МАКРОКОНТЕКСТУАЛЬНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЫ УСК В ПРОЦЕССЕ ПЕРЕВОДА (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО И АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ЯЗЫКОВ)

АННОТАЦИЯ

В предлагаемой статье рассматриваются доминантные вопросы процесса перевода устойчивых словесных конструкций (УСК) в малоисследованном билингвистическом пространстве - азербайджанского и русского языков. В аспекте макроконтекстуального понимания с учетом экстралингвистических факторов, таких как культурологический, когнитивный, ситуативный, речевой и др. предпринимается попытка исследовать взаимосвязь контекстуального «значения», «смысла», «внутренней формы», «речевой ситуации». Способы трансляции УСК в языке перевода затрагивают разноуровневые процессы лингвистических и семных уровней с учетом лингвокогнитивных параметров. Исследуются возможности и варианты трансформации данных понятий в процессе перевода с азербайджанского на русский и обратно.

 АBSTRACT

The proposed article examines the dominant issues of the process of translation of sustainable word complexes (SWC) in the underexplored bilingual space - the Azerbaijani and Russian languages. The study attempts to explore the relationship between contextual “meaning”, “sense”, “innner form”, “speech situation” in the aspect of macro-contextual understanding, taking into account extralinguistic factors such as cultural, cognitive, situational, speech, etc. The methods of translating the SWC into the target language involves processes of linguistic and semiotic levels, taking into account linguocognitive parameters. The possibilities and options for transforming these concepts in the process of translation from Azerbaijani into Russian and vice versa are explored.

Ключевые слова: устойчивые конструкции, перевод, структура, процесс, макроконтекст, внутренняя форма.

Keywords: sustainable constructions, translation, structure, proses, mасro context, inner form (inner meaning).

Переводческий процесс онтологически связан с расхождением национальных культур. Расхождения создают трудности в поисках соответствий, в процессе установления переводческих решений. Ведущие ученые-переводоведы, как правило, опираются выработанные на теоретические установки и практический опыт их применения. Переводчик не имеет универсальных критериев для осуществления благополучного процесса взаимопроникновения двуязычных смысловых связей, в результате возникают конкурирующие потенциальные переводческие решения. Норма перевода, ее вариативность, эстетическая информация (стиль произведения и художественное впечатление) заставляют переводчика задуматься над «обязательством» передачи двоякого макроконтекстуального выражения. В связи с данным положением возникло понимание лингвистического переводоведения, представителями которого являются известные ученые - А.Д.Швейцер, Л.К.Латышев, Ю.Найда, Отто Каде, и др. Речь, безусловно, идет о художественном переводе, который является важнейшим звеном в спектре осмысления высшей степени отвлечённости и наличия устойчивых словесных конструкций. Уровень абстракции оригинала и перевода включает ряд условий, связанных с внутренней формой, стилевыми и стилистическими особенностями, т.е. гетерогенными условиями, которые вступают в противоречивые отношения. Исходя из основной идеи М.М.Бахтина [2], о том, что автор инвариантного текста предугадывает возможный вариант ответа или вероятность ответа вообще, необходимо определять стратегию и оптимальную эквивалентность процесса перевода. Учитывая лингвокультурологические особенности собеседника, говорящий выбирает не только семантическое содержание высказывания, но и структурно-синтагматическую специфику конструкций. В результате переводчику приходится решать, который из этих факторов является доминирующим, и, соответственно, которому из них необходимо дать предпочтение. Творческое мышление в данном процессе играет доминирующую роль в принятии переводческого решения, формируя переводческую компетенцию, с учетом трудностей выбора соответствующей единицы языка. При этом, возникает вопрос, «возможен ли другой вариант перевода?». Переводчик постепенно приближается к оптимальному варианту в процессе поиска в мыслительной операции, соответствий типу мышления переводящего языка и отражения его языковой действительности (гипотеза Сепира-Уорфа о влиянии языка на культуру и мышление в аспекте лингвистической философии).

Наличие общих черт, свойственных всем языкам, отнюдь не объясняет тех существенных различий, которые имеются между языками, и тех общих черт, которые свойственны не всем, а лишь тем или иным группировкам языков [6, 67]. Типологические особенности русского и азербайджанского языков связаны с различиями в когнитивных моделях. Общность данных языков - быть средством, орудием осуществления абстрактно-обобщенного мышления как в процессе речи, так и в процессе внутренних семантических различий, которые затрагивают не только план выражения, но и план содержания. Разносторонность асемантических и семантических единиц основывается на изолированности языка от мышления, отрицании качественного различия в структуре и функционировании языков в аспекте взаимоотношения лексико-семантического строя и грамматической системы в целом. Связи языка и мышления разносторонние, т.е. проявляясь на семантическом уровне, они могут рассматриваться в разных аспектах: формы и содержания, мысли и ее материализации, роли языка в познавательном процессе, функции языка и мышления. Существует некое круговое состояние: язык и мыслительный процесс сосуществуют, взаимопроникают, взаимовлияют, отражая когнитивные операции, результаты которых влияют на структурные особенности языка, вновь способствуя формированию нового мыслительного процесса с новыми значениями.

Понимание внутренней формы в качестве термина связано именем А.А.Потебни [7], который рассматривал ее с антропоцентрических позиций - мифологического представления и сакральности исходного значения. Данное явление есть своего рода концептуализированный понятийный фокус определенного фрагмента реальной действительности. Именно данный фокус может не соответствовать в семантической структуре УСК различных языков.

Аспекты внутренней формы языка и устойчивых словесных конструкций в целом (innere form / innere Sprachform) по В. фон Гумбольдту можно рассматривать как соотношение или взаимосвязь специфики языка и характера народа, что разные языки…по своему влиянию на разные чувства в действительности являются различными мировидениями …и своеобразие языка влияет на мышление нации; что всякая культура национальна и этот национальный характер отражен в языке…(а, следовательно, и в структуре УСК). Каждому языку присуща специфическая внутренняя форма, которая есть выражение народного духа. [4; 370, 305]. Перечисленные и указанные высказывания свидетельствуют о параллельном взаимовлиянии языка и мышления: внутренняя форма языка отражена во внутренней форме УСК. В данном определении о внутренней форме очевидна связь понятия внутренней национальной формы, то есть связь сем с образом мышления. В отличие от современных трактовок внутренней формы, лингвист – философ воспринимает внутреннюю форму не как статичную, фиксированную категорию, а как внутренние пути развития со специфическим мироведением и национальным характером. Из данного положения вытекает, что человек в своей языковой жизни имеет дело не с самим миром, а с когнитивными картинами и моделями, репрезентирующими его. Как справедливо отметил К.С.Аксаков, …слово не есть средство описания мира, оно есть средство воссоздания мира внутри себя. Оно одухотворяет мир видимый, воплощает мир невидимый… [ 1, 193].

Порождающие модели мышления даже в адаптированном виде (в макроконтекстуальных условиях)  сохраняют удельный вес в семантической структуре УСК. Речь идет о той самой внутренней форме, а именно об особом «поле», на котором возникают «исконные форсирования» на уровне макроконтекста. Первоначальное денотативное значение УСК , возникающее в сознании в результате компликативных когнитивных процессов создает так называемую базу реальных денотатов как сложные представления. В данном случае денотат как внутренняя форма создает основу семантической двуплановости, то есть смысловую призму, где основанием является фразеологический образ, например, выражение масляные глаза (с поволокой) – глаза, выражающие состояние вожделения мужчины:

 - …Бродила она по целым часам в саду, распустив волосы по плечам наподобие русалки и бросала вокруг растерянные масляные глаза, трепетно призывая предмет страстных мечтаний (Д.В.Григорович. Не по хорошу мил, по милу хорош.) Вариативное  употребление внутреннего смысла семы в ткани контекста с наречной формой:

Провались! Чего зенки таращишь?

- Уу! Сердита!

- Ястребиные глаза Г…ого масляно заблестели (В. Костылев. Иван Грозный), или синтаксическое адаптирование, эквивалентное употребление с расчлененной формой - То отступят они шага на два и закинут голову, то снова придвигаются к картине, глазки их покрываются маслянистой влагой (И.Тургенев Записки охотника). Внутренняя форма восходит к архаической, сугубо русской формулировке: при вожделенном желании заполучить что-либо глаза покрываются масляной пеленой – влагой, придающей взгляду дымчатость. В азербайджанском языке перевод осуществляется на уровне разноуровневой - смысловой эквивалентности,  не словосочетанием, а лексемой şorgöz, которая является сложной формой прилагательного, субстантивированная в c метафорической базой в результате частого употребления со смыслом: излишне соленая влага (выражающая негативную коннотацию): Bəy isə itdən tamahkar, olduqca şorgöz idi.(Ə.Vəliyev Məhəbbətin söhbəti); Hər şeydə möhkəm, sözünün üstə duran, inadcıl, amansız olan Baxış bəyin bir zəif cəhəti vardı: çox şorgöz idi...( Ə.Abasov. Zəngəzur). [3, 156]

Из указанных ситуаций мы наблюдаем следующую лингвистическую картину: языковое значение является отчужденным мышлением. Язык развивается в процессе его использования, в результате познавательной деятельности людей. Формы языкового мышления азербайджанского и русского языков представлены повторяющимися мыслительными операциями с соотношением семантических установок при несоответствии внутренних форм УСК. Переводческая эквивалентность, зарегистрированная в структуре языка, возможна с сохранением внутреннего семантического стержня ( не обязательное сохранение эквивалентности на уровне внутренней формы).  

Субъективный характер смысла, отсутствие однозначных соответствий в двух языках может не препятствовать пониманию смысла интерпретатором текста благодаря тому, что речевая ситуация (макроконтекст) является единственным безошибочным актуализатором смысла. В русском языке имеются выражения, употребляющиеся в разговорной речи художественного стиля с отсутствием переводческой адекватности на уровне внутренней формы в азербайджанском языке. В качестве примера такого рода можно назвать выражение отправить в штаб Духонина (со значением расстрелять), которое употребляется лишь в разговорной речи художественного стиля: «До Михаила Николаевича доносились отдельные обрывки разговора…Они обсуждали происходящее..- Т…вский не грозился расстрелять Беретти! – А ежели он контра, так чего с ним вожжаться ? Отправить в штаб Духонина ,не дожидаясь завтрашнего дня. (Л.Раховский М.Тухачевский). Подобная экспликация небуквальных речевых актов, наряду с определениями и обобщениями, позволяет с высокой степенью точности охарактеризовать различные формы речевых актов и разговорных импликативных форм, объясняя их логические свойства. [10, 173]. Вероятные случаи непонимания связаны не с субъективным характером смысла, а с иными факторами, такими как недостаточная компетенция собеседника, неумение автора стандартно выразить мысль в связи с принадлежностью к конкретной профессии или умышленным маскированием интерпретатором ситуации (случаи «нонкоммуникации»). Взаимосвязь языковых значений и речевого выражения данных значений позволяет усматривать отношения, подобные форме и содержанию. Иными словами можно отметить, что языковое содержание текста составляет базовую платформу мыслительного содержания.

Описываемая выше ситуация не всегда конкретно определяет выбор варианта перевода, которая вынуждает переводчика выбрать эквивалент УСК, соответствующей оригиналу по общему контекстуальному фону. При эквивалентности второго типа, по В.Н.Комиссарову (на уровне указания на ситуацию), были отмечены ситуации, когда в языке перевода имеется конкретный способ описания определенной ситуации, независимо от того, в каком экстра и интралингвистическом формате она описана в оригинале. В подобных случаях говорить об эквивалентности на уровне внутренней формы не приходится. Способ описания ситуации с определенными УСК в ткани контекста, выражают дополнительный смысл, который составляет немаловажную часть дискурса. Содержание высказываний, которые описывают одну и ту же макроконтекстуальную ситуацию, могут восприниматься дифференциально. Для корректного выбора варианта перевода переводчику недостаточно описать средствами языка перевода ту же реальную действительность, которая отражена в оригинале. Для этого необходимо учитывать не только ситуацию с внутренней формой УСК, но и в какой форме она преподносится. Возникает соотношение: ядерный смысл оригинала с так называемыми «непереводимыми единицами (УСК)» = смысловые потенциальные возможности языка перевода (с УСК, эквивалентными смысловым и коннотативным фонам), например: «Сделалось внезапное глубокое молчание: вот «тихий ангел пролетел», подумали все. (И.С.Тургенев Дворянское гнездо) (говорится о внезапно наступившем молчании в разгар беседы. Древняя образная внутренняя форма выражения, связанная с мифическим пониманием – в христианских верованиях тишина ассоциировалась с появлением ангела. Однако, следует отметить, что национально-этнические коннотации данного понятия, которое представлено в русском языке, соотносятся с контекстуальным понятием, связанным с образами из реальной жизни в азербайджанском языке. Внутренняя форма русского выражения неэквивалентна с УСК в азербайджанском языке- речь идет о камне, брошенном в лягушачье озеро: “Nə qədər ki, Balaəminin başqa cinayətləri açılmamışdı, onun tərəfdarları tələb edirdilər ki, Valeh həbsə alınsın. Bir-birinin dalınca Balaəminin cinayətləri açılanda isə elə bil qurbağa gölünə daş atdın, susub əl çəkdilər. (İ.Əfəndiyev. Sarıköynəklə Valehin nağılı). На основе метафорического значения УСК, именно данный образ в семантической структуре УСК, является свойственным азербайджанской картине мира. Однако, в процессе перевода также возникают ситуации, когда в тексте оригинала отсутствует УСК. В целях усиления коннотативного эффекта в тексте перевода возможны добавления, в зависимости от смыслового и эстетического потенциала оригинала, например: - Я нимало не медля, дешево спустил деревню. Да что вы на меня так уставились? (И.С.Тургенев .Отчаянный). В процессе перевода на азербайджанский язык возможно включение УСК , адекватного слову уставились (Niyə gözlərinizi belə zilləmisiniz?), где имеется вероятность незначительного процента неэквивалентности в эстетическом аспекте (в коннотативном и смысловом обе единицы эквиваленты). Единица “gözlərini zilləmək” включает не только значение беспрерывного визуального контакта, но и привносит усиленную негативную коннотацию. В данном случае экспликация текста имеет место с целью более яркого описания чувства негодования в художественном образе. Значение слова и языковое значение через призму культурологического и мыслительного акта проявляются в лингвистическом контексте. Перечисленные экстралингвистические условия переключают наше внимание на соотношение следующих категорий: «значение», «понятие», «внутренняя форма». Субъективный аспект категории «значение» связан с тем смыслом, который вкладывает индивидуум в конкретную речевую ситуацию в зависимости от мотива и цели речевого акта. В пределах языковых процессов данную ситуацию можно назвать движением значений в поле индивидуального сознания с субъективностью, приобретаемой в его пристрастности. Эта сторона языкового варьирования раскрывает себя лишь при анализе внутренних отношений, которые связывают значения с личностным смыслом. Личностный или ситуативный смысл является продуктом мотива и цели речевой деятельности, возникает в коммуникативном акте конкретной речевой ситуации.

Макроконтекстуальный перевод включает сохранение ситуативной структуры, которая отражает внутреннюю форму содержания дискурса. В рамках исследования следует учитывать специфику контекстуального выражения внутренней формы УСК. Внутренняя форма УСК является ядром выражения, которое сливается с контекстуальными условиями, проникая в ткань самого текста настолько, что исключая сам процесс перевода невозможно уловить саму нить концептуальной мысли.

В некотором смысле потерянные внутренние формы, очевидные носителю языка, свидетельствуют об исконном развитии лингвистических платформ, на которые опираются современные понятия. Термин «потерянные» условно указывает на «непонимание» для не носителя языка оригинала. Переводчик, (в данном случае, человек, осуществляющий трансформацию художественного текста с одного языка на другой), несет ответственность за верное понимание читателем не только эстетической информации и ситуации, описываемой в оригинале, но и денотативной (когнитивной) информации, общего понятийного фокуса реальной действительности.

Список литературы:

1. Аксаков К.С. Государство и народ. —М., 2009, — 608 стр.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества:сборник избранных трудов. — М., 1979, -445 стр.
3. Гамидов И., Мамедли Н. и др. Русско-азербайджанский и азербайджанско-русский лингвокультурологический словарь. — Баку, Elm və təhsil, 2025, — 360 səh.
4. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. —М.; Прогресс, 1985, — 448 стр.
5. Отто Каде Случайность и закономерность в переводе. – Л., 1968г.
6. Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. — М., Наука,1971, — 232 стр.
7. Потебня А.А. Мысль и язык. Издание 2. — М., 2012, —234 стр.
8. Семенов А.Л., Латышев Л.К Перевод: теория, практика и методика преподавания. — М., 2003, — 193 стр.
9. Швейцер А.Д. Статус, проблемы, аспекты. — М ., 2023, — 216 стр.
10. Searle J.R. Vanderveken D. Foundation of illocutionary logic. Cambridge University Press, 2009, — 240 pp.
11. Eugene A. Nida Contexts in Translating — U.S., — 127 pp.