ПРАВОВЫЕ МЕХАНИЗМЫ И ПРОБЛЕМЫ ОЦЕНКИ КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО УЩЕРБА ПРИ ГИБЕЛИ БЛИЗКИХ

LEGAL MECHANISMS AND PROBLEMS OF ASSESSING COMPENSATION FOR MORAL DAMAGE IN THE CASE OF DEATH OF LOVED ONES

Салихова А.Е.

02.05.2025 161

5(127)

09. Гражданское право, предпринимательское право, семейное право, международное частное право

Цитировать:

Салихова А.Е. ПРАВОВЫЕ МЕХАНИЗМЫ И ПРОБЛЕМЫ ОЦЕНКИ КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО УЩЕРБА ПРИ ГИБЕЛИ БЛИЗКИХ // Universum: экономика и юриспруденция : электрон. научн. журн. 2025. 5(127). URL: https://7universum.com/ru/economy/archive/item/19899 (дата обращения: 05.12.2025).

Прочитать статью:

DOI - 10.32743/UniLaw.2025.127.5.19899

АННОТАЦИЯ

Статья представляет комплексный анализ правовых механизмов компенсации морального вреда, возникающего в связи с гибелью близкого родственника в Республике Казахстан. Рассматриваются эволюция нормативно-правового регулирования, начиная с положений Гражданского кодекса РК и специальных разъяснений Верховного Суда, и заканчивая последними изменениями, внесёнными Конституционным Судом и Верховным Судом в 2023 году. Основное внимание уделено проблемам оценки морального ущерба в судебной практике, обусловленным отсутствием чётких методик и единых стандартов, что приводит к значительной вариативности присуждаемых компенсаций. В статье проводится сравнительный анализ международного опыта, в том числе моделей, применяемых во Франции, Германии, США, Великобритании и Японии, с целью выявления возможностей их адаптации для совершенствования казахстанского законодательства. Автор приходит к выводу о необходимости дальнейшего развития нормативной базы и методологических подходов, способных обеспечить более объективное и справедливое возмещение морального вреда, что имеет важное значение, как для защиты нематериальных прав граждан, так и для повышения доверия общества к судебной системе.

ABSTRACT

The article presents a comprehensive analysis of legal mechanisms of compensation for moral damage arising in connection with the death of a close relative in the Republic of Kazakhstan. The evolution of normative-legal regulation is considered, starting from the provisions of the Civil Code of the RK and special clarifications of the Supreme Court, and ending with the latest changes introduced by the Constitutional Court and the Supreme Court in 2023. The main attention is paid to the problems of assessment of moral damage in judicial practice, due to the lack of clear methods and uniform standards, which leads to a significant variability of awarded compensation. In the article the comparative analysis of international experience, including models applied in France, Germany, USA, Great Britain and Japan, with the purpose of revealing possibilities of their adaptation for improvement of the Kazakhstan legislation is carried out. The author concludes that it is necessary to further develop the regulatory framework and methodological approaches that can provide more objective and fair compensation for moral harm, which is important both for the protection of non-material rights of citizens and for increasing public confidence in the judicial system.

Ключевые слова: моральный вред, компенсация, гибель близкого, гражданский кодекс РК, судебная практика, международный опыт, правовое регулирование.

Keywords: moral harm, compensation, death of a loved one, Civil Code of the Republic of Kazakhstan, judicial practice, international experience, legal regulation.

Введение

В современных условиях обеспечение права на компенсацию морального вреда при гибели близкого родственника является важным аспектом защиты личных неимущественных прав граждан. Моральный (нематериальный) вред в данном контексте представляет собой душевные страдания и переживания, которые испытывают близкие погибшего в результате противоправного лишения жизни их родного человека. Правовая система Казахстана признаёт такой вред подлежащим возмещению, однако на практике возникают значительные трудности в оценке и определении справедливого размера компенсации. Проблема носит комплексный характер: с одной стороны, необходимо опираться на нормативно-правовые акты и разъяснения высших судебных органов, с другой – учитывать субъективный характер морального ущерба, не поддающегося точному количественному измерению.

Данная статья комплексно анализирует правовые механизмы компенсации при гибели близких в РК и проблемы их применения. Сначала прослеживается эволюция регулирования — от ст. 951–952 ГК РК и постановлений Верховного Суда до последних поправок и решений Конституционного Суда. Затем рассматривается судебная практика: типичные трудности доказательства, разброс сумм и конкретные прецеденты. Отдельный раздел посвящён сравнительному опыту — российскому и ряду зарубежных моделей (Европа, США, Великобритания) — с оценкой их применимости в казахстанских условиях. Завершают исследование выводы о текущих тенденциях и рекомендации по дальнейшему развитию института морального вреда с учётом лучших мировых практик и национальных потребностей.

1. Нормативно-правовое регулирование компенсации морального ущерба при гибели близких в Казахстане

Основные законодательные положения.

Базовые нормы, устанавливающие право на возмещение морального вреда, содержатся в Гражданском кодексе РК (ГК РК). Статья 951 (Особенная часть) легально определяет моральный вред и прямо охватывает гибель потерпевшего: страдания, испытанные им при жизни, — или, в случае его смерти, его близкими родственниками и супругом(ой) [1]. Тем самым закон признаёт за семьёй погибшего самостоятельное право на компенсацию. Это право появилось сравнительно недавно: поправками Закона от 25 марта 2011 г. в статью внесли упоминание родственников, устранив предыдущий пробел, из‑за которого вопрос решался по аналогии и вызывал разнотолки в доктрине и практике [5]. Теперь указанное нематериальное благо закреплено прямо в кодексе, что исключает необходимость прибегать к аналогии закона или права [1, 5].

Пункт 2 ст. 951 устанавливает общее правило: компенсация выплачивается при наличии вины причинителя [1]. Вместе с тем подп. 1) п. 3 вводит исключение: если вред жизни либо здоровью причинён источником повышенной опасности (ДТП, промышленное оборудование и т. д.), ответственность наступает независимо от вины, на условиях объективного риска [1]. Пункт 4 той же статьи подчёркивает, что возмещение морального вреда невозможно, когда затронуты лишь имущественные интересы [1] — законодатель тем самым акцентирует охрану исключительно личных неимущественных благ.

Статья 952 ГК РК фиксирует денежную форму компенсации [2]. Конкретная сумма законом не предопределена; п. 2 статьи содержит оценочный перечень критериев: значимость нарушенного блага (жизнь, здоровье), тяжесть последствий (смерть близкого, тяжкий вред здоровью), субъективная оценка страданий потерпевших и иные релевантные обстоятельства (возраст, степень материальной или эмоциональной зависимости от погибшего и др.) [2]. Как отмечено в обобщении Верховного Суда РК, закреплённые в ст.952 ГК РК критерии являются оценочными, а конкретный размер компенсации, исходя из этих критериев, определяется только судом [8]. Тем самым закон устанавливает принципиальную дискрецию суда, ограниченную требованиями разумности и справедливости (императив п.2 ст.952 ГК РК).

Акты высших судебных органов и разъяснения.

Для обеспечения единообразного применения указанных норм ГК РК пленарными постановлениями Верховного Суда РК даны специальные разъяснения. Ключевым документом стало нормативное постановление ВС РК от 27 ноября 2015 г. № 7 «О применении судами законодательства о возмещении морального вреда», где детально раскрыто как само понятие морального вреда, так и условия ответственности и подходы к определению суммы компенсации. Верховный Суд подчеркнул, что при решении вопроса о размере выплаты суды должны руководствоваться принципами разумности и справедливости и соотносить их с конкретными обстоятельствами нарушения личных неимущественных прав [8, 10]. Постановление перечисляет существенные факторы: значимость нарушенного блага (жизнь, здоровье, честь, достоинство), степень страданий, а при гибели потерпевшего — отдельно оцениваемые страдания его близких родственников и супруга(и); в качестве отягчающего обстоятельства прямо названа «утрата близкого человека» [10]. Дополнительно учитываются форма вины (умысел или неосторожность) и иные конкретные детали дела.

Разъяснение 2015 г. фактически институционализировало право семьи погибшего, уточнив содержание ст. 951 ГК РК. Пункт 9 постановления установил, что компенсация возможна лишь при наличии всех элементов деликта: противоправного деяния, причинно‑следственной связи, нематериального ущерба (страданий потерпевшего или его близких) и вины причинителя; отсутствие любого из этих компонентов влечёт отказ в иске [4]. Таким образом, ВС РК подтвердил статус близких родственников и супруга(и) как самостоятельных потерпевших и предоставил судам чёткие, но гибкие ориентиры для оценки их морального вреда.

Следует отметить, что в первоначальной редакции постановления ВС РК № 7 (2015 г.) круг субъектов был сформулирован неполно: п. 9 упоминал лишь близких родственников, но не выделял супруга(у) отдельно [4]. Эта неточность привлекла внимание Конституционного Суда, который в нормативном постановлении от 6 октября 2023 г. № 32‑НП указал, что п. 1 ст. 951 ГК РК прямо включает супруга(у) в число имеющих право на компенсацию, тогда как постановление № 7 этого не отражает [4]. Суд рекомендовал Верховному Суду скорректировать текст постановления и предложил Правительству инициировать соответствующие поправки в ГК РК [7].

Реакция не заставила себя ждать: уже в декабре 2023 года Верховный Суд РК принял нормативное постановление № 4 от 7.12.2023 г., которым были внесены поправки в прежние разъяснения. В результате круг субъектов был уточнён: теперь в тексте постановления прямо указано на право близких родственников и супруга (супруги) на получение компенсации морального вреда в случае гибели потерпевшего[4]. Кроме того, обновлённое постановление акцентировало необходимость учитывать субъективные переживания именно тех лиц, которые понесли утрату, – тем самым судебное разъяснение стало полностью соответствовать норме закона и обеспечило её реализацию на практике.

Решением Конституционного Суда РК от 2023 г. рассматривался и вопрос о вине причинителя при незаконных действиях госорганов: суд признал п. 2 ст. 951 ГК РК и п. 9 Постановления ВС РК № 7 конституционными, но указал на пробелы — прежде всего на бланкетную отсылку подп. 4 п. 3 ст. 951 к иным актам для случаев безвиновной компенсации, тогда как такие основания должны прописываться в законе [4]. Хотя замечания выходят за рамки гибели гражданина, они подчёркивают, что регулирование морального вреда в РК остаётся в стадии совершенствования, а высшие инстанции активно корректируют его, стремясь сбалансировать конституционные права потерпевших и принцип справедливости.

Таким образом, к началу 2025 г. нормативная база РК по возмещению морального вреда при смерти близкого опирается, во‑первых, на материальные нормы ГК РК (ст. 951, 952), которые прямо закрепляют право родственников на компенсацию и перечень оценочных критериев, и, во‑вторых, на разъяснения Верховного Суда, детализирующие их практическое применение. Недавние корректировки 2023 г. — позиции Конституционного Суда и новое постановление ВС РК — направлены на устранение терминологических пробелов и полное соответствие закону. В результате система одновременно признаёт широкий спектр нематериальных потерь (в том числе смерть кормильца) и сохраняет судебную гибкость: размер выплаты определяется индивидуально с учётом обстоятельств дела, но под контролем принципов разумности и справедливости [8].

2. Проблемы оценки морального ущерба в судебной практике Казахстана

Несмотря на закреплённые в законе ориентиры, реальная практика возмещения морального вреда при гибели родственника остаётся крайне неоднородной, поскольку критерии оценки страданий определены лишь в самых общих чертах. Суд, который обязан соотнести тяжесть переживаний, степень вины и иные обстоятельства, фактически лишён инструментов точного денежного выражения нематериальных утрат, и поэтому он опирается на принцип справедливости, формируя размер выплаты «по внутреннему убеждению». В обобщении Верховного Суда прямо указывается, что «размер компенсации с учётом критериев устанавливает только суд» [8], а это, в свою очередь, порождает высокую дисперсию решений и ставит под сомнение правовую определённость.

Разброс сумм особенно заметен в делах о причинении смерти, где пиковая эмоциональная нагрузка истцов сочетается с отсутствием внятного «тарифного коридора». Суды неизменно проверяют, не является ли запрошенная сумма чрезмерной, и применяют презумпцию разумности, вследствие чего конечная выплата часто оказывается существенно ниже требований: аналитика фиксирует устойчивую тенденцию, что «заявленные суммы существенно уменьшаются судом» [3]. Так, при иске на 5 млн ₸, связанном с тяжким вредом здоровью, суд может присудить лишь 500 тыс. ₸, причём аналогичный порядок снижения наблюдается и при летальных исходах, из‑за чего потерпевшие нередко воспринимают вердикт как несправедливый.

В судебной практике Казахстана можно найти примеры ощутимо несоразмерных (на первый взгляд) сумм компенсации в сходных ситуациях, что подчёркивает отсутствие единых подходов. Например, в резонансном деле 2023 года о гибели Салтанат Нукеновой от рук её сожителя (бывшего высокопоставленного чиновника) семья погибшей заявила иск о компенсации морального вреда на сумму 1,5 миллиарда тенге. Суд, однако, удовлетворил его лишь в размере 10 миллионов тенге [3]. В то же время в другом случае убийства ребёнка (5-летней девочки в Туркестанской области) суд присудил семьe погибшей компенсацию в размере 100 миллионов тенге [3]. Хотя каждая трагедия уникальна, столь радикальная разница, достигающая целого порядка величины, демонстрирует отсутствие единых подходов и усугубляет разрыв между ожиданиями истцов и обоснованием суда. Без детализированной методики остаётся неясным, почему одни страдания «оцениваются» в десять миллионов, а другие — в десять раз дороже, ведь закон лишь перечисляет факторы, не объясняя их вес.

Корнем расхождений является отсутствие нормативной шкалы: судьи опираются на сравнительный анализ доступных им прецедентов, на собственную профессиональную интуицию и на психологические заключения, которые подтверждают силу переживаний, но не дают конкретных цифр [3]. В результате итоговая сумма неизбежно субъективна, а экспертизы, которые могли бы предложить числовые ориентиры, ограничиваются качественными выводами о тяжести стрессового расстройства или депрессивного состояния. Поскольку моральный вред, в отличие от материальных издержек, не поддаётся арифметическим расчётам, любое решение легко критикуется как «завышенное» или «символическое».

Отдельно следует напомнить о противоречиях, существовавших до реформы 2011 г., когда ряд судов отказывал родственникам погибшего в компенсации, считая моральный вред сугубо личным правом умершего, прекращающимся с его смертью [5, 6]. В практике встречались решения, где подчёркивалось, что требовать возмещение могут лишь «лица, лично потерпевшие от правонарушения», и поэтому родителям погибшего отказывали [8]. Лишь вмешательство вышестоящих инстанций и внесение прямой нормы в ст. 951 ГК РК устранили пробел, а разъяснения ВС РК окончательно подтвердили право близких и супругов на компенсацию [8]. Однако ментальное наследие прежнего подхода чувствуется: опасаясь претензий о «торговле горем», некоторые судьи умышленно назначают умеренные суммы, аргументируя их «достаточностью» и избегая создать прецедент чрезмерных выплат.

Итогом сегодняшней практики является ситуация, когда при сходных обстоятельствах размер компенсации может отличаться многократно [8], что подрывает как предсказуемость юридических последствий, так и общественное доверие к судам. Судьи признают: определение морального вреда — одно из самых психологически и методически сложных решений, ведь нужно сочетать эмпатию с объективностью в рамках расплывчатых норм. Пока формально‑количественная методика не создана, каждое новое дело добавляет элемент субъективной неопределённости.

Таким образом, в РК отсутствуют унифицированные критерии и стандарты, а широкое усмотрение судов одновременно обеспечивает гибкость и порождает непредсказуемость. Практика остаётся на стадии становления: накопление кейсов постепенно формирует условный диапазон «обычных» сумм (десятки миллионов тенге в особо тяжких случаях, единицы миллионов — в рядовых). Юристы всё чаще говорят о необходимости нормативных ориентиров, ссылаясь на зарубежные модели, где подобные проблемы решались введением тарифных таблиц или детализированных экспертиз.

3. Сравнительный анализ международного опыта и возможность его применения в Казахстане

Вопрос компенсации нематериального вреда из‑за смерти близкого стоит во всех правовых системах, однако механизмы сильно различаются. Международная практика демонстрирует одинаковые трудности в оценке «цены» утраты и разные решения, выработанные для справедливой выплаты; их сравнительный обзор позволяет выделить модели, потенциально адаптируемые в РК.

1. Прецедентно‑ориентированная (казуистическая) модель. Для ряда континентальных стран характерно отсутствие законодательных тарифов: размер компенсации формируется судами, которые, решая иски о нематериальном вреде, опираются на ранее вынесенные решения и доктринальные выводы [8]. Такой подход работает во Франции и долгое время действовал в Германии, обеспечивая гибкость и учёт конкретных обстоятельств, но одновременно растягивая процесс выработки единообразия и оставляя практику фрагментарной. Показателен немецкий путь: до 2017 г. «горе утраты» считалось неподлежающим возмещению, поскольку неимущественный вред возмещался лишь самому потерпевшему; однако после общественной дискуссии § 844 III BGB ввёл право близких на компенсацию нематериального ущерба [12]. Теперь немецкие суды назначают так называемые Schmerzensgeld родственникам погибшего, что сближает континентальную модель с системами, где такое право закреплено законом. Примечательно, что в РК аналогичное признание было реализовано ещё в 2011 г., тогда как Германия пришла к нему позже, демонстрируя универсальную тенденцию к законодательному оформлению данной категории компенсаций.

2. Статутно‑нормированная модель (фиксированные суммы или пределы). В некоторых юрисдикциях размер компенсации задаёт сам закон, ограничивая судебное усмотрение заранее установленным тарифом или «потолком». Так, ряд штатов США ввёл caps на иски о неправомерном лишении жизни: для семьи погибшего от преступления моральный вред может быть ограничен 250 000 $, а аналогичный лимит закреплён и в японском праве [8]. В Великобритании действует bereavement award — единовременная выплата за душевные страдания, размер которой парламент периодически пересматривает (≈ £15 000 на 2020‑е годы); круг получателей изначально включал лишь супругов и родителей погибшего ребёнка, но последние поправки добавили сожителей (cohabitees) [9, 14]. Кроме того, британская Criminal Injuries Compensation Scheme использует детальные тарифные таблицы для оценки вреда здоровью и психике жертв преступлений [8], что подчёркивает тенденцию к нормированию нематериального вреда ради выравнивания практики.

3. Комбинированные и доктринальные подходы. В системах, где закон не задаёт тарифов, практикующим юристам и учёным приходится искать научно обоснованные методики расчёта. Близок к РК российский опыт: суды там, как и у нас, определяют суммы полностью по усмотрению, поэтому доктрина предложила формулы и таблицы, способные снизить непредсказуемость. Наиболее известна разработка д. ю. н. А. М. Эрделевского: он составил таблицу «базовых» компенсаций по видам посягательств и формулу их корректировки с учётом конкретных факторов (количество иждивенцев, степень вины, поведение причинителя и т. д.) [8]. Методика не имеет официального статуса, однако показывает, что опора на вычислимую модель позволила бы судам прозрачно обосновывать решения и сократить разброс сумм. Для казахстанской практики, испытывающей аналогичные трудности, такие доктринальные наработки могли бы стать полезным ориентиром при выработке собственных стандартов.

4. Размеры компенсаций и ориентиры в зарубежной практике. За границей выплаты колеблются от многомиллионных вердиктов до строго «табличных» сумм. В системах присяжных лимит фактически зависит от платёжеспособности ответчика: семьи жертв О. Дж. Симпсона получили 33,5 млн $ морального вреда [3]. В континентальной Европе компенсации обычно не выходят за пределы десятков, реже сотен тысяч евро; к примеру, в Италии максимум для родителей погибшего ребёнка составляет 200–300 тыс. €, что определяется «Таблицами Миланского трибунала» [11, 13]. Похожие шкалы применяет Испания при ДТП, привязывая выплату к возрасту умершего и числу родственников; они создают предсказуемость, но иногда критикуются за формализм. Таким образом, РК может ориентироваться либо на модель свободного усмотрения (США), либо на табличное нормирование (Италия, Испания), выбирая компромисс между гибкостью и единством практики.

Опыт других стран показывает, что РК разделяет с ними проблему поиска равновесия между судебной гибкостью и предсказуемостью: универсального рецепта не существует, каждая юрисдикция приспосабливает механизм компенсаций к своей правовой культуре. Тем не менее несколько зарубежных идей могли бы усилить национальную модель. Во‑первых, Верховному Суду или законодателю стоит рассмотреть введение ориентировочных таблиц‑шкал: они могли бы носить рекомендательный характер и сокращать разброс сумм по сходным делам. Во‑вторых, разумно установить минимумы или максимумы для особо тяжких ситуаций (например, гарантированный минимум малолетним детям, потерявшим кормильца, либо верхний предел для отсечения явно несоразмерных требований). В‑третьих, следует активнее обобщать практику и формировать типовые кейсы: как видно на примере Франции и Германии, наработанные прецеденты постепенно служат надёжным ориентиром [8]; если казахстанские суды чаще будут ссылаться на решения ВС РК, это повысит единообразие и доверие к их выводам о размере компенсации.

Ключевой вывод международного опыта — размер выплаты важен, но не менее значима его подробная аргументация: суд обязан показать, как конкретные факты соотносятся с критериями (значимость нарушенного блага, степень страданий, форма вины, поведение сторон). В ряде юрисдикций судьи детально расписывают логику расчёта — например, указывают, что «потеря сына обычно оценивается в диапазоне X, поэтому с учётом особенностей настоящего дела назначается Y». В РК мотивировочная часть нередко ограничивается ссылкой на принцип справедливости; заимствование зарубежного стандарта обоснования сделало бы решения более прозрачными и повысило доверие к судам.

Итоговый вывод сравнительного анализа таков: Казахстан располагает широким спектром возможных реформ — от рекомендательных шкал до жёстких лимитов и от научных формул до казуистического выравнивания, — и каждое решение должно учитываться сквозь призму национальной специфики (уровень доходов, менталитет, авторитет судебной системы). Тем не менее адаптация лучших практик выглядит реалистичной, тем более что Конституционный Суд РК уже рекомендовал пересмотреть нормы о моральном вреде [7], создавая благоприятное «окно возможностей» для внедрения таких новаций в ближайшие годы.

Заключение

Компенсация морального вреда семьям погибших — показатель гуманистической направленности права. В РК правовая основа уже создана: ст. 951–952 ГК РК закрепляют право близких на возмещение, а ВС РК разъяснил ключевые критерии. На практике же отсутствие методики приводит к разрыву сумм и ощущению субъективности, поэтому система ищет баланс между индивидуализацией и унификацией.

Международный опыт подтверждает верность выбранного курса, но указывает на необходимость ясных ориентиров. Рекомендательные таблицы, минимумы и потолки не ограничат суд, а обеспечат равное отношение к сходным трагедиям, укрепив доверие к правосудию.

Главная цель компенсации — не «оценить» жизнь, а восстановить справедливость, признать страдания и стимулировать ответственных к осмотрительности. Совершенствуя гражданско‑правовой механизм, РК выполняет не только юридическую, но и этическую задачу, подтверждая, что достоинство человека реально защищается законом.

Список литературы:

Гражданский кодекс. Особенная часть. Статья 951 // Kodeksy-KZ. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://kodeksy-kz.com/ka/grazhdanskij_kodeks_osobennaya_chast/951.htm (дата обращения: 01.03.2025).
Гражданский кодекс. Особенная часть. Статья 952 (о платежах в денежной форме) // Kodeksy-KZ. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://kodeksy-kz.com/ka/grazhdanskij_kodeks_osobennaya_chast/952.htm (дата обращения: 01.03.2025).
Жапарова Ж. Цена боли: как работает компенсация морального вреда в Казахстане // liter. kz. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://liter.kz/tsena-boli-kak-rabotaet-kompensatsiia-moralnogo-vreda-v-kazakhstane-1732891931/ (дата обращения: 03.03.2025).
Конституционный Суд: компенсация морального вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) госорганов является важной гарантией защиты конституционных прав граждан // gov.kz. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.gov.kz/memleket/entities/ksrk/press/news/details/632507?lang=ru (дата обращения: 04.03.2025).
Мамонтов Н.И. Имеют ли право родственники лиц, погибших в результате правонарушения, на получение компенсации морального вреда? // Zakon.kz (онлайн-закон). [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=38680485&pos=4;-106#pos=4;-106 (дата обращения: 01.03.2025).
Мамонтов Н.И., Мамонтов В.Н. Компенсация морального вреда родственникам погибшего // Zakon.kz. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=32554538&pos=1;-16#pos=1;-16 (дата обращения: 04.03.2025).
О рассмотрении на соответствие Конституции Республики Казахстан пункта 2 статьи 951 Гражданского кодекса Республики Казахстан (Особенная часть) от 1 июля 1999 года и пункта 9 нормативного постановления Верховного Суда Республики Казахстан от 27 ноября 2015 года № 7 "О применении судами законодательства о возмещении морального вреда" // Adilet. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://adilet.zan.kz/rus/docs/S2300000032 (дата обращения: 01.03.2025).
Обобщение судебной практики рассмотрения гражданских дел по искам о компенсации морального вреда в денежном выражении // Causa.kz. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://causa.kz/obobshhenie-sudebnoj-praktiki-rassmotreniya-grazhdanskih-del-po-iskam-o-kompensatsii-moralnogo-vreda-v-denezhnom-vyrazhenii/ (дата обращения: 02.03.2025).
Morgan A. Bereaved cohabitees to be offered same statutory compensation as married people // Fieldfisher. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.fieldfisher.com/en/injury-claims/insights/bereaved-cohabitees-to-be-offered-same-statutory-c (дата обращения: 02.03.2025).
On the application by the courts of legislation on compensation for moral damage // Adilet. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://adilet.zan.kz/eng/docs/P150000007S (дата обращения: 04.03.2025).
Parziale A. Bereavement damages in the EU: Italian lessons in a comparative perspective // Opinio Juris in Comparatione. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.opiniojurisincomparatione.org/wp-content/uploads/2024/05/PRE-PRINT-Parziale-2.pdf (дата обращения: 03.03.2025).
Peiffer M. Bereavement Damages – A New Form of Compensation Under German Law // Gen Re. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.genre.com/us/knowledge/publications/2018/april/cfpc1804-en (дата обращения: 06.03.2025).
Sanna P. The Recoverability of the loss of the right to life perse: a brief European overview // The Italian Law Journal. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://theitalianlawjournal.it/data/uploads/4-italj-1-2018/pdf-singoli/8-sanna.pdf (дата обращения: 03.03.2025).
Wylie J. Bereavement damages: the injustice of UK law // Penningtons Law. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.penningtonslaw.com/ebulletins/landing/Travel-update-Autumn-2018-Bereavement-damages.html (дата обращения: 03.03.2025).