ТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ АКТИВНОСТЬ В РОССИИ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ

АННОТАЦИЯ

В статье исследуются факты реализации террористической идеи в дореволюционной России, а также указываются причины, способствующие преодолению терроризма тогда и в современных условиях.

ABSTRACT

The article examines the facts of the implementation of the terrorist idea in pre-revolutionary Russia, and also indicates the reasons that contribute to the overcoming of terrorism then and in modern conditions.

Ключевые слова: террор, террористическая идея, экспроприации, анархизм, максимализм, национальный сепаратизм.

Keywords: terror, terrorist idea, expropriation, anarchism, maximalism, national separatism.

Реализация террористической идеи в России в начале ХХ века проходила с различной степенью интенсивности в зависимости от складывающейся общественно-политической обстановки, от силы, возможностей и средств террористических организаций. Многое здесь зависело от позиции государственного руководства, от его умения сочетать разумную твердость с необходимой гибкостью, от профессионализма и эффективности работы правоохранительных органов. Проявленные в правящих кругах в этот период слабости, неуверенность, колебания, а иногда шараханье из одной крайности в другую, были умело использованы наиболее радикально настроенными деструктивными силами для расшатывания и подрыва государственного правопорядка, для расширения базы наиболее агрессивных форм борьбы.

Вслед за убийством в 1901-1904 годах трех министров (Н.П. Боголепова, Д. С. Сипягина, В.К. Плеве) в 1905 году последовали убийство главнокомандующего Московским военным округом (до января 1905 года московского генерал-губернатора) великого князя Сергея Александровича, начальника нижегородского охранного отделения А.В. Грешнера, московского градоначальника графа П.А. Шувалова, а также убийство саратовского, черниговского, тамбовского губернаторов, начальника московской сыскной полиции А.И. Войлошникова.

Террор развертывался не только в центре, но и на периферии. Повсюду формировались боевые дружины, массовый характер приняли изготовление и контрабанда оружия, боеприпасов и взрывчатки. Очевидец происходившего в 1905 году левый кадет В.П. Обнинский отмечал: «Фабрикация бомб приняла гомерические размеры… Мастерские бомб открываются во всех городах. Взрывалось все, что можно было взорвать, начиная с винных лавок и магазинов, продолжая жандармскими управлениями и памятниками русским генералам и кончая церквями» [16]. В Департамент полиции поступало много сообщений о хищении оружия в воинских частях, офицерских школах, кадетских корпусах [3]. На вооружение боевиков расходовались огромные суммы. В 1904-1905 годах расходы эсеров только на приобретение и доставку оружия в Россию составили от 400 до 500 тысяч рублей [5]. Летом 1905 года они снарядили и отправили из-за границы в Россию целый пароход «Джон Крафтон» груженый оружием и взрывчаткой. Лишь постигшая его катастрофа в Финском заливе (сел на мель во время сильного тумана) помешала прибыть по назначению, а на нем находилось около 10 тыс. винтовок, 720 револьверов, около 200 пудов взрывчатки [10]. Позднее выяснилось, что деньги на закупку такого количества оружия были получены от японской разведки через члена Финской партии активного сопротивления Конни Циллиакуса [1, с.251].

Под эгидой эсеров террором с 1905 года активно занимались боевые дружины в Москве, Одессе, Нижнем Новгороде, Киеве, Саратове и других городах. Эсеровские военные организации действовали в Севастополе, Кронштадте, Ревеле, Иркутске, Казани. Центральная группа БО эсеров к весне 1905 года насчитывала около 30 активных боевиков [13]. В 1905-1907 годах маховик политического террора раскручивался с еще более форсированной скоростью. Объявленное эсеровским руководством в связи с работой II Думы прекращение террора было не более как политическим маневром. Это позднее признал даже сам лидер эсеровской партии В. Чернов: «Правительству, отмечал он, - было сообщено, что мы решили на время II Думы приостановить террор, в то время как верно-то было как раз обратное, что мы считали думскую деятельность во II Думе совместимой с террором и не прекращали его» [15].

В июне 1906 года ЦК эсеров официально объявил о возобновлении террора, как в центре, так и на периферии, после чего их террористическая деятельность стала еще более активной. В Петербурге вместо распущенного в октябре 1906 года БО были сформированы так называемые летучие боевые отряды: центральный – под руководством Л. Зильберберга и отряд Северной области под руководством А. Трауберга («Карла»). По неполным данным с января 1905 года по июнь 1907 года эсеровскими боевиками совершено 220 террористических актов, в результате чего 162 человека были убиты и 80 ранены [21].

Довольно активной силой в терроре проявили себя эсеры-максималисты. За 1906-1907 годы ими совершено около 50 крупных терактов [17]. Из них выделяется наиболее громкий и кровавый взрыв дачи Столыпина (август 1906 г.). Одновременно максималисты проводили крупные «революционные экспроприации» (эксы). Среди проведенных максималистами эксов, выделяется ограбление в марте 1906 года кассы Московского общества взаимного кредита, в результате которого было похищено 875 тысяч рублей. В октябре 1906 года группой максималистов под руководством Василия Виноградова было захвачено 600 тысяч рублей во время нападения в Фонарном переулке Петербурга на транспорт, перевозящий валюту с таможни в Госбанк [19]. Награбленные суммы позволили максималистам создать довольно основательную материальную базу для развертывания террористической деятельности. В Петербурге они имели два автомобиля, несколько первоклассных выездных конных экипажей, склады оружия и взрывчатки, содержали большое количество конспиративных квартир, а в Финляндии – несколько оружейных мастерских. Некоторые из крупных террористических замыслов максималистов не осуществились по независящим от них причинам. Например, не удались готовившиеся летом 1906 года взрывы зданий Московского охранного отделения и Департамента полиции, а также уничтожение во время заседания всего состава правительства.

Интенсивно в рассматриваемый период развертывалась террористическая деятельность в национальных окраинах России. Наиболее активно на территории Польши в этом проявила себя Польская социалистическая партия. Один из ее лидеров, будущий глава польского правительства Юзеф Пилсудский считал политический террор мощным средством дестабилизации и ослабления российской имперской власти в Польше. К терроризму Ю. Пилсудский приобщился еще в 80-х годах, в 1887 году был осужден к сибирской ссылке за участие вместе с братом в подготовке покушения на императора Александра III. По официальным данным в провинции Варшавы между октябрем 1905 года и концом февраля 1906 года в ходе терактов было убито и ранено 327 официальных и более 630 частных лиц. За этот период жертвами терроризма в других польских провинциях стали более 1 тысячи человек [4]. В числе жертв покушения был генерал-губернатор Варшавы Г.А. Скалон и военный губернатор генерал Вонлярлярский [18].

В Прибалтике наиболее выделялась по политическому терроризму Латвия. В 1905-1906 годах террористические акты и экспроприации совершались здесь почти ежедневно [11]. Большого накала достиг политический терроризм в эти годы на Кавказе. По донесениям российского наместника графа И.И. Воронцова-Дашкова, только за 1907 год на Кавказе совершено 689 террористических нападений, в результате которых было убито 183 чиновника и 212 частных лиц, ранено соответственно 90 и 213 человек[12]. Наибольшее количество покушений было на счету армянской партии Дашнакцутюн (Единство), избравшей своим девизом «Свобода или смерть». Терроризм дашнаков имел ярко выраженную антирусскую направленность [6]. Грузинская партия «социалистов-федералистов» наряду с политическими убийствами прославилась проведением крупных революционных экспроприаций. Среди них, например, ограбление казначейства в г. Душете (апрель 1906 г.), в результате которого было захвачено 315 тыс. рублей.

Из крупных национальных окраин менее других была затронута террором Финляндия. Среди громких терактов здесь необходимо отметить убийство в июне 1904 года финским националистом Е. Шауманом генерал-губернатора и командующего войсками Финляндского военного округа генерал-адъютанта Н.И. Бобрикова. Зато на территории Финляндии довольно свободно себя чувствовали российские террористы, пользуясь ее полуавтономным статусом и благосклонной поддержкой сепаратистски настроенных обывателей, местной администрации и даже полицейских органов.

В историко-правовых исследованиях приводятся разноречивые сведения о числе жертв террора начала ХХ века, но все они поражают своими масштабами. По подсчетам известного правоведа профессора Н.С. Таганцева в 1905-1908 годах убито 2563 должностных лица и 3616 частных лиц [24]. Историки С. Степанов и Т. Максимова считают, что за годы первой революции жертвами террора стали более 5 тыс. правительственных служащих [23]. Одновременно государству и частным предпринимателям был нанесен громадный ущерб от революционных экспроприаций. Только с января 1905 года по июль 1906 года по стране было зарегистрировано 1951 ограбление по политическим мотивам[7].

Наиболее крупными терактами, осуществленными в 1906-1907 годах, были убийства Петербургского градоначальника генерала В.Ф. фон Лауница, главного военного прокурора В.П. Павлова, начальника Главного тюремного управления А.М. Максимовского, командующего лейб-гвардии Семеновского полка генерал-майора Г.А. Мина. В эти же годы террористами были убиты член Государственного совета граф А.П. Игнатьев, губернаторы К.С. Старынкевич (Симбирск), С.В. Александровский и С.А. Хвостов (Пенза), Желтоновский (Екатеринбург), П.А. Слепцов (Тверь), Полковников (Полтава), Литвинов (Омск), К.А. Карангозов (Одесса), командующий Черноморским флотом адмирал Г.П. Чухнин, начальники жандармских управлений Рогальд (Севастополь), Гладышев (Смоленск), М.П. Бобров (Самара), тамбовский вице-губернатор Н.И. Богданович, прокурор Ташкента Шарыгин, начальник Нерчинской каторги Метус и др. Предприняты были покушения на командующего войсками Петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича, министра юстиции И.Г. Щегловитова, московского генерал-губернатора Ф.В. Дубасова, губернаторов П.Г. Курлова (Минск), Тимофеева (Тифлис), В.У. Соллогуба (Рига) и др. Исполнителями крупных трактов со смертельным исходом в начале ХХ века были террористы Г. Гершуни, П. Карпович, С. Балмашев, Е. Сазонов, И. Каляев, П. Куликовский, Е. Кудрявцев, Е. Рогозинникова, Н. Егоров, З. Коноплянникова, М. Спиридонова, И. Пулихов и др.

Вынашивались в эти годы террористами и разнообразные планы цареубийства. Наиболее опасными из них были заговор Б. Синявского, Б. Никитенко и Г. Наумова из летучего отряда Зильберберга (начало 1907 г.) об убийстве императора Николая II в Царском селе или Петергофе, а также планировавшееся покушение на крейсере «Рюрик» во время военно-морского парада в Кронштадте (осень 1908 г.).

Расширение масштабов террористической деятельности сопровождалось одновременно и ее идейно-политическим вырождением, демонстрируя все в большей степени ее уязвимые стороны и политическую обреченность. Она выходила из под контроля руководства террористических центров, теряла свое идейное содержание, все более смыкалась с заурядной уголовщиной, вырождалась в чистый бандитизм. Заметно проявлялся процесс «измельчения» террора: неспособность организации каких-либо крупных акций компенсировалась широкой «охотой» за легкой добычей – мелкой «сошкой», увлечением революционным экспроприаторством. Даже центральный партийный орган эсеров весной 1908 года отмечал, что «бесчисленные акты убийств, экспроприаций, деревенских поджогов, проявлений личной и групповой ненависти» свидетельствуют, что стихийный терроризм бессилен на крупные дела и фатально направляется по линии наименьшего сопротивления, вырождаясь в экспроприаторство и на этой скользкой почве смешиваясь с чистокровным и беспринципным хулиганством» [9].

Политическое бесплодие, моральная деградация все более вели к исчерпанию кредита доверия террористами у общества, даже у его наиболее либерально настроенных кругов, а это означало не только их политическую изоляцию, но и свертывание материальной поддержки. Эсеровские публицисты уже в конце 1907- начале 1908 годов отмечают недостаток средств для террора и нарастающий среди обывателей «шум неодобрения, упреков и прямой хулы» [8]. Большим ударом по моральному авторитету эсеров явилось рассекречивание агентурной деятельности в их руководящих органах агента Департамента полиции Е. Азефа.

Изменению настроений в либеральных кругах способствовали и те уступки, которые были сделаны им в направлении эволюции политической системы в сторону конституционной монархии, когда общество получило реальные возможности влияния на политическую жизнь страны через думскую трибуну и, по существу, освободившуюся от цензуры публицистику. Продолжение активного террора в этих условиях представляло угрозу потери достигнутого.

Разочарование в террористической борьбе коснулось и части в прошлом ее активных приверженцев, считавших ее невозможной и неприемлемой в изменившихся условиях (Н. Морозов, С. Слетов, М. Натансон, А. Бах, М. Школьник, И. Рубанович, Б. Лебедев и др.)

Возросшие неприятие и осуждение террористической борьбы в обществе было одной из существенных причин ее затухания к 1908-1909 годам. Это наглядно прослеживается, например, на эсеровском терроре. Если в 1905 году эсеровскими боевиками было совершено 54 теракта. В 1906 – 78, в 1907 – 68, то в 1908 – три, а в 1909 – лишь два [14].

Главная же причина спада и последующего угасания террористической волны состояла в том, что правительству Столыпина благодаря твердой и последовательной линии удалось справиться с разгулом анархии, хаоса, произвола и беззакония, оздоровить и стабилизировать внутриполитическую обстановку. Правоохранительные органы сумели раскрыть и обезвредить основные гнезда терроризма, выловить и привлечь к ответственности многих вдохновителей, организаторов и исполнителей терактов.

Однако делать вывод о полном прекращении террористической борьбы было еще преждевременно. Отдельные ее проявления наблюдались и в последующие годы вплоть до начала первой мировой войны. Эсеровские боевики, например, несмотря на назревавший кризис в их рядах, не собирались полностью разоружаться. Пятый Совет партии эсеров (май 1909 г.), хотя и выявил имеющиеся разногласия по вопросу о терроре, большинством голосов высказался за продолжение террористической деятельности [22]. Изыскивались новые, более эффективные способы террористических действий, например, с помощью летательных аппаратов. 17 сентября 1909 года Департамент полиции сообщал в Петербургское охранное отделение и Финляндское жандармское управление: «По поступившим в Департамент полиции агентурным сведениям в настоящее время боевая организация партии социалистов-революционеров приобрела за границей аэроплан, предназначенный для совершения террористического акта исключительной важности. По тем же сведениям, помянутый аэроплан предполагается в разобранном виде поставить в Финляндии, разместив отдельные его части разновременно в различных пунктах» [2]. Были предприняты попытки формирования новой центральной боевой группы во главе с Б. Савинковым.

Одним из основных объектов террористических замыслов в этот период был министр внутренних дел и глава правительства П.А. Столыпин, которого оппозиционеры с полным основанием считали главным проводником жесткой линии в утверждении стабильности и порядка в стране. На него было организовано более 10 покушений [20]. Роковым оказалось покушение в Киеве, куда он прибыл вместе с императором в конце августа 1911 года на открытие памятника Александру II. 1 сентября премьер был смертельно ранен в Киевском городском театре террористом-анархистом Д. Богровым.

Список литературы:

1. Агафонов В.К. Заграничная охранка. — Пг.: Книга, 1918. — 388 С.
2. ГАРФ. Ф.102. ОО. 1909. Д.152. Л.341
3. ГАРФ. Ф.102. Оп. Д-3. Д.1. Л.54; Оп.234. Д.4. Ч.30. Л.1.
4. ГАРФ. Ф.102. Оп.1909. Д.201. Л.10 об., 11, 13, 16 об, 17 об, 21 об.
5. ГАРФ. Ф.102. Оп.316. Д.1. Л.7-8.
6. ГАРФ. Ф.110. Оп.1. Д.937. Л.102-103.
7. Гейфман А. Сколько стоил боевизм? // Родина. — 1998. — № 7. С.64.
8. Знамя труда. — 1907. — №8. С.4; — 1908. — №10-11. С.6.
9. Знамя труда. — 1908. — №10-11. С.6.
10. Изнанка революции. — СПб.: 1906. — С.19.
11. Красный архив. — 1925. №4-5 (11-12). С.151.
12. Красный архив. — 1929. №3 (34). С.187, 191, 201, 204, 218-219.
13. Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. М., — 1997. С.134.
14. Леонов М.И. Эсеры в революции в 1905-1907 гг. — Самара, 1992. — С.23.
15. Леонов М.И. Эсеры и II дума // Вопросы истории. —1997. — №2. С.31.
16. Обнинский В.П. Новый строй. — М.: Образование, 1909. — С. 156.
17. Павлов Д.Б. Эсеры-максималисты в первой российской революции. — М.: Изд. Всесоюз. заоч. политехн. института, 1989. — С. 173, 183.
18. РГИА. Ф.1328. Оп.2. Д.18. Л.32.
19. РГИА. Ф.1328. Оп.2. Д.19. Л.5.
20. Рыбас С.Ю., Тараканова Л.В. Реформатор. Жизнь и смерть Петра Столыпина. — М.: МП Палея, 1991. — С.5.
21. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. — Брянск, Курсив, 1995. — С.310.
22. Социалист-революционер. — 1909. — № 2.
23. Степанов С., Максимова Т. Черная сотня // Родина. — 1992. — № 2. С.20.
24. Таганцев Н.С. Смертная казнь. — СПб.: Гос.тип., 1913. — С.92.