К вопросу о целесообразности установления уголовной ответственности за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом. не достигшим шестнадцатилетнего возраста

АННОТАЦИЯ

В данной статье анализируется обоснованность регламентации уголовной ответственности за добровольные половые контакты с несовершеннолетними лицами. Автор рассматривает целесообразность нормы ст. 134 УК РФ с точки зрения положений отечественных и международных нормативно-правовых актов, оснований и условий криминализации деяний, структурированности уголовного закона и требований основополагающих уголовно-правовых принципов. Выводы и рекомендации, полученные в ходе исследования, основаны также на материалах судебной практики и статистических данных; также в работе проанализирована позиция законодателя стран СНГ.

ABSTRACT

In given article validity of a regulation of a criminal liability for voluntary sexual contacts to minor persons is analyzed. The author considers expediency of norm of item 134 of the Criminal code of Russian Federation from the point of view of positions of domestic and international regulatory legal acts, the bases and conditions of criminalization of acts, structure of the criminal law and requirements basic criminally-legal principles. Conclusions and the recommendations received during research are based also on materials of judiciary practice and the statistical data; also in work the position of the legislator of the CIS countries is analyzed.

Действующий уголовный кодекс РФ предусматривает ответственность за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста (ст.134 УКРФ).  Санкция соответствующей статьи устанавливает максимальные пределы наказания от 4-х лет лишения свободы (с возможностью назначения дополнительных видов наказания: лишение права занимать определенные должности либо заниматься определенной деятельностью) до пожизненного лишения свободы в зависимости от конкретных обстоятельств.

Представляется целесообразным проанализировать обоснованность и адекватность данной нормы с учетом требований основополагающих уголовно-правовых принципов, системности и структурированности уголовного закона, оснований и условий криминализации и декриминализации деяний при обязательном учете положений отечественных и международных правовых актов, направленных на защиту соответствующих интересов.

В соответствии с Декларацией прав ребенка и Конвенцией о правах ребенка государства-участники обязаны в числе прочего принимать все необходимые меры для защиты детей от всех форм физического и психологического насилия, сексуальной эксплуатации и совращения.   В данных документах ключевым основанием принудительных мер является применение насилия, что отсутствует  в деянии, предусмотренном ст. 134 УК РФ. Более того, наличие рассматриваемой нормы в уголовном законе на практике зачастую способствует нарушению прав несовершеннолетних в данной области: возможность избежать ответственности за совершенное деяние (путем заключения фиктивного брака), либо незаслуженное смягчение ответственности для виновного (квалификация содеянного по ст. 134  или 135 УК РФ вместо 131/ 132 УК РФ в силу несовершенств законодательного подхода и правоприменительной практики), или привлечение к уголовной ответственности лиц, чье деяние не обладает признаками общественной опасности (при длительном совместном проживании, ведении  хозяйства, воспитании совместного ребенка и т.п.).

Основания криминализации и декриминализации подразделяются на юридические, экономические и психологические.

Ключевым  юридическим критерием криминализации  (декриминализации) деяний является степень общественной опасности, при определении которой в свою очередь подлежат учету такие факторы как: объект посягательства, содержание последствий, форма вины, способ совершения, мотивация и целенаправленность, причиненный вред, степень вины, опасность способа).

К экономическим основаниям относят качественные и количественные характеристики причиняемого вреда.  К психологическим – противоречие сложившимся общественным отношениям и интересам их развития.

Условия криминализации и декриминализации также дифференцируются по вышеозначенным критериям:

Юридические:

- возможность воздействия уголовно-правовыми средствами;

- отсутствие возможности борьбы иными средствами;

- возможности системы уголовной юстиции.

Экономические:

- отсутствие возможных негативных последствий;

- наличие материальных ресурсов для реализации.

Психологические:

- исторические традиции;

- уровень общественного правосознания и психологии.

Анализ деяния, предусмотренного ст. 134 УК РФ позволяет отметить отсутствие всех необходимых  оснований и условий криминализации данного вида поведения. Так, степень общественной опасности рассматриваемого деяния никак не обусловливает необходимость противодействия уголовно-правовыми средствами. Охраняемым благом в данном случае выступает половая неприкосновенность (запрет любых сексуальных действий против личности), однако формулировка диспозиции (отсутствие признака насилия) и примечаний к анализируемой статье не позволяет однозначно судить об объекте. Так, например, нельзя говорить о незаконном лишении свободы в случае добровольного согласия лица на связывание, запирание в помещении и т.п.  Возраст в подобных ситуациях не имеет определяющего значения (за исключением случаев принуждения, отсутствия осознания происходящего и т.п.).

Примечания к ст. 134 УК РФ и вовсе касаются в большей степени категорий половой свободы (в соответствии с Конституцией и Семейным кодексом РФ), что отмечается в научной литературе [23, с. 339].

Содержание последствий рассматриваемого деяния также весьма неоднозначно. Так, исходя из анализа материалов судебной практики, потерпевшие зачастую настаивают на освобождении «виновного» от ответственности, данная позиция обусловлена объективными факторами (длительное совместное проживание, наличие общего ребенка, участие лица в его воспитании и содержании и т.п.) [2; 4; 16].  В данном случае не следует игнорировать и положения принципов гуманизма и справедливости. Так, в соответствии с  логическим толкованием ч. 1 ст. 7 УК РФ первоочередной задачей уголовного закона является обеспечение прав и законных интересов законопослушных граждан, охраняемых интересов общества и государства. Принцип справедливости в свою очередь требует обязательного учета характера и степени общественной опасности деяния, обстоятельств его совершения и личности виновного.

Вряд ли можно считать существование матери-одиночки, обусловленное несовершенствами законодательного подхода и правоприменительной практики, соответствующим вышеозначенным постулатам. Что касается индивидуальных особенностей лиц, совершивших деяние, предусмотренное ст. 134 УК РФ, в большинстве случаев присутствуют исключительно положительные характеристики [15; 13].

Форма вины и способ совершения. Разумеется, предполагается, что форма вины в рассматриваемом деянии только умышленная, хотя исключение из диспозиции соответствующей нормы указания на признак заведомости влечет проблемы правоприменения, несмотря на разъяснения Пленума Верховного Суда РФ. Хотя относительно анализируемого деяния данный критерий весьма относителен. Допустим, осознает восемнадцатилетнее лицо (равно как и его пятнадцатилетний партнер) сущность происходящего.  С точки зрения ст. 25 УК РФ  лицо должно осознавать общественную опасность своих действий  (которая исходя из вышеизложенного фактически отсутствует); предвидеть наступление общественно-опасных последствий (что в рассматриваемом составе, во-первых, необязательно; во-вторых, при действительной добровольности действий, таковые вообще отсутствуют); желать наступления общественно-опасных последствий/относиться к ним безразлично/сознательно допускать (в анализируемом составе в силу его формальной конструкции данный элемент вообще не подлежит учету).

Ненасильственный способ данного деяния,  более того,  подразумевающий обоюдное согласие и добровольность, полностью исключает соответствующий критерий криминализации рассматриваемого поведения. Мотивация и целенаправленность в рассматриваемом случае не имеют криминальной окраски, поскольку не влекут существенного негативного влияния на охраняемые блага личности в силу добровольности осуществляемых действий.

О причиненном вреде и опасности способа осуществления деяния в рамках уголовного закона также говорить не приходится. Аналогичным образом можно было бы оценивать преступную комбинацию с целью получения материальных средств как похищение человека из корыстных побуждений, а обычные «ролевые игры» как половое преступление.

Степень вины определяется глубиной искажения социальных ориентаций субъекта (цели и мотивы поведения, личностные особенности). В рассматриваемой ситуации означенная категория не наполнена соответствующими негативными аспектами. К сожалению, в настоящее время многие несовершеннолетние девушки, пользуясь развитием, не соответствующим  реальному возрасту, «подставляют» мужчин, требуют от них материальное вознаграждение в обмен на непредставление заявления в правоохранительные органы.

Относительно качественных и количественных характеристик причиняемого рассматриваемым деянием вреда, следует отметить следующее: по научным данным, среди девочек половая зрелость достигается в 13 лет – у 3 %, в 14лет – у 8 %, в 15 лет – у 30 %, в 16 лет – у 40 %, в 17 лет – у 70 %. [11, с. 37]. Соответственно, добровольное половое сношение вряд ли способно в рассматриваемой ситуации  принести вред нормальному физическому и психологическому развитию. По статистике, современные подростки начинают половую жизнь в 14 лет [11, с. 39]. Чем вредоноснее для их развития партнер 18-лет, либо их ровесник? Ведь законодатель и многие теоретики обосновывая целесообразность ст. 134 УК РФ указывают именно на недопустимость ранних (до достижения совершеннолетия)  половых контактов [5, с. 522; 18, с. 25].   Психологические основания криминализации в рассматриваемом случае полностью отсутствуют: сложившиеся общественные отношения никак не противоречат раннему началу половой жизни. Более того, говоря объективно, если буквально следовать положениям ст. 134 УК РФ, большинство молодого поколения окажется за колючей проволокой.

Далее рассмотрим соотношение деяния, предусмотренного ст. 134 УК РФ, с условиями криминализации/декриминализации.

Несмотря на запрет соответствующего поведения уголовным законом под угрозой наказания, статистические данные свидетельствуют о стабильном росте половых контактов совершеннолетних лиц с лицами, не достигшими 16 лет (и это при латентности данных деяний) [1;3]. Разумеется, «бессилие» уголовно-правового запрета неравно невозможности противодействия соответствующему поведению уголовно-правовыми средствами. При такой интерпретации с учетом современного состояния преступности, к сожалению, можно было бы констатировать неэффективность большинства норм действующего уголовного закона. Однако суть в том, что в иных случаях присутствует  совокупность причин криминализации конкретного поведения (например, при убийстве, изнасиловании и т.п.). В рассматриваемом составе (как указывалось выше) такие причины отсутствуют. Представляется, что криминализация деяний должна обусловливаться совокупностью  соответствующих оснований и условий, при этом ключевым компонентов все же должны быть основания как база и причинная обоснованность. Условия во всех видах деятельности – вспомогательные обстоятельства, они могут присутствовать либо отсутствовать, выражаться в большей или меньшей степени.  Эффективный уголовный закон не может быть построен  исключительно на изменчивых условных факторах без учета фундаментальных критериев.

Более того, представляется, что рассматриваемое поведение находится скорее в области регулирования морали, которая, как известно в разные исторические периоды не может оставаться единой. Так, если в средние века добрачная половая жизнь вообще считалась нонсенсом, в наши дни – это вполне обычное явление. Как к этому относится – вопрос нравственной позиции, но отнюдь не уголовного закона. Стоит также отметить, что всего столетие назад большая разница в возрасте (более 30-и лет) между вступающими в брак считалось нормой. И в настоящее время, например,  во многих мусульманских государствах несовершеннолетний возраст не является препятствием для оформления брачных отношений. Тот же УК РФ некоторое время назад ограничивал возрастную границу потерпевшего от рассматриваемого деяния возрастом 14 лет.  В то же время действующий УК РФ в качестве смягчения уголовной ответственности за половое сношение  с лицом, не достигшим шестнадцати лет, предусматривает разницу в возрасте между потерпевшим и виновным лицом менее 4-х лет. Такая позиция не имеет ни социального, ни психологического, ни тем более юридического обоснования. Так ни Конституция РФ, ни Семейный кодекс РФ не устанавливают каких – либо критериев в данной сфере. Кроме того, вообще непонятна логика законодателя, установившего ответственность за анализируемой деяние в зависимости от возрастной разницы между преступником и потерпевшим. С таким же успехом можно было смягчать по данному признаку ответственность за развратные действия  (как еще одно ненасильственное  половое преступление) или за понуждение к действиям сексуального характера. Чем указанный критерий снижает, по мнению законодателя, общественную опасность содеянного? Т.е. если добровольный половой контакт совершен восемнадцатилетним лицом в отношении пятнадцатилетнего, виновный заслуживает снисхождения, а если девятнадцатилетним – это кардинально меняет ситуацию?

В данном контексте следует рассмотреть и примечание 1 к ст. 134 УК РФ, на основании которого лицо освобождается от ответсвености за совершенное деяние при условии вступления в брак с потерпевшим. Данное положение представляет собой абсолютный парадокс со всех точек зрения. Нужно было специально постараться, чтобы в одной норме собрать такое количество противоречий и сложностей.

Во-первых, даже при горячем обоюдном желании обеих сторон реализовать данное положение практически невозможно. Так, в соответствии со ст. 13 СК РФ, брачный возраст – 18 лет, при наличии уважительных причин органы местного самоуправления вправе разрешить вступить в брак лицам, достигшим возраста шестнадцати лет. Вступление в брак до достижения 16 лет с учетом особых обстоятельств может быть осуществлено на основании законов субъектов РФ. В РФ имеется только два субъекта, в которых возможно вступление в брак до достижения 16-летнего возраста:

Республика Татарстан (ч. 4 ст. 10 СК Республики Татарстан) и Республика Башкортостан (ч. 2 ст. 12 СК Республики Башкортостан). Таким образом, присутствует явная дискриминация по возрастному признаку: граждане вышеозначенных субъектов имеют возможность освобождения от уголовной ответственности за половое сношение с лицом, не достигшим 16 лет, а основная масса граждан РФ de jure  лишена такой привилегии.

Также в рассматриваемом вопросе присутствует нарушение принципа равенства по полу и статусу субъекта. Так, в РФ запрещены однополые браки, соответственно, полностью  исключается возможность применения рассматриваемого примечания в отношении сексуальных меньшинств.  Кроме того, ст. 14 СК РФ запрещает браки, в том числе между усыновленными и усыновителями, т.е. данная категория лиц также находится в ущербном положении в рассматриваемой ситуации.

Во-вторых, даже вступление в законный брак не может нивелировать причиненного (с точки зрения законодателя) ущерба. Ведь охраняемые законом интересы уже нарушены. И если, например, поощрительная норма к ст. 126 УК РФ (похищение человека) обусловлена возможностью защиты интересов потерпевшего (справедливости ради, тоже неоднозначно), то в рассматриваемом случае подобный позитивный эффект вряд ли возможен. Ведь законодатель считает, что совершение анализируемого деяния уже нанесло непоправимый ущерб потерпевшему, поэтому заключение брака не может нести последствий аналогичных добровольному освобождению похищенного.

В - третьих, законодатель в данном примечании никак не дифференцирует возраст виновного. Так, одно дело, когда субъекту 20 лет, другое - 50. В последнем случае с медицинской точки зрения есть основания говорить о психическом расстройстве виновного (педофилии); кроме того, после вступления в брак означенный субъект получит широкие возможности для реализации своих желаний, в том числе и в отношении родившихся детей. Также ничто не помешает ему продолжать осуществлять половые контакты с несовершеннолетними и малолетними без угрозы возможного ужесточения ответственности, ведь в соответствии с действующим уголовным законом лицо, освобожденное от  уголовной ответственности, считается несудимым, соответственно, каждое новое совершенное преступное деяние считается первым.

В – четвертых, в случае совершения иных действий сексуального характера применение рассматриваемого примечания также невозможно. Это обусловлено несовершенством законодательной конструкции  ст. 134 УК РФ: несовпадение названия и содержания. Несмотря на то, что в  наименовании анализируемой статьи содержится указание на «иные действия сексуального характера», в содержании всех частей данной нормы указанное понятие отсутствует. Таким образом, заключение брака между совершеннолетним субъектом и лицом, не достигшим 16 лет, в случае осуществления гетеросексуального орального контакта, повлечет уголовную ответственность (до 4-х лет лишения свободы); в то время как совершение  полового сношения между указанными субъектами при условии заключения брачных отношений – освобождение от ответственности. Такой подход явно не соответствует требованиям принципов равенства, гуманизма и справедливости, а также явно нарушает логику системного и структурированного построения уголовного закона.   На данный аспект обращают внимание многие авторы [20, с. 298; 14, с. 104; 25, с. 337].

В-пятых, возможность применения рассматриваемого положения зависит от воли потерпевшего, т.е. даже искреннее и добровольное желание виновного вступить в законные брачные отношения не может служить основанием освобождения от ответственности в отсутствие согласия потерпевшего. В свою очередь данный подход порождает дополнительные проблемы:

   - возможность злоупотребления со стороны потерпевшего лица (вымогательство денег и т.п. как условия вступления в брак);

    - вынужденность вступления в брак со стороны виновного лица в целях избежать ответственности.

В вышеозначенных ситуациях, по сути, брак (в соответствии с положениями СК РФ) является недействительным (фиктивным), т.к. заключался без намерения создать семью. Более того, вряд ли можно найти какие-либо положительные моменты социального, психологического, правового свойства в подобных браках.

Примечательно, что в уголовных кодексах стран СНГ отсутствуют подобные примечания к аналогичной норме. Кроме того, в большинстве указанных правовых актов не только в названии статьи, но и в ее содержании прописаны «иные действия сексуального характера».

Возможности системы уголовной юстиции в противодействии рассматриваемому виду поведения  также весьма неоднозначны:

  - с одной стороны, осуждение лица, деяние которого в силу причин объективного и субъективного характера не обладает общественной опасностью (взаимные чувства, совместное проживание, проявление материальной и эмоциональной заботы и т.п.);

  - с другой – освобождение от ответственности субъекта, явно этого не заслуживающего (заключившего фиктивный брак во избежание ответственности).

В свою очередь такой подход нарушает все основополагающие принципы уголовного закона, затрудняет функционирование уголовно-исполнительной системы, не соответсвует моральным и этическим принципам, игнорирование которых в свою очередь влечет нигилизм  к общественным и государственным институтам в целом.

Экономическими условиями криминализации являются: отсутствие негативных последствий и наличие материальных ресурсов для реализации соответствующих законодательных положений.

Относительно второго условия следует отметить, что исправительные учреждения в настоящее время перезагружены, причем более целесообразным видится применение изоляции к лицам, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления, при наличии квалифицирующих обстоятельств, характеризующихся негативно. Применение иных видов наказания, предусмотренных ст. 134 УК РФ также требует определенных финансовых, организационных и др. затрат со стороны государства, причем никак не обусловленных характеристиками совершенного деяния.

Что касается негативных последствий применения анализируемой нормы – их набирается целый букет.

Во-первых, действующие примечания к рассматриваемой статье порождают сложности правоприменения: деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 134 УК РФ относится к средней категории тяжести; прим. 1 к означенной статье в качестве условий освобождения от ответственности за содеянное предусматривает помимо вступления в брак, первичность совершения анализируемого деяния и утрату общественной опасности.

Следует отметить, что Общая часть УК РФ предусматривает достаточное количество более адекватно изложенных оснований освобождения от уголовной ответственности и наказания  с учетом аналогичных критериев: деятельное раскаяние (ст. 75 УК РФ), примирение с потерпевшим (ст. 76 УК РФ), назначение судебного штрафа (ст. 76.2 УК РФ), изменение обстановки (ст. 80.1 УК РФ). Представляется, что дублирование положений Общей части уголовного закона в нормах Особенной  усложняет правопонимание и правоприменение соответствующих положений, противоречит логике и структуре кодифицированных правовых актов. Аналогичным образом можно было бы, например, все формы соучастия и видов соучастников прописывать в каждой норме Особенной части УК РФ (хотя ст. 291.1 УК РФ явный пример означенного несовершенства).

По заявлению заместителя прокурора г. Каспийска Республики Дагестан Ч.М. Исмаилова, «основания освобождения от уголовного наказания, предусмотренные в примечании 1 к ст. 134 УК, соответствуют основаниям освобождения от наказания в связи изменением обстановки, предусмотренным ст. 80.1 УК» [9].  Представленная  позиция еще раз подчеркивает ненужность рассматриваемого положения.

Анализ статистики и судебной практики показывает, что, несмотря на наличие рассматриваемого примечания к ст. 134 УК РФ (при наличии всех указанных условий) суды применяют в качестве основания освобождения от уголовной ответственности /наказания за данное деяние примирение сторон и деятельное раскаяние [24].  Такой подход представляется обоснованным как с точки зрения структурированности уголовного закона, так и обеспечения интересов лиц и охраняемых благ общества и государства. Как уже отмечалось в пределах данной статьи, фиктивный брак никоим образом не содействует восстановлению нарушенных интересов с одной стороны, а с другой – создает возможности для дальнейшего осуществления преступной деятельности виновным лицом при отсутствии возможности ужесточения наказания.

Во-вторых, присутствует возможность назначения несправедливого и необоснованного наказания, исходя из санкций рассматриваемой статьи. Так, санкция ч.ч. 3,4, 5, 6 ст. 134 УК РФ предусматривает наказание аналогичное  установленному за убийство и квалифицированное убийство (вплоть до пожизненного лишения свободы). И это за добровольный половой контакт без каких-либо отягчающих обстоятельств!  Здесь представляется необходимым вспомнить опыт СССР, когда в 1962г. за изнасилование при особо отягчающих обстоятельствах (группой лиц, повлекшее тяжкие последствия, несовершеннолетней) была введена смертная казнь. Данный подход критиковался в научной литературе из-за «диспропорции санкций» [26, с. 641]. В этой связи примечательно, что действующий уголовный кодекс РФ предусматривает идентичные санкции за  квалифицированные виды насильственного полового сношения и добровольного сексуального контакта. Также следует отметить, что в действующей редакции ч. 3 ст. 134 УК РФ, законодатель вообще не указал возраст субъекта, выступающий с точки зрения логического толкования данной нормы,  существенным признаком. Формулировка «деяния, предусмотренные ч.ч.1,2 настоящей статьи…» охватывает содержательные признаки именно самих обозначенных деяний (половое сношение, мужеложство, лесбиянство), но никак не лица, их совершившего. Т.е. признаки потерпевшего (конкретный возраст) как обязательный квалифицирующий признак законодатель указал, а о субъекте просто забыл? Либо посчитал, что указанные действия, осуществленные в отношении лиц в возрасте от 12 до 14 лет, необходимо наказывать, даже если «виновным» лицом выступает ровесник? Но тогда «ломается» даже минимальная логика построения и существования анализируемой нормы.

В уголовном законодательстве стран СНГ квалифицированные виды рассматриваемого деяния в большинстве актов вообще отсутствуют, а максимум наказания составляет 5 лет лишения свободы. При наличии отягчающих признаков (возраст в них не подлежит учету) верхний предел наказания варьируется от 5 до 10 лет. При этом в качестве квалифицирующих обстоятельств обоснованно  учитываются такие как: совершение деяния родителем, либо иным заменяющим лицом; наступление тяжких последствий.  Такой подход представляется более целесообразным. Так, по данным официальной статистики почти 50% несовершеннолетних подвергаются сексуальному воздействию со стороны родителей, усыновителей и подобных лиц [8, с. 32; 7,  с. 25].  Однако в ст. 134 УК РФ возможность ужесточения для означенной категории субъектов не предусмотрена.  П. «п» ч. 1 ст. 63 в этом ракурсе также бесполезен, ибо действующим уголовным законом не установлены критерии ужесточения ответсвености при наличии отягчающих обстоятельств. Хотя именно в подобных случаях можно усмотреть основания и условия для установления уголовной ответственности.

В-третьих, рассматриваемый состав порождает в силу своего несовершенства огромное количество проблем квалификации, которые зачастую являются трудноразрешимыми и практически невыявляевыми.

Так, данное деяние необходимо отграничивать от составов ст.ст. 131, 132, 133, 135 УК РФ. Постановление Пленума Верховного суда РФ в качестве отличительных критериев деяния, предусмотренного ст. 134 УК РФ от изнасилования и насильственных действий сексуального характера указывает: отсутствие насилия или угроз его применения + понимание потерпевшим лицом характера и значения совершаемых действий. Представляется исходя из буквального толкования действующего Постановления, что половой контакт с лицом, не достигшим 14 лет возможно при наличии соответствующих условий рассматривать как изнасилование/насильственные действия сексуального характера.  Такая позиция поддерживается многими исследователями [10, с. 82; 12, с. 63; 21, с.96].  и соответствует целям и задачам уголовного закона. Соответственно,  необходима квалификация содеянного по конкретным статьям, наличие же в действующем    УК РФ квалифицированных составов ст. 134 УК РФ (в действующей редакции) зачастую способствует избежанию виновными заслуженного наказания (при наличии примечаний и проблем их толкования и применения, о которых говорилось выше).  Более того, многие исследователи  отмечают, что личностные и психологические особенности виновного и потерпевшего в большинстве случаев вообще не подлежат учету [18, с. 339; 17, с. 179].  Так, в последнее время достаточно часто происходят «добровольные» сексуальные контакты отчимов с падчерицами, которые квалифицируются по ст. 134 УК РФ (Петропавловск-Камчатский, Санкт-Петербург, Шахтерск и т.д.) [22].  Кроме того, довольно сложно отграничить понуждение к действиям сексуального характера  от покушения на деяние, предусмотренное ст. 134 УК РФ, учитывая возможность наличия зависимого положения потерпевшего лица (в силу родства/свойства). И если в случае осуществления насильственных действий составы ст.ст. 131/132 от ст. 133 УК РФ возможно отграничить, то в случае коллизии ст. 133 и 134 УК РФ – вряд ли.  Сложности возникают и при отграничении рассматриваемого деяния от развратных действий (ст. 135 УК РФ): криминообразующие признаки (в силу несовершенств законодательного подхода) могут быть идентичными. Так, объект (половая неприкосновенность), субъект (лицо, достигшее 18 лет) и потерпевший (лица, не достигшее 16 лет) совпадают. Иные действия сексуального характера (в силу отсутствия указания на таковые в диспозиции ст. 134 УК РФ) могут расцениваться как развратные (с учетом отсутствия легального толкования данного термина). Соответственно, анализируемая ситуация способствует проблемам надлежащего толкования и правоприменения; нарушению требований принципов равенства, справедливости и гуманизма; целям и задачам уголовного закона и требованиям международных правовых актов, направленных на адекватное обеспечение и защиту прав и интересов несовершеннолетних лиц в рассматриваемой области.

Исторические традиции и уровень общественного правосознания и психологии как условия криминализации в рассматриваемом случае также отсутствуют. Как уже отмечалось, раннее начало половой жизни, сожительство, браки с лицами, обладающими значительной возрастной разницей присутствовали на протяжении веков развития российского государства. Стоит отметить, что в знатных и тем более  царских (императорских) семьях  большая разница в возрасте между мужем и женой считалась нормой. В настоящее время общество лояльно относится к ненасильственным половым контактам несовершеннолетних лиц и настроено на применение максимально жесткого наказания за преступления против половой свободы и неприкосновенности с применением насилия [6].  Существование же нормы ст. 134 УК РФ, по сути, противоречит обоим означенным аспектам: устанавливает достаточно суровое наказание за добровольные действия сексуального характера и предоставляет возможность избежания заслуженной ответственности для общественно опасных лиц.

Суммируя вышеизложенное, следует отметить, что регламентация уголовной ответственности за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16 лет, в настоящее время (особенно в рамках действующей редакции ст. 134 УК РФ) нецелесообразна, т.к.: влечет нарушения требований равенства граждан перед законом, справедливости и гуманизма;  противоречит системности и структурированности уголовного закона; не соответствует основаниям и условиям криминализации; нивелирует цели и задачи международных и национальных нормативно-правовых актов, направленных на защиту соответствующих интересов исследуемой категории лиц. Более того, исследуемая норма влечет почти непреодолимые сложности толкования и применения, что в свою очередь способствует назначению несправедливого и необоснованного наказания, смягчению/отсутствию ответственности для лиц, совершивших действительно общественно опасные деяния против половой свободы и неприкосновенности, игнорированию интересов потерпевших лиц. Соответственно, данная норма должна быть исключена из действующего уголовного закона РФ.