Проблема фундаментальной концептуализации социальной связи в исследованиях М. Грановеттера

АННОТАЦИЯ

В статье произведен критический анализ определения «сильной» и «слабой связи» в исследованиях М. Грановеттера c целью выявления базовых компонентов фундаментальной концептуализации социальной связи. Определено, что утверждение М. Грановеттера касательно значимости «мостов» для социальной сплоченности является верным настолько, насколько в основе слабых связей лежит кооперация или консенсус. Связи, основанные на конфликте или конкуренции, не являются эффективными для передачи ресурсов, а также не способствуют повышению уровня сплоченности в обществе. Этот тезис подрывает конечный вывод М. Грановеттера о том, что слабые связи способствуют повышению уровня социальной сплоченности. Опираясь на анализ концепции М. Грановеттера, автор определяет такие конститутивные характеристики социальной связи как неслучайность, повторяемость, длительность, обязующий характер, модальность.

ABSTRACT

The author analyzes the definition of a "strong” and “weak” tie in the concept of  M.  Granovetter in order to identify the basic components of the fundamental conceptualization of social tie. Granovetter's statement concerning the importance of "bridges" for social cohesion is valid only insofar as weak ties are founded on consensus or cooperation. Ties based on the conflict or competition are not effective for transferring resources, as they do not contribute to increasing cohesion in society. This thesis undermines Granovetter's conclusion that weak ties increase the level of social cohesion in society. Based on the analysis of  M. Granovetter's conception, the author defines such constitutive characteristics of social connection as non-randomness, frequency, duration, commitments, and modality.

В последние годы все больше прикладных исследований проводится с использованием методики сетевого анализа. Можно назвать немало преимуществ этого исследовательского инструмента, однако у него есть и существенный недостаток – отсутствие фундаментальной концептуализации социальной связи. В этой статье автор предлагает рассмотреть один из возможных ресурсов концептуализации социальной связи – теорию сильных и слабых связей М. Грановеттера. Воспроизводя логику концептуальной модели М. Грановеттера, а также рассматривая ее критику, мы попробуем выделить некоторые конститутивные признаки, которые определяют социальную связь.

В статье «Сила слабых связей» М. Грановеттер приводит пример парадокса, когда городскому сообществу с высоким уровнем внутренней солидарности не удалось самоорганизоваться против городской власти. Речь идет об итальянской общине, проживающей в квартале Уэст-Энд Бостона, которая не смогла организовано выступить против программы городского обновления, что в конце концов привело к разрушению связей между членами общины [2, с. 43]. О высоком уровне социальной сплоченности в этой общине писал Г. Ганс, проводивший исследования Уэст-Энда в этот период. Однако, факт того, что итальянцы Уэст-Энда не смогли самоорганизоваться, в определенной степени противоречил тезису о высоком уровне социальной сплоченности этого сообщества.

Позже Г. Ганс объяснял этот парадокс, ссылаясь на различия в культуре и личных качествах членов общины, а именно принадлежностью к рабочему классу. Итальянская община Уэст-Энда в основном состояла из представителей низших слоев рабочего класса, среди которых, как правило, можно было наблюдать низкий уровень доверия к лидерам организации [2, c.43]. Это было основным объяснением поражения итальянской общины в борьбе против городской власти, которое предложил Г. Ганс. С этими выводами можно было бы согласиться, если бы не пример иного сообщества, члены которого жили в другом квартале Бостона – Чарльзтауне, и также относились к рабочему классу. Им удалось успешно объединиться для борьбы против того же плана обновления города. Это привело к формированию альтернативной гипотезы, объясняющей поражение Уэст-Энда, предложенной М. Грановеттером.

Гипотеза М. Грановеттера предусматривала фокус на структуре связей в сообществе. Вполне возможно, – пишет М. Грановеттер, – что итальянская община Уэст-Энда состояла из отдельных клик (групп, состоящих из нескольких семей), между членами которых были сильные связи, тогда как связей, которые соединяли бы отдельные клики, почти не было. Опираясь на теории коммуникации, М. Грановеттер пишет, что для создания эффективной общественной организации недостаточно использовать средства массовой связи для привлечения сторонников. Люди редко начинают действовать, опираясь на то, что они прочитали в листовке или услышали по радио. Информация должна пройти через их личные связи.

Этот пример используется М. Грановеттером для иллюстрации утверждения о более высокой эффективности слабых связей в процессах обмена информацией. Однако, кроме обмена информацией, слабые связи оказываются более значимыми в процессах социальной мобильности, политической организации и в целом – социальной сплоченности. Рассмотрим подробнее логику теоретического вывода М. Грановеттера.

В основе теоретического вывода лежит утверждение о зафиксированном эмпирическом факте, а именно наблюдение следующей закономерности: чем сильнее связь между индивидом А и индивидом В, тем больше у них общих знакомых. Из этого следует допущение об исключенной триаде: если индивид А имеет сильную связь с индивидом В и индивидом С одновременно, отсутствие связи между индивидом В и индивидом С маловероятна. «Эта триада не встречается никогда: если две других связи сильные, то связь между B и С существует всегда (не имеет значения, сильная она или слабая)» [2, с. 34]. Отсюда следует утверждение о формировании кластеров (или клик), в основе которых лежат сильные связи между определенными индивидами и слабые связи между их знакомыми. Учитывая, что сильные связи, как правило, соединяют похожих людей с приблизительно одинаковыми возможностями, клика является некоторым сосредоточением информации и возможностей. Чтобы получить больше информации или больше возможностей, индивиду понадобятся связи с другими кликами. Именно эти связи – «мосты», как их называет М. Грановеттер, – имеют особую значимость, поскольку открывают доступ к информации и ресурсам, недоступным через использование связей внутри клики.

Мост определяется как «ребро в сети», поскольку обеспечивает единственный путь между двумя точками для передачи информации, ресурсов или влияния. Например, связь между А и В является мостом для всех контактов А со всеми контактами В. «Поскольку в целом у каждого человека огромное количество контактов, то мост между А и В обеспечивает единственный путь, по которому проходит информация, распространяется влияние от любого контакта индивида А к любому контакту индивида В, а значит от любого индивида, косвенно связанного с А, к любому другому индивиду, косвенно связанного с B» [2, с. 35]. Вероятно, на практике «в больших сетях редко встречается ситуация, когда определенная связь оказывается единственным путем, который объединяет две точки. Однако эта функция связи может выполняться локально» [2, c. 35]. То, что мы определяем как мост может быть не единственной связью между данными индивидами, однако, это будет самый короткий путь.

Ключевая проблема, связанная с использованием понятия «слабой связи», заключается в том, что М. Грановеттер не дает фундаментального определения, которое предусматривало бы формулирование ряда конститутивных признаков слабой связи. Описывая ситуацию, которая произошла в Уэст-Энде, М. Грановеттер не отвечает на вопрос: как формируются слабые связи. Он указывает, что, очевидно, большинство представителей итальянской общины не были в составе общественных организаций, а их место работы почти никогда не способствовало установлению любых связей, поскольку находилось в районе, удаленном от места жительства. Все, с кем они были знакомы и поддерживали отношения – несколько итальянских семей, которые проживали в одном районе, встречались по вечерам несколько раз в неделю, не выходя при этом за пределы своего круга, кроме как на работу, которая скорее всего не требовала общения.

М. Грановеттер предлагает прикладную концептуализацию «силы связи», определяя ее как комбинацию продолжительности, эмоциональной интенсивности, близости или взаимного доверия, а также реципрокных услуг, которые характеризуют данную связь. Это определение предполагает, что связь можно операционализировать и измерить. Исходное предложение М. Грановеттера основывается на интуитивном определении силы связи. «Большинство из нас, следуя своим приблизительным интуитивным ощущениям, смогут прийти к согласию относительно того, является ли данная конкретная связь сильной, слабой или отсутствующей» [2, c. 32-33]. Если определенные индивиды проводят вместе больше времени, чем с другими, если между ними есть сильная взаимная привязанность, то речь идет о сильной связи. Если же связь нельзя охарактеризовать как продолжительную или такую, что предполагает высокий уровень взаимной привязанности, значит мы не можем говорить о сильной связи. Однако означает ли это, что связь является слабой? Что определяет порог между сильной и слабою связями, а также слабой и отсутствующей?

Дело в том, что под понятием «отсутствующей связи» М. Грановеттер имеет в виду не только ситуации отсутствия каких-либо отношений между индивидами, но также «связи, которые не имеют существенного значения. Например, шапочное знакомство между людьми, которые живут на одной улице, или отношения с продавцом, у которого покупаем утреннюю газету»[2, с.33]. Опять же, интуитивно работая с примерами, мы можем согласиться с этим определением. Однако, это не предполагает сущностных характеристик социальной связи.

Рассмотрит еще несколько проблем, связанных с определением сильной и слабой связи М. Грановеттером. Л. Райан указывает также на проблему недостаточного внимания М. Грановеттера к «направлению» слабой связи, а именно к различиям между горизонтальными (объединяющими людей, которые занимают относительно похожие социальные позиции) и вертикальными слабыми связями (объединяющими тех, кто занимает различные позиции в социальной иерархии) [9]. Л. Райан полагает, что наиболее значимыми связями являются вертикальные, которые сокращают социальную дистанцию, открывая доступ к большим ресурсам. Для того, чтобы описывать вертикальные слабые связи, он предлагает понятие «трапа». Кроме того, он пересматривает утверждение М. Грановеттера о том, что все связи-мосты являются слабыми связями.

М. Грановеттер подходит к определению значимости слабой связи, полагая, что лишь наличие определенного знакомства уже несет в себе некоторую выгоду. Таким образом, мы должны заранее согласиться, что наличие слабой связи действительно означает наличие дополнительного ресурса. По мнению Л. Райана, следует различать латентные и реализованные ресурсы, поскольку нельзя просто предположить, что наличие знакомства с тем, кто имеет полезную информацию принесет выгоду. И собственно, сами ресурсы, доступ к которым открывается через слабые связи, например, в процессе поиска работы, могут быть весьма различными: начиная от прямого предложения работы, заканчивая просто советом касательно сектора занятости или особенностей прохождения собеседования в определенной компании.

Очевидно, на возможность использовать слабую связь с целью получения определенного ресурса влияет то, что можно назвать «взаимными обязательствами». М. Грановеттер почти не проясняет этот вопрос, однако, мы можем обратиться к некоторым соображениям Дж. Коулмена, в частности изложенным в статье «Человеческий и социальный капитал». «Если А делает что-нибудь для В и считает, что B ответит взаимностью в будущем, это определяет ожидания А и обязательство со стороны В. Такое обязательство может существовать в виде «расписки», что находится у А для того, чтобы предъявить В. Если у А накапливается достаточно много таких «расписок» от лиц, с которыми он имел деловые отношения, тогда возникает прямая аналогия с финансовым капиталом. Эти расписки составляют основную часть кредита, который А может потребовать вернуть в случае необходимости, если, разумеется, не будет потеряно доверие и эти долги не будут аннулированы» [4, c. 127]. Итак, Дж. Коулмен различает две стороны такого типа связи: кредитор и должник, и соответственно – ожидания кредитора и обязательства должника. Реализация такой формы социальной связи может быть обеспечена лишь при условии достаточно высокого уровня доверия в обществе.

Проблема, на которую также следует указать, это то, что концепция М. Грановеттера основывается на идеях солидарного общества. Связи рассматриваются им только как положительные связи. Вполне вероятно, что связи между отдельными кликами могут быть связями, в основе которых не лежит консенсус или кооперация, а конфликт или конкуренция. Следовательно, наличие слабых связей между членами различных клик может не приводить к эффективному обмену информацией.

Хотя М. Грановеттер делает интересный ход, показывая, что распространенность слабых связей, в конце концов формирует высокий уровень солидарности в обществе, тезис о том, что в основании слабой связи может быть конкуренция или конфликт, проблематизирует этот вывод. «Если рассматривать ситуацию на макроуровне, то слабые связи играют значимую роль в создании социальной сплоченности. Когда человек меняет работу, он не только перемещается из одной социальной сети в другую, но и устанавливает связь между этими сетями. Нередко оказывается, что эта связь имеет ту же природу, что и связь, которая способствовала его перемещению. Подобная мобильность формирует развитые структуры слабых связей-мостов между более плотными кластерами, каждый из которых является реально функционирующей сетью» [2, c. 47]. И далее: «Такая связь микро- и макроперспектив порождает парадоксы: слабые связи, которым часто ставят в вину распространение отчуждения, здесь рассматриваются как необходимое условие формирования возможностей у индивидов, а также их интеграции в сообщества; а сильные связи, способствующие формированию сплоченности на локальном уровне, на макроуровне приводят к фрагментации» [2, c. 47]. Этот тезис справедлив настолько, насколько, говоря о связи, мы имеем в виду связи, ориентированные на кооперацию и консенсус. Если речь идет о наведении мостов между конкурирующими или конфликтными сторонами, эффективность «моста» для распространения информации или продвижения по карьерной лестнице, остается вопросом.

В последние годы в эмпирических исследованиях, проводившихся с использованием различия «сильных» и «слабых связей», предложенным М. Грановеттером, говорится о том, что значимость слабых связей в процессах обмена информацией и продвижении по карьерной лестнице укоренена в культуре общества, а не является универсальным явлением. Можно привести несколько примеров аргументации этого тезиса. В сравнительном исследовании факторов, способствующих профессиональной мобильности в израильском и американском обществах, А. Шарон показывает, что эффективность использования слабых связей при приеме на работу зависит от институционального контекста, а именно способов найма на работу. Исследователи Б. Фолькер и Х. Флэп, на примере исследования сообществ в восточной Германии, сформировавшиеся во времена ГДР, показывают, что слабые связи становятся ресурсом только в условиях высокого уровня доверия в обществе. В условиях отсутствия доверия в обществе люди инвестируют свое время в общение с теми, с кем установлены сильные связи. Коммуникация с малознакомыми людьми считается рискованной. Тезис, о социальной укорененности значимости слабых связей, отчасти проблематизируют результаты исследования уровня заработной платы на первой работе у выпускников колледжей в Китае: работа, найденная через сильные связи, была более высокооплачиваемой [8; 10, 11].

Целесообразно вспомнить в этом контексте понятие социального капитала П. Бурдье и Дж. Коулмена. В статье «Формы капитала» П. Бурдье также ставит вопрос: как происходит трансформация случайных связей в связи, которые предполагают обязательства. Однако, определяя социальный капитал, он не работает с определением связей, которые могут стать составной социального капитала, сколько с тем, что это ресурс, который является встроенным институционально в общую логику взаимных обязательств и способен к конвертации в другие формы капитала [1, с. 66]. Дж. Коулмен подходит к определению социального капитала с точки зрения межличностного, институционального и обобщенного доверия. Предлагая определение социального капитала он отталкивается от различия физического, человеческого и социального капиталов на примере производства. Если физический капитал – это средства производства, человеческий капитал – знания и навыки работников, то социальный капитал – это взаимоотношения между работниками [4, с.125-26]. Отдельно следует сказать о значимости идей Р. Патнэма в дискурсе формирования связей, мостов и измерения общего уровня интеграции общества. В работе «Боулинг в одиночестве» Р. Патнэм предложил понятие «обобщенного доверия», а также различие между «формированием связей» и «наведением мостов» [5]. Кроме того, можно вспомнить одну из первых интуиций определения социальной связи, принадлежащей Г. Зиммелю. Он различает «связи, основанные на внешнем сосуществовании» и «связи, основанные на отношениях содержательного характера». Эти идеи изложены в главе «Пересечение социальных кругов» работы «Социальная дифференциация»; здесь Г. Зиммель показывает, как вовлеченность индивида в «социальные круги», то есть его связи, которые образовались посредством того, что он вырос в семье, служил в армии, или реализовал себя в профессиональной среде и т.п., формируют его индивидуальность [3, с. 410]. 

Выводы

Утверждение М. Грановеттера о значимости социальных связей в процессах обмена информацией, социальной мобильности и общего уровня сплоченности общества является эмпирическим заключением. Как показывают исследования, не во всех обществах и не при всех условиях это утверждение является достоверным. Это не позволяет нам использовать исследования М. Грановеттера в полной мере для теоретического определения социальной связи. Однако, некоторые обобщения, как и их критика, позволяет нам обозначить признаки, являющиеся конститутивными характеристиками социальной связи.

Во-первых, это продолжительность, повторяемость и не-случайность связи. Случайное столкновение незнакомых людей на улице не является социальным связью до тех пор, пока индивиды не будут иметь оснований встретиться снова или быть друг другу чем-то обязанными. Это не отменяет их позитивный настрой на случайную коммуникацию, что гарантирует базовый уровень обобщенного доверия, гарантированный еще до того, как они начнут коммуникацию. Продолжительность и регулярность влияет на силу связи и сходство индивидов между собой: чем больше времени индивиды проводят вместе, тем сильнее связь между ними и тем больше они похожи друг на друга.

Во-вторых, концептуальная модель социальной связи не может не включать контекст, в котором эти связи могут быть реализованы. М. Грановеттер недостаточно раскрывает этот вопрос, упоминая об этом только в определении «отсутствующей связи». «Отсутствующая связь» (или «несущественная», к которой М. Грановеттер относит шапочные знакомства) при определенных условиях может играть важную роль. Связи, в прошлом обязывающие к соблюдению минимальных норм вежливости, могут стать слабыми или сильными связями. Здесь также важно вспомнить о критике, что М. Грановеттер не учитывает многообразие ситуаций, в которых одни и те же связи могут быть использованы, а в каких нет.

В-третьих, это – модальность связи. Основным допущением, на котором строится логика М. Грановеттера: связи являются положительными и открытыми. Эффективный обмен информацией между отдельными группами благодаря слабым связям происходит только при условии, если в основе этих связей лежит кооперация или консенсус. Если же связи основаны на конфликте или конкуренции, слабые связи не могут играть особую роль в социальной мобильности или обмене информацией. Это утверждение подрывает один из основных тезисов М. Грановеттера о том, что «мосты» влияют на уровень сплоченности общества.

В-четвертых, это – взаимные обязательства. Если сильную связь формируют эмоциональная привязанность, продолжительная коммуникация, близость социальных позиций, то слабые связи предусматривают лишь взаимные обязательства. Даже если социальная связь образована путем обмена визитными карточками во время конференции и на данный момент не предполагает позиции «кредитора» и «должника», обе стороны рассчитывают, что смогут воспользоваться данной связью в будущем.