ЭВОЛЮЦИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА В ЦИФРОВУЮ ЭРУ

АННОТАЦИЯ

В данной статье рассматривается, как цифровые технологии трансформируют международное право. В статье утверждается, что такие инновации, как кибервойна, цифровое наблюдение и блокчейн, бросают вызов традиционным правовым рамкам между национальными государствами. Методология юридического анализа рассматривает существующие законы и дела, чтобы продемонстрировать это влияние. Ключевые результаты показывают, что юрисдикции и механизмы правоприменения изо всех сил пытаются адаптироваться. Однако существуют возможности для разработки правил и норм, регулирующих возникающие цифровые пространства. Статья рекомендует политикам сотрудничать для разработки гибких и дальновидных международных соглашений. Текущие исследования должны решить нерешенные вопросы суверенитета, управления и государственного сотрудничества.

ABSTRACT

This article examines how digital technologies are transforming international law. It argues that innovations such as cyberwarfare, digital surveillance and blockchain are challenging the traditional legal framework between nation states. The methodology of legal analysis examines existing laws and cases to demonstrate this impact. Key findings show that jurisdictions and enforcement mechanisms are struggling to adapt. However, there are opportunities to develop rules and regulations governing emerging digital spaces. The article recommends that policy makers collaborate to develop flexible and forward-looking international agreements. Ongoing research should address unresolved issues of sovereignty, governance and State cooperation.

Ключевые слова: международное право, цифровые технологии, кибервойна, слежка, блокчейн.

Keywords: international law, digital technologies, cyberwarfare, surveillance, blockchain.

Справочная информация. Международное право традиционно регулирует соглашения между суверенными государствами. Пакты регулируют такие вопросы, как дипломатические отношения, торговля, пограничные споры и военные преступления. Институты, созданные после Второй мировой войны, такие как Организация Объединенных Наций (ООН), способствуют сотрудничеству и коллективной безопасности. Однако трансграничный характер цифровых пространств усложняет эту государственно-ориентированную структуру.

В статье рассматривается растущая роль технологий в глобальных делах и анализируется, как они меняют международное нормотворчество. Цель – продемонстрировать, что возникающие инновации требуют обновленных правовых норм между государственными и негосударственными субъектами.

Исследования сосредоточены на новейших революционных цифровых технологиях — в основном на кибертактике, массовой слежке и криптовалютах. Оценивается их политическое и правовое влияние в международной сфере. Анализ охватывает обсуждаемые случаи, но не является всеобъемлющим по всем таким технологиям или спорам.

В юридическом исследовании рассматриваются первоисточники, такие как договоры, законы и документированные случаи, если таковые имеются. Вторичные комментарии ученых-юристов и ученых-технологов дают критическую точку зрения. Дискурс-анализ исследует заявленные позиции и политику, раскрытые в этих текстах. Он синтезирует точки зрения по ключевым вопросам.

Обширный анализ уже демонстрирует, как офлайн-управление борется с онлайн-пространствами [3, с.1079-1100]. Международные правила отстают от цифровых возможностей [9, с.100,817-885]. Ученые утверждают, что такое устаревание чревато неконтролируемыми конфликтами [14]. В исследованиях изучаются более космополитические, кооперативные структуры, позволяющие лучше охватить присущую трансграничную цифровую деятельность [17].

Опубликованные комментарии в основном сосредоточены на наблюдаемых последствиях и неотложных политических проблемах. Меньше анализ охватывает потенциальные возможности или пути развития самой международной правовой системы. Целью данной статьи является обобщение широкого взгляда на проблемы и возможности перекалибровки глобального цифрового управления.

Технологии уже давно влияют на дипломатию. Телеграф и радио уже изменили связь между государствами [22]. Правовые стандарты вызывают трудности всякий раз, когда инновации приводят к перераспределению власти. Например, самолеты и ракеты нуждались в новых стандартах нарушения границ и контроля над вооружениями [11, с.33-62].

Наступательные кибероперации являются растущей реальностью между государственными субъектами. Примеры включают взлом электросетей и избирательных систем. Однако, в отличие от традиционных военных действий, скрытный и необъяснимый характер таких вторжений создает двусмысленность в системе правосудия [27, с.1]. В настоящее время страны сталкиваются с такими понятиями, как применение силы или вооруженное нападение для юридического оправдания вмешательства [24].

Передовые технологии мониторинга предоставляют Штатам безграничный доступ к данным в разных юрисдикциях. Такие программы, как PRISM, игнорируют границы и нарушают существующие ограничения [7]. Попытки законодательно узаконить надзор с помощью таких инструментов, как Таллиннское руководство, показывают сохраняющиеся различия между государственными интересами и коллективными нормами в мирное время [8].

Нормативная неопределенность в отношении криптовалют также стимулирует юридические дебаты на мировой арене. Страны придерживаются совершенно разных взглядов на модели надзора за этими финансовыми инструментами [1]. Вопросы о безграничности систем распределенного реестра вызывают нерешенные споры о том, что с юридической точки зрения представляет собой территориальная юрисдикция [18, с.4,25].

Stuxnet создал ранний прецедент, поскольку созданный правительством вирус использовался для саботажа иранских ядерных объектов. Хотя это никогда не признавалось, аналитики рассматривали это как операцию США и Израиля, показывающую, как кибер-тактика может достичь целей внешней политики и национальной безопасности без открытой войны [19]. Оно выявило размытые границы между шпионажем и инфраструктурным саботажем, которые международное право все еще проясняет [12, с.207].

Глобальная связь таких систем, как хакерская инфраструктура или сети наблюдения, создает неопределенность в отношении применимых юрисдикций и правоприменительных обязанностей [6, с.81, 157]. Нации изо всех сил пытаются сбалансировать суверенные права во внутренних делах с коллективной ответственностью за общие риски [29]. Это препятствует ответственному сдерживанию.

Анонимность, скорость и сложность кибератак затрудняют реагирование в рамках политических принципов [21]. Проблемы технической атрибуции между государственными и негосударственными субъектами задерживают правосудие [15, с.515-531], а нежелание раскрывать стратегические возможности или разведданные препятствуют прозрачному надзору [16].

Обновление старых соглашений, таких институтов, как Международный Суд, могут выносить заключения, чтобы официально по-новому интерпретировать существующие уставы ООН о применении силы или невмешательстве для применения к современным кибероперациям [20]. Это открывает пути для кодификации норм, не требуя единогласного согласия государства на новые договоры.

Расширение обязательных двусторонних и региональных партнерств предлагает более гибкие возможности для пилотного внедрения обновленных операционных норм по цифровым вопросам [28, с.81, 105]. Модель Общего регулирования защиты данных Европейского Союза демонстрирует влиятельный потенциал многосторонних инициатив в области цифрового управления [4, с.318-328].

Нормативное несоответствие, выявленное между национальным законодательством, частным бизнесом и изначально безграничной природой таких технологий, как социальные сети, требует пересмотра традиционных моделей территориальной власти [2]. Растущая роль негосударственных группировок в киберпространстве усложняет систему, основанную на межгосударственных отношениях [23]. Проблемы технической атрибуции могут потребовать смены парадигмы от наказания виновных к компенсации жертвам [26, с.30, 197].

Либеральный институционализм ожидает, что сотрудничество, основанное на правилах, может ограничить эгоистическое поведение государства, но децентрализованный, анонимный характер таких технологий, как программы-вымогатели, бросает вызов этой предпосылке [25, с.317-334]. Обновленные теории признают сложную взаимозависимость между государственными и коммерческими интересами в сфере регулирования глобальных систем [13].

Предложенные Европейским советом юридические определения киберпреступлений и атак предлагают раннюю модель для установления базовых показателей запрещенной деятельности [29]. Политики должны использовать это для кодификации стандартов доказывания и параметров реагирования в союзных государствах. Регулирование кибероружия должно отражать более широкие прецеденты контроля над вооружениями, такие как Конвенция о химическом оружии [5, с.32-61].

Дальнейшие исследования должны оценить влияние, которое широко принятые законы о локализации данных, ограничивающие трансграничные потоки данных, могут оказать воздействие на гармонизацию правового надзора за такими технологиями, как облачные вычисления [30, с.6, 204-221]. Дополнительное внимание следует уделить изучению режимов совместного обнаружения угроз между государственными и частными организациями [10, с.87-108]. Анализ потребует обновленных теорий, сочетающих международные отношения и литературу по информатике.

Таким образом, цифровые прорывы, такие как скрытая кибер-тактика и массовое наблюдение, опережают существующие рамки международного права, созданные для физического мира наблюдаемых суверенных нарушений. Проблемы технической атрибуции, связанные с ответственностью государств, еще больше парализуют меры реагирования. Существуют возможности для налаживания двустороннего и регионального партнерства для пилотного внедрения обновленных операционных норм перед пересмотром широких конвенций ООН. Тем не менее, фундаментальные споры, коренящиеся в территориальной власти, показывают, что государства преследуют суверенные цели, а не коллективные рамки.

Растущая взаимосвязь национальной критически важной инфраструктуры через недостаточно защищенные системы рискует эскалацией нестабильности между государствами, пытающимися совместить территориальный контроль, анонимность, обеспечиваемую сетями, и ожидания сохранения коллективной безопасности. Международное право по-прежнему имеет решающее значение для предотвращения неконтролируемых конфликтов, но оно должно добиваться более широкого консенсуса между государством и заинтересованными сторонами в отрасли по стандартам, применимым к пространствам без границ. Комплексное управление, учитывающее технические и геополитические реалии в киберпространстве, предлагает основу для устойчивого цифрового мира.

Список литературы:

1. Четин У. (2021). Международное регулирование криптовалют: интеграция криптовалютных рынков в международное регулирование. Теория и практика законодательства, 1-31.
2. Чернухин Е. (2021). «Facebook не может это исправить»: гигант социальных сетей, загадка международного права и управления на глобальном Юге. Социальные сети + общество, 7 (1).
3. Кристу Г. и Симпсон С. (2010). Европейский Союз, границы и доверие: видение сложной общерегиональной матрицы. Исследования Европы и Азии, 62 (7), с.1079–1100.
4. Чернатони, Р. (2021). Построение европейской модели международного права для киберпространства. Политика и управление, 9 (3), с.318–328.
5. Демчак К.С. и Домбровский П. (2011). Расцвет кибербезопасной Вестфальской эпохи. Ежеквартальные стратегические исследования, 5 (1), с. 32–61.
6. Эндикотт, Т.А. (2021). Концептуализация киберпространства как аспекта поля боя: правовые последствия для киберопераций в соответствии с международным правом. Обзор законодательства ВВС, 81, 157.
7. Гринберг А. (2017). Как ведущие технологические компании Америки создали государство наблюдения // URL: https://lithub.com/how-americas-top-tech-companies-created-the-surveillance-state/ (дата обращения 22.01.2024)
8. Хансен М. и Литто Г. (2021). Преодоление разрыва в трансграничном доступе к электронным данным посредством международного сотрудничества правоохранительных органов. ФИИБ Бизнес Обзор, 09763398211032192.
9. Хэтэуэй О.А., Крутоф Р., Левитц П., Никс Х., Ноулан А., Пердью В. и Шпигель Дж. (2012). Закон кибератак. Обзор законодательства Калифорнии, с.100, 817–885.
10. Хиллер Дж. С. и Рассел RT (2021). Контрфактическая атрибуция кибератак. Журнал информационной войны, 20 (2), с.87–108.
11. Хуанг, Х. (2020). Технологии меняют законы войны: выявление и реагирование на вызовы, создаваемые военно-морскими блокадами в эпоху сверхбыстрых кораблей и кибервойн. В «Подрывных технологиях и международном праве». Брилл Ниджхофф. с. 33-62.
12. Дженсен, ET (2012). Компьютерные атаки на важнейшую национальную инфраструктуру: применение силы, ссылающееся на право на самооборону. Стэнфордский журнал международного права, 38(2), с.207.
13. Кеохейн, Р.О., и Най, Дж.С. (2020). Власть и взаимозависимость. Иностранные дела, (3). // URL: https://www.guillaumenicaise.com/wp-content/uploads/2013/10/keohane_power-and-interdependence.pdf (дата обращения 22.01.2024)
14. Лейден Дж. (2012). Проверка писем национальной безопасности сдерживает выходки ФБР: наблюдательный совет правительства США. // URL: https://www.theregister.com/2012/03/30/fbi_chilled_by_nsl_oversight/ (дата обращения 22.01.2024)
15. Лин, Х.С. (2012). Киберконфликт и международное гуманитарное право. Международное обозрение Красного Креста, 94(886), с.515-531.
16. Лотрионте, К. (2012). Киберпространство: пятая операционная сфера. Комментарий, (585).
17. Масиэль, доктор медицины (2020). Управление кибербезопасностью и киберпреступностью в космополитическом киберпорядке. Журнал киберполитики, 1-26.
18. Мышак Ю. и Брож Ю. (2021). Пересеченные границы суверенитета в распределенных реестрах: серьезное отношение к трансграничному регулированию блокчейна. Границы в блокчейне, с.4, 25.
19. Накашима Э. и Уоррик Дж. (2012). По словам официальных лиц, Stuxnet был результатом работы американских и израильских экспертов. Вашингтон Пост, 2 (6), 2012 г.
20. Олин, Джей Ди (2021). Нарушило ли российское кибервмешательство в выборы 2016 года международное право? Техас Л. Рев., 95, 1579 г.
21. Осула А.М. и Рыйгас Х. (ред.). (2020). Международные кибернормы: юридические, политические и отраслевые перспективы. Публикации CCDCOE НАТО.
22. Пигмен Г.А. и Пигман Г.В. (2014). Управление международной деловой дипломатией: социально-экономический подход. Издательская группа Нью-Йорка Питера Ланга.
23. Робинсон Д., Хельмус Т.С., Коэн Р.С., Надер А., Радин А., Магнусон М. и Мигачева К. (2020). Современная политическая война: текущая практика и возможные ответы. Корпорация Рэнд.
24. Шмитт, Миннесота (ред.). (2017). Таллиннское руководство 2.0 по международному праву, применимому к кибероперациям. Издательство Кембриджского университета.
25. Сигал, А. (2021). Влияние кибероружия на международные конфликты. Журнал киберполитики, 6 (2), с.317–334.
26. Шакелфорд, С. Дж., и Андрес, РБ (2021). Ответственность государства и обязанность дать ответный удар: обход атрибуции в киберпространстве. Миннесота Дж. Международный Л., с.30, 197.
27. Склеров, МП (2009). Решение дилеммы реагирования государств на кибератаки: оправдание использования активной защиты против государств, которые пренебрегают своей обязанностью предотвращать. Обзор военного права, 201(1), с.1.
28. Таунсенд, А. (2021). Правовые перспективы стратегий киберопераций НАТО. Обзор законодательства ВВС, с.81, 105.
29. Цагуриас, Н. (2021). Правовой статус и пределы односторонней самообороны в киберпространстве. В исследовательском справочнике по международному праву и киберпространству. Издательство Эдварда Элгара.
30. 鄢晨澜. (2021).数据安全治理:国际法与全球化视野.环球法律评论,  Ян Ченлань. (2021). Управление безопасностью данных: международное право и видение глобализации. Обзор глобального законодательства, с.6, 204–221.