Социально-политические и исторические аспекты изучения происхождения эпоса «Манас»

АННОТАЦИЯ

Настоящее исследование затрагивает проблему освещения периода сложения эпоса «Манас», связанного с анализом различных интерпретаций, например, академиком-лингвистом и манасоведом Б. Юнусалиевым, относительно определения подлинной историчности героев данной поэтической эпопеи кыргызского народа.

ABSTRACT

The paper looks at the historic period when the Manas epic was forming, namely the analysis of different interpretations, such as, by B. Yunusaliev, an academician and an expert on Manas, regarding historic authenticity of the heroes of this epic Kyrgyz poetry.

Первыми, кто  начал еще в царское время записывать героический эпос «Манас» кыргызского народа являлись известные личности, как В. В. Радлов и Ч. Валиханов. Из числа отечественных ученых необходимо отметить особую заслугу в исследовании и освещении данного эпического произведения Юнусалиевым Болотом Мураталиевичем (1913 год, с. Уч-Урук Кеминского района Чуйской области — 1970 год, г. Фрунзе). Биография и научная деятельность этого ученого тесно связана с советской эпохой и переплетается со становлением в республике первых направлений в республике, таких как отечественное языкознание, лингвистика и дальнейшее совершенствование существующей письменной литературы кыргызского народа.

Как лингвист и тюрколог, и крупный специалист в области отечественной литературной письменности, Б. М. Юнусалиев вплотную занимался изучением  эпоса «Манас». Написанное им Предисловие к данному эпосу, «изданному в 1958 году, по мнению манасоведов, является одной из лучших литературоведческих статей, посвященных исследованию эпоса». [9].

Одной из важных проблем в исследовании Б. Юнусалиевым эпоса  «Манас» является попытка определения исторического периода его сложения как устно-поэтического произведения. Примечательно, что Е. М. Мелетинский, наряду с другими учеными, так же признавал, что «эпическое время в «Манасе» не мифическое (в отличие от многих эпических сказаний тюркских народов Сибири), а историческое» [5, с. 369].

В вышеупомянутом Предисловии к 1 тому «Манас» Б. Юнусалиев задается вопросом, когда  и в какой период сложился «Манас» как самостоятельное сказание? И далее перечисляет бытующие в научных исследованиях ученых три гипотезы относительно определения времени создания эпоса, при этом указывая, кто конкретно придерживается той или иной точки зрения в этом вопросе.  Вот о каких периодах он пишет по этому поводу: «1) О возникновении эпоса в Енисейско-орхонский период (VII-IX к.к.) (проф. М. О. Ауэзов, проф. А. Н. Бернштам), 2) О возникновении эпоса в алтайский период (IX-XI к.к.) (Б. М. Юнусалиев), 3) О возникновении эпоса в джунгарский период (XVI— XVIII к.к.) (проф. А. К. Боровков, проф. И. Л. Климович). [2].

Проблемой здесь является то обстоятельство, что Б. М. Юнусалиев ошибочно трактует средневековую историю кыргызского народа, необоснованно считая, что «до 12 века кыргызы не были на их нынешней территории, а  жили в алтайской стороне».  [2]. И что, якобы, «об этом свидетельствует Махмуд из Кашгара, прошедший в 11 веке Ысык-Куль, Чүй, Ферганскую долину и записавший слова тюркских племен».  [2].

Тогда как и в эпосе «Манас» говорится об оставшихся на своей Родине – в Туркестане кыргызских племен, в частности, андижанских и ферганских кыргызов Көкөтөй хана. И в китайских, и восточных источниках, а так же научных работах историков упоминаются государство «Усунь», основанное в начале 2 века до н. э. восточно-туркестанскими  кыргызскими племенами, во главе  кыргызского племени уйшунь. А так же племенные союзы Нушибов и Дулу, из числа тенир-тооских и ала-тооских кыргызских племен, состоявших и главенствовавших в Западно-Тюркском государстве 7-8 веков. Кыргызские азы-тюргешы.  Все это свидетельствует о том, что западная ветвь кыргызского народа издревле жила на нынешней территории Кыргызстана. 

Вызывает сомнение и предположение Юнусалиевым о том, что «»периодом возникновения эпоса «Манас» является их разгром со стороны кара-кытаев (IX-X вв.)». [2].

Примечательным здесь является то обстоятельство, что во время жизни Б. Юнусалиева не был еще издан самый первоначальный вариант эпоса «Манас», десятитомник, который вышел в свет только в 1999 году и переиздан в последующие годы. Возникновение этого варианта эпоса связано с соратником и витязем кагана-правителя Манаса, по имени Жайсан. В жайсановском варианте эпоса называется точное время рождения самого Манаса, датируемое  670 годом. Причем в жайсановском варианте упоминается и современник Манаса – правитель-каган Барсбек северных, енисейских, кыргызов-соплеменников. Период со второй половины 7 – первой половины 8 веков – вот оно время возникновения эпоса «Манас».

Документальным тому подтверждением являются китайские письмена о кыргызах, в которых говорится о существующем  городе Манас  в эпоху правления Танской династи (636 — 907). [7].

Сам автор этой книги «Манас Великодушный – историческая личность: следы на Алтае, Ала-Тоо и в Бейжине» Т. Токтогазиев сообщает об этом следующее: «Побывав в Китае, я узнал, что там есть города Манас и Кутубий, которые стоят рядом уже более 1500 лет. …Рядом с современным городом Манас расположено (это) старое городище  с одноименным названием. В городище установлена стела, на которой есть надпись о том, что в эпоху империи Тан здесь был город Манаса и там находились его воины». [5].

Самым первым, реально существовавшим, сказителем эпоса «Манас» был акын Жайсан, который, после смерти своего правителя Манаса, стал воспевать его подвиги. В варианте Сагымбая Орозбакова, в том месте, где перечисляются сорок кыргызских витязей-чоро кагана-правителя Манаса, среди них упоминается и певец Жайсаң:

 «Сандыргалуу кырк бөрү,               Знаменитые сорок волков,

  Санатын айтып көрөлү:                  Попробуем перечислить их счет:

  Үйшүндөрдүн Үмөтү,                     Из уйшуней Умет,

  Үмөт уулу Жайсаңы»  [6, с. 1616]     Умёта сын – Жайсан».

Известный кинорежиссер Мелис Убукеев в своей книге «Манас: Эпическая культура кыргызов» в Главе 1. «Рождение эпоса» приводит по этому поводу следующий текст из данной героической эпопеи:

«Когда умер Манас, отдала Каныкей приказ воздвигнуть ему памятник-гумбез, где на восьмидесяти стенах его были ясно изображены и батыры, и скакуны, совершившие дело войны. Это был нарисован рассказ о борьбе, что возглавил Манас.

Все восхищались умением мастера, великолепием красок, но певец Жайсан-Ырчы, ратник Манаса, сказал: «В этих изображениях есть сходство, но в них нет жизни. Только Слово, сокровенное, заветное, может вызвать к жизни великие души богатырей». И певец Жайсан-Ырчы запел.

Вот так объясняет эпическая традиция рождение кыргызского эпоса. Где кончается поэтическая легенда и где начинается историческая действительность? [4].

 Академик Б.М. Юнусалиев в 5-й части своего вступительного слова к эпосу «Манас» (1958 г.) отмечает: «Жазылып калган тарых болбогондуктан, биринчи манасчы ким экендигин, албетте, белгисиз. Бирок Сагымбайдын вариантында эске алынган Жайсан ырчы дегенди, Манастын кырк чоролорунун бирөөн "Ырамандын ырчы уулу" деп айтылышын эске албай коюуга болбойт». [2]. – «Поскольку не было оставлено написанной истории, конечно, неизвестно кто был первым манасчы. Однако нельзя не иметь в виду, что в варианте Сагымбая этого  певеца Жайсана именуют как Ырчы-певцом, сыном Ырамана, являющегося одним из чоро-витязей Манаса».

На самом же деле акыны Жайсан и Ырчы уул были совершенно разными людьми, но они оба являлись одними из сорока витязей-чоро Манаса. К тому же, во-первых,  отца  Ырчы уула  звали Ыраман. А отцом Жайсана был Умёт.

Во-вторых, подлинное имя Ырчы уула было Алымжан, ибо слово «Ырчы» это не имя, а  прозвище, данное от понятия «певец». И поскольку Алымжан тоже хорошо пел, то его нарекли Ырчы уулом, что в переводе с кыргызского буквально означает – «Поющий сын». Вот что говорится об этом в сагымбаевском варианте эпоса: «Аты Ырчынын Алымжан» [6, с. 1708]. –   «Имя    Поющего Алымжан».

В-третьих, если сказитель и певец Жайсан был выходцем из кыргызского племени уйшун (усунь), то Алымжан, больше известный как Ырчы уул, происходил из другого кыргызского племени – тейит. [6, с. 1708].

Казахский писатель Муктар Ауэзов, признавая историчность героев и повествующих событий в эпосе,  так же как и академик Б.М. Юнусалиев, отождествлял певца Жайсана с другим певцом Ырчы уулом, и писал по этому поводу: «Песни о великом, подлинно историческом походе воспели ратники, участники похода, и главным из них был… – соратник Манаса «Ырамандын ырчы уул». Он же порой в эпосе упоминается только одним эпитетом к его имени – Жайсан-Ырчы». [1, с. 146].

На другой странице своей книги «Манас» – киргизская героическая поэма» М. Ауэзов пишет: «Интересно упоминание о Жайсан-Ырчы в сагымбаевском варианте. Слово «жайсан» в казахском употреблении означает богатство, обилие, величие (каска жайсан). Возможно, что-то же самое означало и в киргизском употреблении». [1, с. 14].

Примечательно, что слово «жайсан» в кыргызском языке имеет иное содержание. Вот что по этому поводу говорит сам певец Жайсан в собственном  варианте дастана: [8, 6].

Тулаңдуу гулгө оронгон түптуз жерди,     Поросшую ковылем прямую местность,

Тушумда бабаларым «жайсаң» дечү.       В древности наши предки называли «жайсан».

Сөз кунун баалай билген атам Үмөт,        Знающий цену слову отец мой Умёт,

Сезимге тартууласын шаттыкты деп,        Чтобы привлечь радость чувствам,

Ар жаркын тилек тилеп аруу дилден,       От чистого сердца высказав светлое  пожелание,

Арнаптыр ысымымды ЖАЙСАҢ деген.      Посвятил моему имени название Жайсан.

Однако было бы неверно считать, что имя Жайсан это всего лишь эпитет к другому имени – Ырчы уул, ибо во всех вариантах эпоса сказителей-манасчы речь идет именно о конкретном Жайсане, сыне Умёта из кыргызского племени ушун (усунь), являвшийся, вместе с отцом,  одним из витязей-чоро кагана Манаса.

То, что оба классика отождествляли в одном лице – Ырчы ууле двух разных персонажей эпоса, а именно Жайсана и Алымжана, за которым, последнем, собственно и прикрепилось прозвище Ырчы уул, объясняется тем обстоятельством, что при  жизни ни Ауэзову, ни Юнусалиеву не был известен первоначальный вариант эпоса «Айкөл Манас» сказителя Жайсана, боевого соратника и витязя Манаса. Текст этого варианта, записанный и изданный в виде десяти солидных томов, вышел в свет лишь в конце 20-го столетия. Но это тема другого и особого разговора. 

Вместе с тем, как бы ошибочно не отождествляли Б. М. Юнусалиев и М. О. Ауэзов двух витязей-чоро Жайсана и Ырчы уула в одном лице – Ырчы ууле, однако для нас важным является следующее обстоятельство. Оба мыслителя, связывая Жайсана именно с кыргызским певцом и батыром Ырчы уулом, подразумевали под этим именем или “эпитетом” именно кыргызского певца-сказителя. И ни кто из них не называет Жайсана мангулом или калмаком, как это делают сейчас отдельные  филологи и журналисты, спекулируя на имени легендарного соратника и витязя правителя-кагана Манаса.