К вопросу о разграничении понятий "развратные действия" и "иные действия сексуального характера"

Действующий уголовный закон РФ устанавливает ответственность за насильственное и добровольное осуществление действий сексуального характера, за понуждение к означенным действиям, и, отдельно, за развратные действия. Однако в силу отсутствия законодательного определения соответствующих категорий возникают сложности разграничения означенных деяний, и, как следствие, проблемы назначения справедливого и обоснованного наказания.

Так, в соответствии с толковым словарем русского языка, «разврат – половая распущенность, испорченность, низкий моральный уровень поведения. [14, с. 644]. Секс (сексуальные действия) – все то, что относится к сфере половых отношения [14, с. 709]. Таким образом, развратные действия выступают частным случаем иных действий сексуального характера. Указание на аморальность как разграничительный критерий в рассматриваемом случае не актуально, во-первых, в силу сугубо оценочного характера данной категории, во-вторых, в силу отнесения законодателем к иным действиям сексуального характера мужеложства и лесбиянства, что, с точки зрения традиционных устоев общества, также рассматривается как отклонение от общепринятого морального уровня в сфере половых отношений. Несмотря на условное признание прав сексуальных меньшинств, соответствующие половые отношения большинством населения не воспринимаются как «нормальные». Кроме того, означенные действия могут быть осуществлены и с лицами, не разделяющими приверженность к означенным формам полового взаимодействия.

Действующее постановление Пленума Верховного Суда РФ по рассматриваемой категории дел не содержит толкования категории «иные действия сексуального характера». К развратным действиям относит – любые действия (кроме полового сношения, мужеложства и лесбиянства), направленные на удовлетворение сексуального влечения виновного, либо вызывание сексуального возбуждения у потерпевшего лица/пробуждение у него интереса к сексуальным отношениям [11]. Как при таком подходе оценивать, например, имитацию полового акта/ совершение полового акта в присутствии несовершеннолетнего? С одной стороны (по содержанию), это действия сексуального характера (разновидность половых отношений); с другой – развратные действия (исходя из вышеозначенной позиции Верховного Суда РФ). Следует подчеркнуть, что попытка дифференциации анализируемых деяний по направленности психического отношения виновного не имеет смысла, т.к. данный критерий един для указанных действий.

В научной литературе также отсутствует однозначная позиция по поводу разграничения рассматриваемых категорий. Так, одни авторы относят к развратным только физические действия, совершаемые в отношении потерпевшего (как контактные – прикосновение к половым органам подростка, так и бесконтактные – обнажение половых органов в присутствии несовершеннолетнего) [2, с 336]. Другие отмечают необходимость квалификации в качестве развратных действий беседы на соответствующие темы, показ потерпевшему продукции порнографического характера (включая действия, совершенные с использованием сети Интернет) и т.п. [4, с. 257]. Данный подход отражен и в вышеозначенном постановлении Пленума Верховного Суда РФ.

В то же время, присутствуют мнения об оценке проявления любых форм половой активности (независимо от пола субъектов) как иных действий сексуального характера (в том числе и различные имитации полового акта) [6, с. 42].

В некоторых источниках не учитывается направленность действий виновного (истязание, сечение розгами и т.п. в целях получения сексуального удовлетворения) [15, с. 135].

В отсутствие единообразного толкования возникают проблемы квалификации деяний в рассматриваемой области.

Так, например, действия Т., осуществившего развратные действия, выразившиеся в обнажении половых органов перед 12-летней девочкой, были расценены по ст. 135 УК РФ. Т. осужден к 3-м годам лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима [9]. В другом случае деяние Г., выразившееся в совершении развратных действий без применения насилия и угроз, были расценены по ст. 132 УК РФ (в силу возраста потерпевшего), назначено наказание в виде 7 лет лишения свободы [10].

В подобных случаях происходит не только радикально различная оценка одинаковых по содержанию действий, но и нивелирование разницы между насильственными и ненасильственными способами совершения половых преступлений. Следует подчеркнуть, что означенный объективный критерий – один из ключевых разграничительных признаков преступлений против половой свободы и неприкосновенности.

Следует отметить, что обозначенная проблема порождена, по сути, самим законодателем: наличием примечания к ст. 131 УК РФ, приравнивающем изнасилование и насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении лиц, не достигших 14 лет, и добровольное половое сношение и развратные действия в отношении лиц, не достигших 12 лет.

Во-первых, указанная норма – техническое нарушение конструирования соответствующих норм, т.к. содержит ссылку на соответствующие части ст.ст. 134 и 135, где обозначен конкретный возраст потерпевшего – от 12 до 14 лет; при этом, не учитывая формулировку частей ст.ст. 131 и 132, с которыми уравниваются означенные ненасильственные деяния: возраст потерпевшего лица – до 14 лет. Во – вторых, такой подход позволяет отождествлять общественную опасность, например, показа малолетнему фильма порнографического содержания и совершения насильственного полового акта с означенным потерпевшим. Так, Решением суда М. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ. Из материалов дела следует, что М. в конце 2012 г. познакомился с десятилетней жительницей г. Казани и вступил с ней в интернет-переписку. В процессе общения он направлял девочке текстовые, графические, фото- и видео файлы порнографического содержания, оказывая тем самым психологическое воздействие, направленное на побуждение малолетней к совершению сексуальных действий [8]. Кроме того, рассматриваемая позиция законодателя окончательно стирает разницу между понятиями «развратные действия» и «иные действия сексуального характера». Представляется, при разграничении способов совершения преступлений против половой неприкосновенности ключевым аспектом является трактовка категории «добровольности», подразумевающей возможность в силу психофизиологического развития осознавать характер соответствующих действий. При этом, одно дело, когда совершается акт мужеложства в отношении, например, пятилетнего (при предварительном испрошении «согласия»); другое – осуществление акта эксгибиционизма относительно десятилетнего. Но в любом случае невозможно смешивать рассматриваемые деяния. Для каждого конкретного индивидуума способность осознания и восприятия событий, уровень развития не одинаковы. Законодатель сам признает данный факт, закрепив в ч. 3 ст. 20 УК РФ освобождение от уголовной ответственности лица, которое, хотя и достигло соответствующего возраста, но в силу отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, не могло осознавать в полной мере содержание своего деяния. В данном контексте совершение, например, «добровольного» полового сношения даже с совершеннолетним лицом, страдающим отклонениями в психическом развитии, можно при определенных условиях расценивать как изнасилование. Однако такой подход не должен быть «догмой», в рассматриваемых случаях следует оставлять возможность суду учитывать специфику конкретной ситуации.

Вызывает вопросы и соотношение санкций за рассматриваемую категорию преступных деяний. Так, и за добровольное половое сношение (мужеложство, лесбиянство) и за насильственное осуществление означенных действий предусмотрены фактически одинаковые санкции. Более того, уравнены пределы наказания за добровольный половой контакт, развратные действия и квалифицированные виды убийства. Следует вспомнить, что общими направлениями уголовно-правовой политики являются:

• учет существующих общественных отношений (на основе чего, например, в 1993г. была отменена уголовная ответственность за добровольное мужеложство взрослых); в настоящее время период полового созревания, психофизиологического развития подростков зачастую наступает в возрасте 14-15 лет, о чем свидетельствуют исследования; общество толерантно относится к ранним половым связям [5]. В связи с чем, вряд ли возможно оправдать уравнивание ответственности за добровольный половой контакт и за убийство;
• установление уголовной ответственности только за деяния, фактически представляющие общественную опасность; в связи с этим возникает вопрос о целесообразности наличия в действующем уголовном законе ст. 134 УК РФ;
• установление оптимального соотношения мер борьбы с преступностью; вряд ли можно обосновать регламентацию наказания в виде пожизненного лишения свободы за совершение добровольного полового контакта.

Среди учета специальных направлений следует отметить основания криминализации/декриминализации: степень общественной опасности, характеристики вреда, противоречие сложившимся общественным отношениям и интересам их развития. Согласно обозначенным критериям, установление уголовной ответственности за ненасильственные половые действия (тем более в отсутствие их отграничения как друг от друга, так и от насильственных деяний в данной сфере) нецелесообразно. Также необходимо учитывать отсутствие возможных негативных последствий. Так, например, вряд ли статус матери-одиночки для девушки, вступившей в добровольный половой контакт, является проявлением принципа гуманизма (при осуждении отца ребенка). Оценка действий лица, осуществившего рассылку эротических фотографий нескольким субъектам (в числе которых лица 10-11 лет), как насильственных действий сексуального характера, также вряд ли соответствует основополагающим уголовно-правовым принципам. Особенно в контексте уравнивания с деяниями лиц, совершивших насильственные половые контакты с малолетними. При пенализации (депенализации) также необходимо учитывать означенные критерии.

Примечательна в свете рассматриваемой темы также и непоследовательность законодателя в области регламентации поощрительных норм за ненасильственные половые преступления: для лица, совершившего добровольное половое сношение с несовершеннолетним, уголовная ответственность отменяется в связи с вступлением в брак (при игнорировании действительного согласия потерпевшей, возможности запугивания ее виновным и т.д.), для лица, осуществившего развратные действия, подобного «бонуса» не предусмотрено. Несмотря на общую ущербность рассматриваемой поощрительной нормы (провоцирующей, в числе прочего, возможность избежать ответственности и за насильственное половое преступление под прикрытием брака с запуганной потерпевшей), непонятно почему соответствующее поощрение не распространено на норму ст. 135 УК РФ. Так, разница в возрасте между потерпевшим и виновным менее 4-х лет, является основанием неприменения к субъекту наказания в виде лишения свободы как за совершение добровольного гетеросексуального контакта, так и за осуществление развратных действий без отягчающих обстоятельств. Здесь следует также сделать ремарку о половом неравенстве: почему возрастная разница установлена в качестве смягчающего фактора только в отношении лиц разного пола? Не говоря уже о том, на каких основаниях данные пределы вообще были выбраны. В чем разница общественной опасности рассматриваемых деяний, совершенных в отношении 15-и летнего лица, субъектом 19 или 20 лет?

Также в свете рассматриваемой темы следует вспомнить о таком специальном направлении уголовно-правовой политики как изменение и уточнение норм уголовного закона. Действующая норма ст. 134 УК РФ озаглавлена как «половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-и летнего возраста». В то же время, исходя из содержания данной статьи, к иным действиям сексуального характера законодатель относит только мужеложство и лесбиянство. Такой подход противоречит структурированности уголовного закона, т.к. в ст. 131,132,133 УК РФ соответствующие действия обозначены как отличные от актов мужеложства и лесбиянства. Более того, действующая позиция законодателя приводит к тому, что, например, совершение добровольного полового сношения совершеннолетнего субъекта мужского пола с девушкой 15-и лет, может повлечь уголовную ответственность до 4-х лет лишения свободы; осуществление же данными субъектами анального контакта на добровольной основе, грозит совершеннолетнему партнеру 3-мя годами лишения свободы, по так называемому «остаточному принципу» (в силу добровольности данные действия невозможно квалифицировать по ст.ст. 131, 132 УК РФ; на основании непродуманности позиции законодателя соответствующие деяния не подпадают под квалификацию ст. 134 УК РФ). Хотя вряд ли возможно логически обосновать разницу в общественной опасности указанных действий. На означенные нарушения указывают многие исследователи [12, с. 46; 7, с. 66]. По сути, определяющим критерием в действующем законодательном подходе выступает пол субъектов, что опять-таки противоречит в корне принципам равенства, справедливости и гуманизма.

В качестве разграничения развратных действий от иных действий сексуального характера некоторые исследователи предлагают использовать конкретизацию способа осуществления означенных деяний: контактный/бесконтактный [1, с. 10-12]. Однако достаточно сложно на практике разграничить данные способы. Например, то же использование сети «интернет» - контактное или бесконтактное взаимодействие? Данный вопрос касается и содержательных аспектов мужеложства и лесбиянства в силу отсутствия единообразного толкования данных понятий. В рассматриваемом ракурсе более логичным и обоснованным представляется мнение о разграничении развратных и иных действий сексуального характера по критерию «проникновения» [3, с.17; 13, с. 73].

Подводя итог вышеизложенному, следует сделать следующие основные выводы:

1. Для регламентации уголовной ответственности за развратные действия следует дать законодательное определение соответствующих деяний с акцентом на бесконтактном (без проникновения) способе осуществления;
2. Рассмотреть целесообразность статьи 134 УК РФ с учетом характера и степени общественной опасности, положений основополагающих принципов уголовного закона, направлений современной уголовно-правовой политики.
3. Пересмотреть установление санкций за рассматриваемые деяния с учетом структуры и пропорциональности, положений принципов равенства, справедливости и гуманизма.