Критерии истинности раскаяния и их оценка судом при назначении наказания: теоретические аспекты

АННОТАЦИЯ

Данная статья посвящена теоретическим аспектам определения критериев истинности раскаяния виновного при назначении судом наказания. В статье выдвигаются гипотезы о таких критериях, обозначаются наиболее общие вопросы в данной сфере. Правильное понимание и выявление обозначенных критериев позволит суду адекватно оценивать личность преступника и назначить справедливое наказание.

ABSTRACT

The article is devoted to theoretical aspects of criteria determination of the perpetrator’s penitential truth in the appointment of the court sentence. Hypotheses on these criteria are made in the article, and the most common questions in this sphere are represented. Proper understanding and identification of determined criteria would allow the court to evaluate the personality of the offender adequately and to appoint a just punishment.

Весьма важное место среди обстоятельств, смягчающих наказание, занимает раскаяние лица в совершении преступления. Деятельный вариант раскаяния, предполагающий некие физические усилия по активному способствованию заглаживанию причиненного вреда, прямо закреплен в Уголовном законе как обстоятельство, смягчающее наказание (п.п. «и, к» ч. 1 ст. 61 УК), и как одно из оснований освобождения от уголовной ответственности (ст. 75 УК). Деятельное раскаяние входит как важная составная часть и в структуру досудебного соглашения о сотрудничестве, предполагающего активные усилия со стороны лица, совершившего преступления, направленные на раскрытие и расследование преступления, возмещение ущерба, изобличение виновных и т. д. С помощью него реализуются такие принципы как гуманизм, справедливость, индивидуализации в уголовном праве [2, с. 6].

Помимо деятельного раскаяния, судом на практике учитывается в качестве смягчающего обстоятельства и раскаяние как акт самоосуждения, когда лицо, осознавая неправоту собственного поведения, открыто заявляет об этом в судебном процессе. Наличие подобного раскаяние учитывается на основании ч. 2 ст. 61 УК в качестве «иного», то есть не предусмотренного законом, смягчающего обстоятельства.

Учет раскаяния в качестве смягчающего обстоятельства, зачастую, ведет к смягчению наказания, условному осуждению, освобождению от наказания.

Такие юридически значимые последствия наталкивают на необходимость тщательной проверки судом доводов об истинности раскаяния, как деятельного, так и акта самоосуждения.

Вектор нашего научного исследования направлен на изучение феномена раскаяния, именно, как акта самоосуждения лица, без признаков деятельного. Поэтому нам необходимо сосредоточить внимание на данном виде раскаяния и критериях оценки его истинности.

Наказание за совершение преступления должно стать истинным «воплощением справедливости» [3, с. 27]. Суду для принятия объективного и справедливого решения важно установить, насколько искренне лицо заявляет об осуждении собственного проступка. Ведь осознание собственной неправоты – уже половина пути к исправлению, а также верный залог предупреждения общественно опасного поведения в будущем.

Для оценки истинности раскаяния, безусловно, важны критерии, на основании которых можно было бы сделать соответствующие выводы.

В связи с этим важным представляется выделение в структуре раскаяния его внутренней и внешней составляющей. При этом под внутренней составляющей, на наш взгляд, следует понимать истинное состояние осуждения собственного проступка, осознание неправоты имевшего места в прошлом противоправного поведения, а под внешним – заявление о самоосуждении, выраженное перед потерпевшей стороной, органами предварительного расследования и судом.

Одно лишь внешнее заявление о раскаянии, не наполненное внутренним содержанием, не представляет для справедливого судебного решения абсолютно никакой ценности. Оно продиктовано лишь желанием лица смягчить ответственность либо избежать ее вовсе. В то же время для общества и государства оно не имеет смысла, поскольку ложное раскаяние никак не способствует достижению целей, поставленных перед уголовным законодательством. Нередки в судебной практики случаи, когда лица, ведущие преступный образ жизни, в каждом случае привлечения их к ответственности «искренне» раскаиваются, признают себя виновными и открыто заявляют о своем намерении не повторять подобного в будущем. В данной ситуации учет раскаяния в качестве смягчающего обстоятельства вряд ли целесообразен, поскольку речь идет лишь о внешнем раскаянии, не имеющем фундаментальной внутренней основы.

Для принятия справедливого судебного решения требуется сочетание как внутренней так и внешней составляющей.

 Относительно наличия внешней стороны раскаяния сомнений, как правило, не возникает. Устное либо письменное заявление лица о раскаянии, закрепленное в явке с повинной, протоколах следственных действий либо судебного заседания, очевидно и не требует отдельного обсуждения. Другое дело представляет раскаяние внутреннее, истинно отражающее состояние лица, осознавшего неправоту собственного поведения.

В связи с этим возникает непростой вопрос о критериях, по которым суд смог бы делать выводы об истинности раскаяния, о наличии важной внутренней стороны самоосуждения, ведущей к достижению цели исправления лица и предупреждению повторного преступного поведения.

Оценка внутренних убеждений лица представляется весьма сложным процессом. К сожалению, столь свойственная для человеческой природы ложь зачастую завуалирована, прикрыта многими внешними атрибутами и довольно-таки сложно выявляется. Как утверждает Т.Б. Гусева «ложь-оправдание» направлена часто «на обеление себя для смягчения санкций» [1, с. 4]. Однако данные сложности не должны отталкивать исследователя от поставленного вопроса, поскольку выявление истинности раскаяния, как уже отмечалось выше, имеет очень большое значение.

Конечно, в рамках одной лишь научной статьи вряд ли можно выявить все аспекты изучаемой проблематики, однако сделать попытку постановки вопроса об этом и возможных путей его разрешения представляется вполне целесообразным.

Попробуем в качестве гипотезы выдвинуть ряд обстоятельств, по которым, на наш взгляд, следовало бы судить об истинности раскаяния человека.

Во-первых, следует выделить отсутствие рецидива, особенно, так называемого специального рецидива, когда лицо совершает одни и те же общественно опасные деяния, то есть ведет преступный образ жизни. Здесь важно изучать предыдущие приговоры судов. Если лицо постоянно совершает подобные преступления, а при решении вопроса о привлечении его к ответственности «искренне» раскаивается, то очевидно лишь его желание смягчить ответственность.

Во-вторых, истинному раскаянию всегда предшествует признание вины и стремление оказать содействие в раскрытии преступления и расследовании уголовного дела, дача правдивых показаний, раскрытие истинной мотивации преступного поведения. Неоднократное изменение показаний либо пассивное поведение лица свидетельствуют, скорее, о раскаянии вынужденном, выраженном лишь для предупреждения возможности ужесточения наказания.

В-третьих, добровольность раскаяния имеет весьма важное значение. Истинным и искренним раскаянием вряд ли можно назвать такое самоосуждение, которое выражено под влиянием внешних факторов, к которым могут отнесены такие как показания других соучастников, предъявление доказательств с целью изобличения виновного, угроза более строгого наказания.

В-четвертых, об истинности раскаяния свидетельствуют и такие факторы как извинения перед потерпевшей стороной, стремления изменить ситуацию в лучшую сторону, исправление допущенных ошибок.  

На основании изложенного можно сделать вывод о том, что истинным следует считать такое раскаяние лица в совершении им преступления, которое основано на полном признании вины, дано добровольно без внешнего принуждения и заключается в сочетании внутреннего искреннего сожаления о совершенном деянии и внешнего заявления об этом, сопровождающееся стремление исправить совершенные ошибки и содействовать государственным органам в скорейшем и объективном разрешении уголовного дела.