Экономическое положение правоохранительной системы на Южном Урале в 1920-е годы

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена анализу экономического положения правоохранительных органов Южного Урала в первой половине 1920-х годов. Автор рассматривает, каким образом объявленный в стране курс на новую экономическую политику отразился на материальном положении сотрудников правоохранительной системы и эффективности их деятельности в целом. Внимание акцентируется на проблеме обеспечения экономической безопасности периода новой экономической политики, региональных проблемах внедрения элементов рыночного механизма в систему государственного управления.   

ABSTRACT

This article analyzes the economic situation in the law enforcement agencies of the Southern Urals in the first half of the 1920s. The author considers as announced by the country’s course towards a new economic policy was reflected in the financial position of law enforcement officers and their performance as a whole. Focuses on the problem of economic security of the period of the new economic policу, regional issues the introduction of elements of market mechanism in the system of public administration regional problems of implementation of the elements of the market mechanism in public administration system.

В начале 1920-х годов страну охватил глубокий экономический и политический кризис. Так называемая политика «военного коммунизма», предполагавшая национализацию промышленности и сельского хозяйства, выявила полную несостоятельность новой российской власти. Для того, чтобы не допустить распада государственности, необходимо было радикальное изменение экономического курса, и в 1921 году правительство объявило переход к новой экономической политике, направленный на создание частного сектора и рыночных механизмов функционирования экономики.    Изменения в отношениях собственности и экономической политике вызвали к жизни экономическую преступность, с которой предстояло бороться правоохранительным органам.

Однако их возможности в условиях перехода к нэпу были весьма ограничены не только по причине низкого уровня профессионализма (подавляющее большинство сотрудников милиции и суда в то время еще оставалось неграмотным) и отсутствия опыта работы. Неграмотность и малограмотность власти пытались ликвидировать с помощью организации широкомасштабных кампаний по ликвидации неграмотности. Были организованы так называемые «губчекаграмы» и «волчекаграмы» – чрезвычайные губернские и волостные комиссии по ликвидации неграмотности, чьей основной задачей стало преодоление неграмотности и малограмотности среди милиционеров, сотрудников судебно-следственных органов в рекордно короткие сроки. Начиная с 1921 года, развернулась целая сеть культурно-просветительных мероприятий – клубы, выполнявшие функции учебных заведений, тематические кружки, в том числе – профессионально-милицейские, где сотрудники милиции постигали основы профессионального мастерства. Позже по всей стране были организованы краткосрочные курсы подготовки сотрудников милиции и судебно-следственных работников, сеть милицейских школ. С 1922 года, когда в стране была восстановлена система прокурорского надзора, на немногочисленных прокурорских работников была возложена обязанность по правовому и культурному просвещению сотрудников милиции и суда. Все же основная проблема заключалась не в отсутствии кадрового потенциала и тотального дефицита кадров, а в чрезвычайно тяжелом материальном положении правоохранительных органов того времени.            

Курс на удешевление государственного аппарата и экономию финансовых ресурсов, объявленный при переходе к нэпу, предусматривал перевод суда и милиции на финансирование из средств местного бюджета, что неизбежно влекло за собой максимальное сокращение кадров. В соответствии с резолюцией 11 съезда партии «О финансовой политике» весной 1922 года повсеместно начал осуществляться перевод содержания милиции на местный бюджет. Эта мера крайне негативно отразилась на экономическом положении южно-уральской милиции, которое и без того оставляло желать лучшего. Средства местного бюджета в то время были настолько ограничены, что не позволяли удовлетворить элементарные жизненные потребности правоохранительных органов. В условиях перехода к новой экономической политике милиция и суд испытывали острый дефицит денежных средств, продовольствия, обмундирования, спецтехники, транспорта, канцелярских принадлежностей и так далее.

По свидетельствам начальника Челябинского губернского уголовного розыска, вверенная ему служба систематически нуждалась в специальной технике, предназначенной для фотографирования, дактилоскопии, грима и костюмирования. По этой причине следственные действия приходилось осуществлять исключительно кустарными способами. Практически полное отсутствие транспорта не позволяло проводить оперативные мероприятия. Между тем бюрократический аппарат продолжал разрастаться, на места систематически направлялись различного рода инструкции, предписания и прочие документы, призванные упорядочить деятельность правоохранительных органов. Например, в мае 1922 года начальник Златоустовской горуездной милиции Г.Н.Холодилин получил из губернского управления приказ немедленно приступить к ведению канцелярских книг по вновь установленному образцу. Однако, судя по его служебной записке, «только печатание канцелярских книг, без учета цены необходимых для этой цели шестидесяти стоп (бумаги – авт.), стоит 15 тысяч рублей. Излишне комментировать, насколько достаточен кредит на канцелярские расходы, отпускаемый в сумме 122 руб.40 копеек в то время, как стопа бумаги стоит 240-260 рублей» [1, с.41]. Архивные документы того времени показывают, что подобные ситуации в то время складывались на всей территории Южного Урала.

Это не удивительно, если принять во внимание сведения, приведенные комиссаром губмилиции В.Степановым в докладе, адресованном политсекретариату Главного управления милиции республики. Из документа видно, что по смете, составленной в мае 1923 года, на все текущие расходы органов внутренних дел Челябинской губернии была запрошена общая сумма 54.630 рублей 65 копеек, отпущено же по ней всего 7.454 рубля 16 копеек. Таким образом, материальные нужды милиции были удовлетворены лишь на 13%. Примечательно, что за этим следовало особое пояснение: «В день составления сметы золотой рубль стоил 23 рубля 40 копеек, а в момент выдачи вышеназванной суммы он оценивался в 51 рубль», то есть темпы происходившей в стране инфляции в данном случае не учитывались [2, с.42].

Если говорить непосредственно о заработной плате сотрудников милиции и суда того времени, необходимо констатировать, что принцип социальной справедливости был нарушен по отношению ко всем, без исключения, работникам правоохранительных органов. Это выражалось в неадекватной оценке их труда по сравнению с другими категориями занятого населения. Дело в том, что в других учреждениях и организациях при наличии значительно меньшего объема работы и уровня ответственности ставки заработной платы были существенно выше, чем в суде и милиции. Заработная плата рядового делопроизводителя Южуралтреста весной 1923 года составляла 1.200-1.500 рублей в месяц, в то время как помощник начальника горуездной милиции получал 376 рублей в месяц, в рядовой милиционер – всего 178 рублей в месяц [3, с.43]. Работники исполкомов, подотделами которых являлась милиция, также имели оклады, в три-четыре раза превышающие оклады рядовых сотрудников органов внутренних дел.

Аналогичная разница наблюдалась в оплате по параллельным должностям между органами охраны правопорядка и другими организациями. Например, заработная плата конюха коммунального отдела составляла общую сумму 720 рублей в месяц, а конюха милиции – 155 рублей в месяц. Высказывание уже упомянутого начальника Златоустовской горуездной милиции Г.Н.Холодилина ярко иллюстрирует складывающуюся ситуацию: «Насколько сознателен не был бы человек, он никак не сможет отделаться от горького чувства обиды, когда видит, что по другим учреждениям, при меньшей работе, меньшей ответственности люди получают ставки гораздо выше» [4, с.45].  Широкое распространение получила практика задержек заработной платы, о чем свидетельствуют служебные документы того времени. Одним из самых неблагоприятных в этом отношении был Курганский уезд.

Значительную долю содержания работников правоохранительных органов составлял продовольственный паек и вещевое довольствие. Нормы их выдачи устанавливались местными органами исполнительной власти из дотационного фонда. Отсутствие продовольственного пайка должно было компенсироваться денежными средствами. Однако систематические перебои с выдачей пайка, обмундирования и денежной компенсации стали обыденным явлением.

Следует отметить, что жизненный уровень сотрудников суда и милиции в губернском Челябинске был выше, чем у тех, кто работал в уездах. В губернском городе работники правоохранительных органов освобождались от оплаты коммунальных услуг, в частности, от оплаты квартиры, освещения, водоснабжения и так далее. Уездные же сотрудники несли на себе все тяготы жизни в сельской местности. Стоимость участка леса для заготовки дров зимой 1923 года составляла в среднем 250 рублей, а стоимость порубки одного куба леса составляла 400 рублей без учета транспортных услуг. О заработной плате уездного милиционера говорилось выше.

Очевидно, что подобные условия работы, сложившиеся в то время отнюдь не только на Южном Урале, но и по всей стране, порождали коррупцию, взяточничество, злоупотребления должностными полномочиями и так далее. В 1922 году началась кампания по борьбе со взяточничеством, превратившаяся в масштабную «кадровую чистку», в ходе которой из рядов правоохранительных органов было уволено более половины действующих сотрудников. Анализ архивных источников того времени позволяет утверждать, что многие из них пострадали несправедливо и впоследствии стали жертвами репрессий 1930-х годов.   

Для объективности картины все же следует сказать о том, что к середине 1920-х годов проблема стабилизации экономического положения правоохранительных органов была отчасти решена. Массовые сокращения кадров, вызванные переходом на местный бюджет, с одной стороны, привели к хроническому дефициту кадров, особенно на местах, а с другой – позволили увеличить оклады оставшимся наиболее квалифицированным сотрудникам. Перебои с выплатой заработной платы прекратились, премии выплачивались регулярно, что было связано с общим подъемом экономики периода нэпа и, безусловно, позитивно сказалось на эффективности деятельности правоохранительной системы в целом.