Политики идентичности как условие формирования российской идентичности

АННОТАЦИЯ

В статье анализируется понятие «политика идентичности», раскрывается представление экспертов о политике идентичности, рассматриваются возможные пути формирования российской идентичности.

ABSTRACT

The article analyzes the concept of identity politics, reveals experts’ apprehension of identity politics and examines possible ways of formation of Russian identity.

Статья подготовлена в рамках проекта РГНФ №16-03-00038 «Технологии противодействия укреплению общероссийской идентичности как фактор рисков национальной безопасности»

Современный глобализирующийся мир в последнее время сталкивается с многочисленными угрозами, разнообразными вызовами, обусловленными социально-экономическими, этнополитическими, культурно-конфессиональными изменениями. Актуализируется потребность в осмыслении этих процессы в контексте смягчения их остроты и возможного преодоления. Одним из таких вызовов стало появление в мировом сообществе множества маргинальных социальных групп. В результате проблематика идентичности выдвигается на первый план в иерархии социальных проблем и приобретает мировоззренческое значение: маргиналы вынуждены осознать себя «Нового» и определить свое место в быстро меняющемся социальном мире.

Возникшая ситуация нашла отражение в появлении в социальной практике и теории такого понятия, как «политика идентичности». Первоначально она сформировалась в США, где воспринималась как политика, направленная на интеграцию национального сообщества, формирование определенного представления о «единой нации». Опиралась такая политика на понимание «национальной» истории и культуры. Ее целью было воспитание у граждан убеждения в «единстве американской нации», понимание своей принадлежности к одному политическому сообществу. Ведь известно, что пока граждане государства стремятся к сохранению своей политической и культурной «особости», пока ставят свою национальную идентичность выше более узких этнических, классовых, конфессиональных или региональных принадлежностей, существует и нация [1, с. 71]. А, следовательно, государство сохраняется как единое целое, как суверенное образование.

Постепенно политика идентичности распространилась в Европе. Термин «identity politics» утвердился в рамках конструктивистской парадигмы (П. Бурдье, Т. Лукман). Политика идентичности в европейских странах начиналась с анализа форм подавления меньшинств с целью выработки рекомендаций по реабилитации, переосмыслению места и роли ранее униженных групп в обществе. Она получила широкое распространение на волне подъема массовых социальных движений за права дискриминируемых социальных групп, а именно за права на общественное признание и легитимность носителей особой идентичности (расовой, этнической, гендерной и т.д.) [6, с. 41-42]. То есть в странах Запада с помощью понятия «политика идентичности», прежде всего, характеризуют процессы консолидации непривилегированных или считающих себя ущемленными групп, их самоопределения в национальном политическом сообществе и противостояния гомогенизирующим, унифицирующим, централизующим претензиям современного национального государства [1, с. 72].

Термин «политика идентичности» в 1990-е гг. начал использоваться и на постсоветском пространстве, хотя и недостаточно широко. В то же время после распада СССР российское общество столкнулось с комплексом социальных и ментальных сдвигов, определяемый как «кризис идентичности». Данный кризис был обусловлен не только необходимостью переосмысления представлений о «Нас» с учетом новых географических, политических и социальных границ, но и ростом геополитической конкуренции, острыми идеологическими конфликтами, которыми это переосмысление сопровождалось.

В наше время осуществление сложнейшей государственной задачи: обеспечить интеграцию населения постсоветской России в единое сообщество – затруднено как никогда. Глобализация, по справедливому утверждению Р.Ле Коадика, с одной стороны, «ослабляет мощь национальных государств, которые отчасти утрачивают свою способность навязывать идентичность и узаконивать категории учета. С другой стороны, она сопровождается развитием миграций, которые по-новому ставят вопрос об идентичности» [3, с. 129]. Появление в результате миграционных процессов новых меньшинств усложнило и усугубило «многовековые противоречия между универсалистскими принципами, объявленными американской, французской и русской революциями, и особенностями, связанными с национальной, этнической, религиозной, гендерной, «расовой» и языковой принадлежностью. Конфликты, обусловленные поиском идентичности, … стали повсеместным явлением…». Такую точную оценку происходящим в глобализирующемуся социуме процессам дала Сейла Бенхабиб [2, с. XXXI].

Кроме общемировых факторов, затрудняющих реализацию политики идентичности, проводимой в современной России, необходимо учитывать и собственно российские. Во-первых, выбор основания идентификации сообщества, стоящего за российским государством, то есть ответ на вопрос: «Как Нас называть?». На этот счет нет единого мнения. В современном политическом лексиконе есть разные обозначения: «многонациональный народ Российской Федерации», «граждане России», «россияне», «русские» и др. В последнее время стала обсуждаться идея о принятии закона о российской нации [8]. Очевидно, права О.Ю. Малинова, полагающая, что за этими терминологическими различиями стоят когнитивные и мировоззренческие противоречия, которые усугубляют синдром «кризиса идентичности» [4].

Другим не менее важным аспектом проблемы политики идентичности стал вопрос о том, «Кого к Нам относить?», то есть вопрос о критериях принадлежности к сообществу, стоящему за российским государством. Согласно Конституции РФ – это граждане Российской Федерации. Но в официальном обороте есть еще два понятия – «соотечественники» и «русский мир». Однако оба эти понятия указывают на людей, которые проживают за рубежом, но по основаниям языка, культуры и иным узам связаны с понятием «Мы». Наличие данной системы категорий усугубляет неопределенность этого аспекта политики идентичности [5].

Понимание неопределенности, сложности, запутанности осуществления политики идентичности в российском обществе обусловило необходимость проведения социологического исследования данной проблематики. Нами был проведен в августе-ноябре 2016 г. экспертный опрос, к которому привлечены известные специалисты (10 экспертов), имеющие большой опыт научной, аналитической и экспертной работы. Это обеспечило получение уникального научного материала, а также высокую достоверность прогнозов формирования и укрепления российской идентичности. Уникальность полученного материала во многом обусловлена тем, что большинство вопросов экспертного интервью имело открытый характер. В результате каждое из интервью представляет собой мини-исследование по проблемам идентичности.

Нас, прежде всего, интересовал вопрос о том, что понимают эксперты под «политикой идентичности». Многие эксперты затруднились дать определение данной категории. Однако, по мнению некоторых из них, «политика идентичности предполагает, с одной стороны, пропагандистско-воспитательные меры, направленные на формирование представлений о справедливости по отношению к отдельной личности социальных норм, институтов, ценностных приоритетов, существующих в данном обществе, которые позволили ей самореализоваться, раскрыть свои способности». С точки зрения экспертов, именно политика идентичности должна «открывать лифты социальной мобильности для разных социальных групп и создавать условия для выбора и реализации разными группами и личностями собственных социальных и жизненных стратегий». С другой стороны, политика идентичности – это «меры по стимулированию определенных действий (поведения) тех или иных групп граждан, создающих позитивную ассоциативную связь между ними и символами (маркерами) идентичности».

Итак, понимание политики идентичности рядом экспертов приближается как к общеевропейской трактовке («политика идентичности … стала следствием борьбы за институциональное равенство) [9, с. 15], так и к американской (политика идентичности – «совокупность ценностных ориентиров, практик и инструментов формирования и поддержания национальной (национально-государственной)… идентичности» [7, с. 165].

Затруднение в определении того, что есть политика идентичности, обусловило то обстоятельство, что эксперты дали отрицательный ответ на вопрос: осуществляется ли политика идентичности в России как сознательно проводимый государством курс. Те же эксперты, которые попытались трактовать политику идентичности, назвали причины ее отсутствия. Так, по их мнению, политика идентичности нередко сводится к реализации «курса на патриотическое воспитание, понимаемое как военно-патриотическое, или курса на переструктурирование исторической памяти граждан в духе существующего официального исторического нарратива».

В то же время, говоря о реализации политики идентичности в России, следует обратить внимание на слова известного американского политолога С. Верба: «Если индивидуумы, которые в физическом и юридическом смысле являются членами данной политической системы (т.е. гражданами), не ощущают своей принадлежности к данной системе в психологическом смысле, возможности упорядоченного изменения системы невелики» [10, p. 160].

Это означает, что необходимо всеми легально доступными методами [1, с. 74.] решительно утверждать приоритет самого понятия «российский народ», отстаивать представления о «российском народе» как о гражданской нации, обеспечить формирование публичного дискурса «нации» и ее «базовых» характеристик (национального языка, национальной культуры и т.д.), способствовать формированию образа национального государства (образа нации для других), осознанию своего места и исторической миссии во внешнем мире, то есть необходимо делать акцент на мировоззренческие основы политики идентичности.