Мировая столица в теории циклического развития культуры О. Шпенглера

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается концепт «мировая столица» в контексте шпенглеровской историко-культурной концепции с учетом как внешних, так и духовных характеристик. Автором выделяется таксономия: город – большой город – мировой город – мировая столица, которая представляет значительный эвристический потенциал для современных урбанистических исследований. В данном случае анализируется роль и место мировой столицы в жизненном цикле культуры. Обнаруживается, что мировая столица есть завершающий этап, некий символ цивилизации. Кроме этого, делается вывод о том, что в настоящее время изучение феномена мировых столиц становится особенно актуальным ввиду глобальных урбанистических тенденций.

ABSTRACT

The article deals with the concept of "world capital" in the context of of the Spengler's historical and cultural concept with consideration of both external and spiritual characteristics. The author distinguishes a taxonomy: city – large city – a world city – a world capital that is of considerable heuristic potential for modern urban studies. In this case, the role and place of the world capital in the life cycle of culture is analyzed. It is found that the world capital is the final stage, a symbol of civilization. In addition, it is concluded that in present, the study of the phenomenon of world capitals is particularly relevant in view of global urban trends.

Главный труд Освальда Шпенглера – «Закат Европы» (1918) – оказал большое влияние на гуманитарную науку XX столетия. В нем немецкий ученый предлагает новый подход к анализу всемирной истории – морфологию культуры [4]. В противовес общепринятой традиции линейного понимания становления человечества, Шпенглер выдвигает теорию циклического развития культуры: юность, расцвет, зрелость, упадок.  Таким образом, насчитывается восемь «завершенных» самобытных и неповторимых культур: египетская, индийская, китайская, вавилонская, «магическая» (арабо-византийская), «аполлоновская» (греко-римская), «фаустовская» (западноевропейская), культура майи и «пробуждающаяся» – русско-сибирская.

Согласно историко-культурной концепции О. Шпенглера, каждая культура – это уникальная обособленная целостность, подобно живому организму. При всем своеобразии культур, по историческому значению они равноценны, а значит и сравнительный анализ возможен безо всяких оценочных категорий. Путем такого сопоставления культур Шпенглер обнаруживает сходство их судьбы, которое выражается в последовательности стадий развития: от мифо-символической через стадию метафизико-религиозной культуры к стадии цивилизации [3]. Отсюда, ключевое в концепции теоретика культуры противопоставление культуры и цивилизации как начала и конца жизненного цикла любой «великой культуры».

Весь оборот последовательных этапов в теории циклического развития культуры длится около тысячелетия. Динамика сменяемости стадий внутри цикла тождественна друг другу в различных культурах, а значимые исторические события обнаруживают гомологии во всех культурах. Одним из таких соответствий, характерных для заключительной фазы старения и гибели культуры, является возникновение мировой столицы. «Как говорит уже само его название, полное глубокого смысла, это тот город, чей дух, чьи политические и экономические методы, чьи цели и решения господствуют над землей, над страной. Вся страна с ее обитателями становится средством и объектом этого руководящего духа. Она не знает толком, что здесь такое происходит. Да ее и не спрашивают. Крупные партии во всех странах всех поздних культур, революции, цезаризм, демократия, парламент – все это формы, в которых столичный дух сообщает стране, чего ей желать и за что ей при известных обстоятельствах придется умирать» [5, с. 96-97].

Анализируя шпенглеровский жизненный цикл культуры с позиции урбанистики, можно обнаружить следующую таксономию: город – большой город – мировой город – мировая столица. «Этот каменный колосс, «мировая столица», высится в конце жизненного пути всякой великой культуры» [5, с. 101]. Таким образом, О. Шпенглер видит в таких городах-гигантах – символ цивилизации – «симптом и выражение отмирания культурного мира в его целостности, как организма, затухания одушевлявшей его формотворчество идеи, возврат в небытие культуры, в этнический хаос» [1, с. 671].

Важное методологическое значение для понимания феномена мировой столицы имеет компаративистский контраст с прочими территориями. Сам Шпенглер так объясняет эту непримиримую антиномию: «Все теперь провинция – и село, и малый город, и город большой, за исключением этих двух или трех точек. Нет больше дворян и буржуазии, нет свободных рабов, нет греков и варваров, нет правоверных и неверных, есть лишь жители мировых столиц и провинциалы. Все прочие противоположности блекнут перед этой единственной, господствующей во всех событиях, жизненных привычках и мировоззрениях» [5, с. 100]. И дальше: «Первым примером мировой столицы в античности была Александрия: старая Эллада вмиг сделалась провинцией» [5, с. 101].

Следующим по О. Шпенглеру ярким показателем, характеризующим город на заключительной стадии, является особый вид досуга в мегаполисе. «Интеллектуальному напряжению известна лишь одна специфически присущая мировой столице форма отдыха: разрядка, «развлечение». Подлинная игра, радость жизни, удовольствие, упоение, которые возникают из космического такта, в сути своей теперь непонятны. Вновь и вновь во всех мировых столицах всех цивилизаций повторяется переход от напряженнейшей практической мыслительной работы к ее противоположности, вызываемому сознательно расслаблению, духовное напряжение заменяется телесным, спортивным напряжением, телесное – чувственным «наслаждением» и духовным «возбуждением» посредством игры и пари, чистая логика повседневной работы замещается сознательно употребляемой музыкой» [5, с. 105]. Указывая на Рим, где уже были бои, бега, пляски и покер, О. Шпенглер нацеливает на то, что с этой точки зрения необходимо исследовать и арабские, индийские, китайские мировые столицы.

Если говорить о «физиономии города», то мировой столице присуще стремление к планировке улиц по принципу шахматной доски и росту этажности. Причем, такая шахматная застройка полностью игнорирует своеобразие природного ландшафта, подчиняя своим нуждам обширные пространства. «Параллельно-одновременный» характер развития культур объясняет цикличность в истории городов. Глубоко переживая идею неизбежной гибели «фаустовской» культуры, О. Шпенглер предсказывает: «Мне видятся – много после 2000 г. – городские массивы на десять-двадцать миллионов человек, занимающие обширные ландшафты, со строениями, рядом с которыми величайшие из современных покажутся карликами, где будут осуществлены такие идеи в сфере средств сообщения, которые мы сегодня иначе как безумными не назвали бы» [5, с. 103].

Действительно, уровень урбанизации в течение последних двух столетий привел к тому, что городское население планеты выросло в 70 раз, а в результате урбанизационного взрыва на рубеже XIX-XX вв. каждый второй из 6 миллиарда землян проживает в городе. Вместе с тем, приобретает принципиальное значение мегаурбанизация – рост численности населения сверхкрупных городов в общей численности горожан. В развитых странах она приобретает характер процессов формирования мегаполисов, агломераций и конурбаций [2]. Очевидно, что современные урбанистические тенденции в глобализирующемся мире требуют незамедлительного научного осмысления.

В качестве примеров мировых столиц по О. Шпенглеру, нужно назвать Вавилон и Фивы, Александрию и Паталипутру, Багдад и Ушмаль; в конце XVIII в. Лондон и Париж вытеснили на периферию Мадрид и Рим, а в XIX в. становление Нью-Йорка как новой мировой столицы можно считать весомым фактом, подтверждающим шпенглеровскую теорию циклического развития культуры.