX в. открывались народные училища и в аулах Мансуровском (Карачай), Дударуковском, Бибердовском (Черкеск) и др.

Однако все предпринимаемые правительством и частными лицами меры по охвату горского населения обучением не могли решить проблемы образования, что явно видно из отчета начальника Терской области за 1890 год, в котором тот отмечает, что в области насчитывается 137 учебных заведений. 135 (в том числе 3 горских школы) подчиняются ведомству Министерства народного просвещения, хотя и в них процент обучаемости детей-мусульман был небольшим: русских составляло 807 (70.5 %), горцев – 101 (7,2 %), армян – 92 (3,0 %), грузин – 45 (2,2 %), татар – 23 (1,1 %), других – 99 (12,6 %).

Как видим, не смотря на такую довольно широкую сеть учебных заведений, их в крае катастрофически не хватало. В результате к началу проведения реформ в 60-е годы духовных школ здесь насчитывалось всего 13. А уездных училищ было только 4 (вместе с частными училищами их численность составляла 45) [4, c. 217]. Особую тревогу вызывала малочисленность светских школ. В некоторых районах Северокавказского края, например, в Карачаево-Черкессии, Чечено-Ингушетии и Кабардино-Балкарии в рассматриваемый период вообще не существовало школ светского направления.

К тому же методика преподавания в школах, учреждаемых Министерством народного просвещения, оставляла желать лучшего. Она сводилась к усиленному изучению русского языка зачастую в ущерб обучению родным языкам, что говорило о недооценке российскими чиновниками местных этнических особенностей, к тому же была платной, что преграждало детям неимущих родителей путь к обучению. Однако утверждать, что она была тупиковой и не приводила ни к каким положительным результатам, было бы неверно. Школьная политика Российской империи создавала в регионе объективные предпосылки, которые способствовали появлению национальных школ светского направления, пропагандирующих русскую культуру и российскую гражданственность [7, c. 405]. Вследствие всех этих позитивных перемен в жизни народных школ для горцев открылся путь в российские учебные заведения и стала появляться местная диаспора образованных людей – культуртрегеров, деятелей науки и культуры. Среди них наиболее известны имена черкесов Хан-Гирея, У. Берсея, кабардинцев Дж. Казаноко, И. Атажукина, осетин В. Цораева, А. Колиева, дагестанцев Г. Алкадарского, Казем-Бека, ингуша: У. Лаудаева; чеченца: З. Захарова и других, деятельность которых проходила под непосредственным протекторатом российской культуры и влиянием передовых русских писателей и ученых, которые ратовали за правдивое освещение жизни горцев, призывали к скорейшему освоению этого «богатейшего и увлекательного края», но не военной экспансией, а посредством просвещения его народов.