БИБЛЕЙСКИЙ МОТИВ СОБИРАНИЯ СОКРОВИЩ В ПОЭМЕ Н.В. ГОГОЛЯ «МЕРТВЫЕ ДУШИ» (ОБРАЗ КОРОБОЧКИ)

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена исследованию поэтики образа Коробочки поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души». С помощью структурно-описательного метода были исследованы художественные детали-символы как способ создания художественного мира образа помещицы.

На основании полученных данных автор делает вывод о том, что Коробочка – это образ помещицы, в котором существует двоемирие небесного и земного и которая становится для Чичикова зеркалом, отражающим будущее выбранного им жизненного пути.

Данная статья может быть полезна специалистам-филологам, студентам, школьникам.

ABSTRACT

The article is devoted to the study of the poetics of the image of the Korobochka of N.V. Gogol's poem "Dead Souls". Using the structurally descriptive method, artistic details-symbols were investigated as a way to create the artistic world of the image of the landowner.

Based on the data obtained, the author concludes that Box is the image of landowner, in which the two worlds of heaven and earth coexist and which becomes for Chichikov a mirror reflecting the future of his chosen life path.

This article may be useful for philologists, students, and schoolchildren.

Ключевые слова: Коробочка, чучело, светлячок, зеркало.

Keywords: Korobochka, a scarecrow, a firefly, a mirror.

Одним из самых, кажется, простых образов помещиков является образ Коробочки, потому что соткан из противоречий, которые видны невооруженным глазом даже неопытному читателю. Но эта простота обманчива, поэтому писатель, предостерегая читателей от поверхностного восприятия персонажа, в третьей главе призывает их подольше «застояться» перед образом Коробочки, чтобы осознать его глубину и почувствовать, как «веселое … обратится в печальное» [1, с. 83]. Н.В. Гоголь наполняет пространство помещицы образами-символами, которые раскрывают внутренний мир не только коллежской секретарши Настасьи Петровны, но и самого Чичикова и объясняют замысел писателя «забросить» своего героя после Манилова сначала именно к Коробочке, а, например, не к Ноздреву или Собакевичу.

Первое противоречие, обращающее на себя внимание, – это дом помещицы, «только одна половина» которого была «озарена светом, исходившим из окон», а другая оставалась погруженной во мрак [1, с. 67]. Птицы, изображенные на картинах в доме пожилой хозяйки, рамки зеркала «в виде свернувшихся» листьев, цветы, нарисованные на циферблате стенных часов, являются символом образа райского сада, как и сам сад-огород, где среди посадок капусты, лука, картофеля и свеклы «разбросаны кое-где яблони и другие фруктовые деревья» [1, с. 67, 72]. Но сад при этом оказывается не лишенным изъяна: за картинами и зеркалами запрятаны или колоды карт, или чулки, раскрывающие пристрастия женщины – гадание на картах и накопительство денег. Кроме того, стенные часы, «странное шипение» которых походит «на то, как бы вся комната наполнилась змеями», символизируют образ змея, уютно устроившегося в «домашнем» «райском» саду [1, с. 68]. Ущербным является и внешний «райский» сад. Нет в нем цветов, «тянущихся к небесам», и сидящих на них и «поющих ангельскими голосами» птиц, утверждающих «мысль о победе над смертью» [6, с. 63]. Его яблони изуродованы сетями, накинутыми на их кроны, потому что хозяйка не привечает птиц, а гонит их, пытаясь сохранить урожай. Описывая дом Коробочки, Н. В. Гоголь показывает, как уживаются в нем одновременно противоположные начала: птицы, символизирующие небо (верх) – «мир добродетели, духовной тверди», и змея, олицетворяющая мир греховной земли (низа), являющийся только «временным пристанищем для человека на пути к небу» [7, с. 43].      

Вместе с тем Коробочка – это единственный персонаж среди всей галереи помещиков, в доме которой находится икона, да еще и с горящей перед ней свечой: хозяйка пусть наивно, но искренне ищет у Бога защиты не только от страшного грома, но и от страшных слов непрошеного ночного гостя, поэтому крестится: она верит в присутствие в своей жизни «крестной силы» [1, с. 77].  Помещица даже по-своему наивно осознает свою греховность: считает сон с образом черта наказанием Бога за то, что осмелилась «на ночь загадать на картах после молитвы» [1, с. 78].  Она никогда не чертыхается, поминает только «Святителей» и Бога, верит, что все происходит по Его воле (Бог «принес» Чичикова, Бог «послал» гром»), в страхе умоляет Чичикова не поминать черта. Но при этом Н. В. Гоголь лишает портрет Коробочки черт живого человека, уподобляя ее «пожилому чепцу» и огородному «пугалу» с надетым на него чепцом «самой хозяйки». Словом, хотя в Коробочке, казалось бы, одновременно уживаются и свет, и тьма, но автор безжалостно превращает ее в «чучело в чепце» [1, с. 68, 72], возможно, вкладывая в эту метаморфозу двоякий смысл. С одной стороны, чучело – это кукла. С другой – слово «чучело», родственное литовскому, болгарскому и диалектному словам, имеет значение соответственно «домовой», «стою одиноко» и «леший» [8]. Следовательно, главная черта Коробочки – дикость ее сознания, невежество которого превращает ее в «куклу» – существо, потерявшее «живую душу».  Не случайно мухи сделали ее дом местом своего обитания. При свете утра они «обратились» к Чичикову: «одна села ему на губу, другая на ухо…» [1, с. 71]. Мухи в доме Коробочки становятся символом мира мертвых. Чичиков во время сна не ощущает их присутствия на своем лице (мух может не чувствовать только мертвый человек). Но не только мухи указывают на связь Коробочки с миром мертвых.  Символичным в ее доме является и «целый потоп перьев» [1, с. 70]. Гусиные перья в народном поверье олицетворяли Млечный путь – «гусиную дорогу», по которой души умерших людей уходят из мира живых, а сам гусь наделялся «демоническими свойствами», указывающими на его «связь с миром мертвых» [2, с. 33].

Но вместе с тем образ перьев символизирует и «эволюцию мировоззрения» – движение «от познания мира … до познания истины» [5, с.452].  Какую же истину познала Коробочка? Чичиков во время торга о покупке умерших крестьян называет ее про себя «крепколобой» и «дубинноголовой» [1, с. 75, 76]. Но характеристика, данная помещице Чичиковым, входит в противоречие с ее действиями. Коробочка – добрая, гостеприимная хозяйка. Кроме того, она сама управляет имением, знает всех своих крестьян, количество живых и умерших, не остается равнодушной к качеству жизни своих крепостных: «изветшавший тес на крышах везде был заменен новым; ворота нигде не покосились, а в … сараях» стояли новые запасные телеги [1, с. 72]. Во время диалога с неизвестным посетителем она достаточно твердо и долго сопротивляется его искушениям (чтобы расположить к себе помещицу, Чичиков, как настоящий обольститель, «вошел к ней с веселым и ласковым видом» [1, с. 72], выразил восхищение ее именем, которое чудесным образом совпало с именем его родной тётки [1, с. 74], заговорил с ней ее языком: напомнил ей о «воле» и «мудрости» «божией» «на все» и Его «милости») [1, с. 75, 77]. Она осталась безучастной к заверениям незнакомого «покупщика» о его желании избавить ее «от хлопот и платежа» за мертвых крестьян, не поверила его словам о жалости к ней и готовности бескорыстно принять «на себя все повинности» и совершение «крепости на свои деньги» [1, с. 75, 76]. Коробочка даже устояла перед ассигнациями, которыми Чичиков обещал расплатиться за умерших крестьян. Словом, глупой Коробочку не назовешь. Она не доверяет «покупщику», приехавшему «бог знает откуда, да еще и в ночное время» [1, с. 76]. Она знает наверняка, что он пытается ее «надуть», обмануть, чувствует всем своим нутром, что движет «покупщиком» не «христианское человеколюбие», а какая-то пока ей непонятная, неведомая выгода, поэтому она и борется с ним [1, с. 78]. Это упорство «проклятой старухи», ни в какую не соглашавшейся продать мертвых крестьян, бросает «в пот» Чичикова, выводит его «из границ всякого терпения», заставляет его угрожать ей чертом [1, с. 76, 78] и обзывать ее про себя «крепколобой» и «дубинноголовой» по причине своего раздражения, источником которого становится бессилие справиться с «пожилым чепцом». Но, несмотря на силу воли, Коробочка все-таки проигрывает битву и заключает сделку с незнакомцем, потому что не может устоять перед ложью Чичикова, пообещавшего ей закупить у нее «хозяйственные продукты» в качестве «казенного подрядчика» [1, с. 78]. Ложь псевдоподрядчика вмиг обольстила ее сердце и создала в ее воображении счастливую картину выгодной для нее продажи ему меда, пеньки и гусиных перьев. Страсть к деньгам, которые с любовью разложены у нее по разным мешочкам, не позволила Коробочке противостоять незнакомцу, и она пала под градом его льстивых обещаний. Глупость Коробочки состоит в том, что она не выдержала искушения деньгами. Причем причиной падения стала сама хозяйка дома. Ведь Чичиков в начале диалога с ней был честен и сказал правду о том, что он ездит «по своим делишкам» [1, с. 74]. Но, уже охваченная в своем воображении картиной продажи «хозяйственной продукции» и поэтому готовая к совершению сделки, она сама отвечает на заданный ею же вопрос о цели его путешествия и, назвав незнакомца «покупщиком» согласно своему непреодолимому желанию, сразу предлагает ему купить у нее мед и пеньку [1, с. 76]. Коробочка в диалоге с Чичиковым, как и «индейский петух» из ее курятника, который «на своем странном языке» поздоровался с гостем, признав в нем с первого взгляда «родственную душу» [1, с. 71] –  щеголя, «Фоку с коком», грубого и наглого «Хама», мечтающего властвовать над миром человека «с короной» «не княжеской породы» [4, с. 94], верно определила сущность обманщика в  незнакомце, но все-таки с легкостью поверила его лживому обещанию, говоря современным языком, обеспечить ей рынок сбыта для ее «хлама».

Деньги – истина жизни для Коробочки, поэтому и отношение ее и к Богу, и к черту имеет, скорее всего, языческую природу: они в ее представлении два равных божества, поэтому она в разных ситуациях, в зависимости от своей выгоды, поступает по законам одного или другого.  Она привыкла бояться их обоих и не доверять людям. Наверное,  поэтому она и воспринимает изначально Чичикова как злую, дьявольскую силу и во время его приезда (приехал ночью в грозу и дождь, вывалянный весь в грязи, как «боров»), и во время диалога с ним, потому что за всю свою жизнь доброго, человеческого отношения к себе она не знала, а видела только попытки «надувательства», поэтому и слова Чичикова о «христианской любви» к ней она сразу же воспринимает как игру, за которой скрывается привычный обман – желание одного человека поживиться за счет другого. Коробочка привыкла доверять только себе, а значит, деньгам как основе жизни и оценке человека в обществе. Поэтому, собирая «сокровища на земле», она не знает, что их «истребляют» «моль и ржа», и поклоняется таким образом не Богу, а сатане [3]. Вот почему Н. В. Гоголь не скрывает иронии по отношению к «бережливой старушке», накопившей «хлам», символом которого является распоротый салоп, долгие годы пролежавший в комоде и долженствующий перейти в наследство ее племяннице [1, с. 68].   

Но писатель, насмехаясь над невежеством Коробочки и превращая ее в «чучело», одновременно уподобляет ее маленький домик образу «светлячка» в ночи – символу надежды. Мелькнувшие огоньки то в одном, то в другом окне позволили бричке въехать во двор. Прикосновение лучика одного огонька к луже превратило ее в фонарик. Старуха служанка встретила приезжего «с фонарем в руках» [1, с. 67]. И Фетинья вышла на крыльцо со свечой [1, с. 70]. Свеча всю ночь горела перед образом в доме помещицы. Словом, помещица как будто озарена светом. Солнечный свет, заливший всю комнату, отведенную Чичикову для ночлега, лучи которого проникают сквозь окно, близко находящееся к земле, снова напоминает о мирном «уживании» в пожилой женщине небесного и земного, как и собачий хор «музыкантов», помогший заплутавшему «дворянину» найти дорогу к жилищу. Один из псов, обративши голову «вверх», пел с великим старанием; «другой отхватывал наскоро, как пономарь»; «дискант» молодого щенка «звенел», как колокольчик тройки лошадей. Пение «музыкантов» не нарушал, а «повершал бас» старого пса, как будто засунувшего «подбородок в галстук» и опустившегося «почти до земли». Причем бас старого пса, превращающийся в хрип «певческого контрабаса», превращал концерт в чудо: «тенора поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один … пропускает свою ноту» от земли [1, с. 67]. Как хрип старого пса во время «концерта», так и хрип часов в доме помещицы, в которое переходит их змеиное шипение, заставляющее Чичикова обратить свой взор в испуге наверх, показывают не противоречивое, а мирное сосуществование в душе Коробочки небесного и земного. Может быть, поэтому Н. В. Гоголь одновременно и насмехается над ней, и жалеет ее, утверждая с помощью риторического вопроса, что она стоит не «так низко на бесконечной лестнице человеческого совершенствования» [1, с. 83].

Таким образом, Н. В. Гоголь показывает двойственность натуры Коробочки, делая ее одновременно и смешной, и жалкой, наделяя ее одну из всей галереи помещиков способностью искренне пусть и по-язычески верить в Бога. Она одновременно глупа и по-своему умна, потому что сознание помещицы отражает сознание общества: люди верят на земле в силу денег, поэтому превращают свою жизнь в собирание материальных сокровищ, которое, уродуя душу, не объединяет, а разделяет людей. Символом разделения в повествовании становится забор, в который «ударилась» оглоблями бричка заблудившегося Чичикова [1, с.66]. Чичиков, как и Манилов, – заплутавший «блудный сын», которого автор приводит на пути его следования сначала именно к Коробочке. Используя прием зеркального отражения, он предлагает ему, как и нам, читателям, вглядеться в нее и увидеть свое будущее – превращение в «чучело», потому что не она, а он, по мнению автора, является «крепколобым» и «дубинноголовым» (нам это становится понятным после прочтения первого тома). Как Коробочка в диалоге с ним упорно борется за получение своей денежной прибыли и отказывается продавать мертвых крестьян, так и Чичиков, претерпевая неудачи, на протяжении всей своей жизни упорно стремится «надувать» людей и государство, чтобы с помощью аферы стать владельцем определенного капитала, могущего обеспечить ему безбедную, как он считает, счастливую жизнь. В диалоге Коробочки и Чичикова смешным является, конечно, и сам Чичиков. Он, заведомо признав в помещице глупую женщину, решил с ней обойтись без излишних церемоний, рассчитывая на скорую, легкую победу. Но его расчет в очередной раз не увенчался успехом, победа оказалась слишком тяжелой: дважды во время диалога с ней он отирает пот, «который в три ручья катился по лицу его», а после почувствовал, «что был весь в поту, как в реке» [1, с. 80]. Как и Коробочка, Чичиков обладает двойственной природой, понять которую уже в начале повествования помогает приветствие все того же «индейского петуха» из курятника помещицы, признавшего в нем своего. Общность Чичикова и петуха и раскрывает его принадлежность к двум мирам. О принадлежности к двум мирам образа петуха свидетельствуют русские загадки «он ни разу не крестился»; «ему никто не молился, но все дивятся, что его черти боятся»; «а он сам некрещеный», «во евангелье помещен» [4, 95]. Не случайно в доме Коробочки его встречают сначала старая, а потом молодая служанки, которые, как часы в доме помещицы, своим шипением и хрипом испугавшие ночного посетителя, становятся символом времени, быстротечности жизни, смерти и заставляют человека задуматься о смысле жизни и выборе жизненного пути. Не случайно и Коробочка оказывается женщиной пожилых лет, а Чичиков – среднего возраста. У него еще есть время и возможность осознать бессмысленность выбора своего пути и взглянуть на мир не «носом», а духовным зрением. Поэтому образ Коробочки на пути следования Чичикова является первым предупреждением ему об опасности его путешествия.

Список литературы:

1. Гоголь Н. В. Мертвые души. – М.: Детская литература, 1969. – 416 с.
2. Добровольская В. Е. Орнитоморфные персонажи русской волшебной сказки // Птица как образ, символ, концепт в литературе, культуре и языке. – М.: Книгодел, 2019. – С. 32–41.
3. Евангелие от Матфея 6 : 19.
4. Мещерякова О. А., Шестеркина Н. В. Образы петуха и курицы в русской народной загадке: лингвокультурологический аспект // Птица как образ, символ, концепт в литературе, культуре и языке. – М.: Книгодел, 2019. – С. 93–98.
5. Фадеева Е. О. Перо птицы в творчестве человека – яркий ряд художественных образов // Птица как образ, символ, концепт в литературе, культуре и языке. – М.: Книгодел, 2019. – С. 452–457. 
6. Фадеева Л. В. Растения и птицы в символике смерти и воскресения (об эмблематичности некоторых изображений в фольклоре и литературе) // Птица как образ, символ, концепт в литературе, культуре и языке. – М.: Книгодел, 2019. – С. 54–67. 
7. Хлыбова Т. В. Птица в народной духовной поэзии, эволюция образа, изменение жанрового ракурса // Птица как образ, символ, концепт в литературе, культуре и языке. – М.: Книгодел, 2019. – С. 42–53. 
8. Этимологический словарь / [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.academic.ru (дата обращения: 26. 07. 24).