ВОДНЫЕ КОНФЛИКТЫ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОЕ УРЕГУЛИРОВАНИЕ НА ПРИМЕРЕ ТУРЦИИ, СИРИИ И ИРАКА

АННОТАЦИЯ

В настоящем исследовании рассматривается проблема водного конфликта между Турцией, Сирией и Ираком с позиций комплексного подхода не только через призму мировых социально-экономических процессов, но и в контексте геополитического противоборства разных акторов, пытающихся укрепить свои позиции на Ближнем Востоке. В статье анализируются основные причины формирования и тенденции развития межгосударственных противоречий по совместному водопользованию Евфратом, выявлена степень эффективности заключенных дипломатических соглашений. Учитывая сложность происходящих процессов на Ближнем Востоке, автор приходит к выводу, что при отсутствии официального трехстороннего соглашения между Турцией, Сирией и Ираком, конфликтный потенциал противоречий приведет к дальнейшей эскалации, жертвой которого, в первую очередь, станет гражданское население.

ABSTRACT

In this case study, the water conflict between Turkey, Syria and Iraq is discussed from the perspective of an integrated approach, not only through the prism of global socio-economic processes, but also in the context of the geopolitical confrontation of various actors trying to strengthen their positions in the Middle East. The article analyzes the main reasons for the formation and development of interstate contradictions on the joint use of the Euphrates, reveals the degree of effectiveness of the concluded diplomatic agreements. Given the complexity of the ongoing processes in the Middle East, the author comes to the conclusion that in the absence of tripartite agreement between Turkey, Syria and Iraq, the conflict will escalate, which will lead to huge casualties among the civilian population.

Ключевые слова: водные конфликты, дипломатическое урегулирование, Ближний Восток, Евфрат, Турция, Сирия, Ирак.

Keywords: water conflicts, diplomatic resolution, the Middle East, the Euphrates, Turkey, Syria, Iraq. 

На сегодняшний день проблема водных ресурсов выходит на авансцену мировой политики. Нехватка воды рассматривается международным сообществом как угроза устойчивому развитию, что делает эту проблему крайне злободневной. Водный дефицит является комплексной проблемой, которая тесно связана с угрозами социальной и политической дестабилизации, неравномерностью экономического развития и рисками возникновения трансграничных конфликтов [1, с. 89].

Еще в середине 1980-х гг. секретные службы США определили 10 районов в мире, где вооруженные конфликты могут вспыхнуть из-за истощения запасов водных ресурсов. К ним, в первую очередь, были отнесены страны Ближнего Востока. Действительно, на сегодняшний день на Ближнем Востоке проживает 5% человечества, в то время как запасы воды в регионе составляют лишь 0,9% от мировых. Водные ресурсы в этом наиболее взрывоопасном регионе распределены крайне неравномерно [2, c. 80].

Однако, несмотря на объективные проблемы, связанные с географическим расположением региона, изменением климата, значительным демографическим ростом, ситуация осложняется тем, что многие государства рассматривают воду как средство политического давления и источник власти, игнорируя при этом основные методы и принципы дипломатии. Все это приводит к неизбежной эскалации конфликтов за права владения этим стратегическим ресурсом.

Одним из ярких примеров данного явления является водный конфликт по поводу реки Евфрат, возникший между Турцией, Сирией и Ираком. Евфрат, будучи крупнейшей рекой в Западной Азии, одновременно протекает по территории Турции, Сирии и Ирака, и играет важнейшую роль в обеспечении деятельности государств. Тем не менее, вопрос совместного регулирования водных ресурсов до сих пор остается нерешенным и периодически вспыхивает, что является серьезной угрозой для международного сообщества [3, с. 3].

Рассмотрим краткую хронологию конфликта. Крупные противоречия между странами стали нарастать с 1970-х гг. В этот период турецкая сторона начала строительство 7 плотин на Евфрате в рамках стратегического «Проекта Юго-Восточной Анатолии», также известный под турецкой аббревиатурой «GAP». Сирия и Ирак незамедлительно выступили с жесткой критикой данного проекта, так как строительство плотин лишило бы эти две страны значительного потока воды, а также привело бы к загрязнению оставшейся воды удобрениями и пестицидами. С этого момента страны нижнего течения начинают рассматривать возведение любых гидротехнических сооружений как угрозу национальной безопасности. Кроме того, колебания количества осадков в течение сезона в сочетании с очень неэффективными оросительными системами и выращиванием водоемких культур в регионе обострили споры о воде.

В связи с обострением курдского вопроса, немаловажную роль в котором сыграла Сирия путем поддержки курдских оппозиционеров, в 1990 г. Турция временно прекратила строительство «GAP». Тем не менее, турецкая сторона сократила поток Евфрата в Сирию и Ирак на 75%. В результате в Ираке пострадали сельское хозяйство и рыболовство, фермы финиковых пальм были заброшены, соленая вода проникла внутрь страны из Персидского залива [4, с. 78 – 79].

Большую роль в начале сотрудничества между враждующими сторонами сыграла засуха в 2008 г. В целях улучшения взаимодействия по реке Евфрат Сирия и Турция подписали Меморандум понимания по водному менеджменту (2009), согласно которому страны обязывались координировать совместные действия в сфере водных ресурсов, а также разрабатывать совместную политику водопользования [5].

В 2009 г. между Ираком и Турцией также был подписан Меморандум о взаимопонимании с целью лучшего управления водными ресурсами. Обе стороны договорились делиться гидрологической и метеорологической информацией и обмениваться опытом в этих сферах [3, с. 6].

Однако ситуация значительно ухудшилась с началом гражданской войны в Сирии в 2011 г. Турция попыталась вмешаться во внутрисирийский конфликт, преследуя свои геополитические интересы. Следовательно, краткосрочное региональное сотрудничество не оправдало возлагаемых на него надежд.

В 2014 г. Турцией был полностью перекрыт поток Евфрата в сирийское озеро Асад (главному водному резервуару в Сирии). В результате уровень воды в озере Асад упал на 6 м, продолжая сокращаться. Около 7 миллионов жителей Сирии полностью остались без воды, что привело к большому продовольственному кризису. Несоблюдение Турцией взятых ранее на себя обязательств явилось нарушением норм международного права и способствовало серьезному ухудшению гуманитарной ситуации в Сирии [6, с. 60].

Еще одним немаловажным фактором является заинтересованность и непосредственное участие террористических организаций Ближнего Востока в конфликтах за водные ресурсы. В частности, в 2013 – 2014 гг. боевики запрещенной в России террористической организации ИГИЛ («Исламское государство Ирака и Леванта») захватили многие водохранилища, технические сооружения по контролю расхода и регулированию вод реки Евфрат как в Сирии, так и в Ираке. ИГ перекрыло сток реки, используя воду как стратегические оружие. Более того, в 2014 – 2015 гг. происходило значительное увеличение численности сторонников исламистских боевиков в Сирии ввиду кризисной продовольственной ситуации, в которой оказались большие слои населения, не имевшие возможности бежать из страны [Там же]. Мнимые обещания террористов наладить водную инфраструктуру, тем самым избавив население от голода и нищеты, оказались очень действенными для легитимации поддержки [4, с. 80].

Следовательно, для Турции река Евфрат – это мощный рычаг геополитического давления. Контролируя более 80% водных потоков Евфрата, Анкара отказывается присоединиться к международные договорам, регулирующим подобные конфликтные ситуации (например, Конвенция ООН о праве несудоходных видов использования международных водотоков 1997 г.), и отклоняет требования своих соседей о заключении официального трехстороннего соглашения о совместном использовании воды для регулирования стока в бассейне.

Стоит отметить, что в условиях засухи больше всего страдают самые бедные и уязвимые люди в регионе, особенно в сельской местности. По мере сокращения водных ресурсов, происходит снижение продуктивности сельскохозяйственных культур и увеличиваются миграционные потоки. В частности, в докладе ЮНЕСКО за 2009 г. было установлено, что с 2005 г. 100 000 иракцев покинули свои родные общины из-за нехватки воды. Отчет обнаружил, что уровень воды в Евфрате упал более чем на две трети, предупреждая, что они могут полностью высохнуть к 2040 г. [7].

Однако Турция не намерена останавливаться, и продолжает активно строить плотины и ГЭС на Евфрате. В июле 2020 г. Р. Эрдоган объявил об открытии очередных проектов: 52 гидроэлектростанций в 26 турецких городах. С острой критикой в адрес данного заявления выступил Б. Асад, отметив, что турецкая сторона виновата в создании гуманитарной катастрофы в Сирии, а президент Ирака, Б. Салех обратился за помощью к международному сообществу, чтобы урегулировать конфликт с Турцией [8].

Очевидно, что бездействие в подобной ситуации только приведет к вооруженному конфликту, что станет губительным для хрупкой ближневосточной системы безопасности. Стоит отметить, что эскалацией конфликта воспользуются террористические организации для распространения и укрепления своей радикальной идеологии.

Тем не менее, вооруженный конфликт – не единственный выход в сложившейся ситуации, так как дипломатические методы все еще имеют шансы на успех. В частности, президент Гаагского Института глобального правосудия А. Уильямс обращает внимание на конференционную дипломатию, которая имеет богатый потенциал [9]. Созыв «мирной конференции» позволяет собрать представителей всех вовлеченных в конфликт сторон и сосредоточить внимание на конкретной ситуации. Как правило, встреча проходит на нейтральной территории при посредничестве организатора, которому доверяют все участники переговоров – с целью использовать имеющиеся в момент встречи ресурсы для урегулирования конфликта, с одной стороны, и выработать четкие сроки для конкретных действий, с другой [9].

Многие зарубежные исследователи, в том числе, турецкие, видят в качестве посредника страны Евросоюза. Стоит отметить, что еще в 2004 г. ЕС обращал внимание на проблему, сложившуюся между Турцией, Сирией и Ираком. Тогда члены Европейского парламента заявили, что турецкая сторона проводит достаточно агрессивную водную политику и предложили, чтобы река Евфрат находилась в управлении международных организаций, занимающихся вопросами охраны окружающей среды. Это предложение вызвало огромное недовольство со стороны политической элиты Турции, и до сих пор ее главные представители придерживаются мнения, что конфликт по поводу Евфрата должен быть урегулирован без вмешательства третьих сторон [8].

Однако, политика «добрососедства», о которой часто говорит Р.Т. Эрдоган, не соответствует действительности. Нарушая подписанные договоры, Турция стремится реализовать исключительно свои геополитические интересы, создавая тем самым катастрофические социально-экономические и экологические проблемы соседним странам, которые и так находятся в тяжелом положении. Очевидно, что Сирия и Ирак не имеют значительных инструментов воздействия на Р.Т. Эрдогана, поэтому без помощи внешних акторов здесь не обойтись.

Учитывая сложность происходящих политических процессов в Европе на сегодняшний момент, маловероятно, что Европейский Союз или какая-либо отдельная европейская страна захотят вмешаться в ближневосточный конфликт по урегулированию водных вопросов.

Это также применимо и к региональным акторам, которые явно будут стремиться извлечь выгоду из процесса разрешения для того, чтобы укрепиться в статусе регионального лидера (например, Саудовская Аравия, Иран), что напрямую противоречит национальным интересам турецкого руководства, которое претендует на главенствующую роль на всем Ближнем Востоке [10, с.16].

Наиболее эффективным представляется инициирование дипломатического процесса именно со стороны международных организаций, которые напрямую заинтересованы в поиске устойчивых решений проблемы водного конфликта между Турцией, Сирией и Ираком. Программа ООН по устойчивому развитию, ФАО, ВОЗ, ВМО, Международный комитет Красного Креста и Красного Полумесяца, чья деятельность основана на принципах нейтральности и беспристрастности, являются наиболее подходящими акторами, способными поддерживать конструктивный диалог между враждующими странами. Более того, эксперты ВМО в докладе за 2021 г. утверждают, что текущий водный кризис, обострившийся между Турцией, Сирией и Ираком, достиг беспрецедентно высокого уровня и требует скоординированных ответных мер во всем регионе, основанных на принципах дипломатии [11].

Чтобы инициировать эффективное международное сотрудничество и примирение, водный конфликт по поводу реки Евфрат следует признать серьезным вызовом безопасности из-за его дестабилизирующего потенциала, который может вызвать эффект домино, учитывая неразрешенность проблемы вокруг реки Иордан между Израилем и Палестиной, вокруг реки Нил между Египтом и Суданом и т.д.  Многосторонние инициативы должны основываться на заключении соглашений об управлении трансграничными водными ресурсами, которые помогают преодолевать местные политические барьеры и могут привести к принятию интегрированной структуры для управления спросом на воду и ее предложением в долгосрочной перспективе.

В правовой плоскости необходимо заключение соглашения по Евфрату, с обязательным участием всех сторон речного бассейна (на сегодняшний день представители стран встречаются исключительно в двухстороннем формате из-за сложных дипломатических отношений) [12]. Для соблюдения соглашения необходим гарант в лице надгосударственного органа, который вправе обязать государства надлежаще выполнять все пункты соглашения [6, с. 63]. В качестве контролирующих органов могли бы выступить перечисленные выше международные организации, имеющие филиалы на Ближнем Востоке.

Сложно не согласиться с исследовательницей О.В. Бояркиной, которая пишет о целесообразности создания совместного комитета по реке, который должен быть сформирован из экспертов от каждой страны и имел бы мандат в поддержку трехстороннего сотрудничества [Там же].

Тем не менее, эти инициативы невозможно реализовать при нынешних взаимоотношениях руководителей прибрежных государств, учитывая, что Турция и Сирия отказываются сесть за стол переговоров. Несмотря на то, что в современной политической практике часто применяется, так называемая, дипломатия принуждения, в данном конфликте она обречена на провал, так как, скорее всего, вызовет обратную реакцию противодействия, учитывая жесткую позицию лидеров стран, прежде всего Р.Т. Эрдогана, который активно проводит политику пантюркизма [13].

Однако роль регионального лидера, способного пойти на компромисс, взять на себя ответственность за подписание и реализацию соглашений, тем самым, обеспечить безопасность жизнедеятельности многих народов может быть крайне привлекательной, как для Р.Т. Эрдогана, так и для Б. Асада, которые заинтересованы в поддержании положительного образа на международной арене. Тем не менее, инициирование данного процесса должно происходить именно со стороны международных организаций, чья деятельность направлена на осуществление принципов устойчивого развития и, которые, на мой взгляд, не в полной мере осознают взрывоопасность конфликта между Турцией, Сирией и Ираком.

Таким образом, как стратегический актив, вода больше не связана только с экологическими проблемами и продовольственной безопасностью, но также играет важную роль в механизмах региональной безопасности. К сожалению, водный конфликт между Турцией, Сирией и Ираком на данный момент далек от своего разрешения и продолжает усугубляться во многом потому, что международное сообщество в лице влиятельных мировых организаций уделяет недостаточно внимания и ресурсов этой проблеме, которая определенно станет катализатором новых кровопролитных противостояний в регионе, если действия не будут приняты в ближайшем времени.   

Список литературы:

1. Козинцев А.С. Водная безопасность на Ближнем Востоке и Северной Африке: новые грани старой проблемы // Экономические и социальные проблемы России. – 2021. – №1. – С. 88 – 105.
2. Жильцов С., Зонн И. Борьба за воду // Индекс безопасности. – 2009 – №3 (86). – С. 49 – 61.
3. Научно – информационный центр Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии Центральной Азии. Реки Ближнего Востока / под ред. Е. Мухиной. Ташкент: Научно-информационный центр МКВК, 2015. – №43. – С. 84.
4. Хлопов О.А. Проблема водных ресурсов в отношениях между Турцией, Сирией и Ираком // Наука без границ. – 2019. – №12. – С. 77 – 84.
5. Türk-Suriye Konseyi Stratejik İşbirliği Anlaşması (2009). URL: https://www.mfa.gov.tr/duyuru-7_-7-ekim-2009_-turkiye-ile-suriye-arasinda-yuksek-duzeyli-stratejik-isbirligi-konseyi_nin-bakanlar-duzeyindeki-ilk-topla.tr.mfa – 19.08.22.
6. Бояркина О.А. Водный фактор в турецко-сирийских отношениях // Мировая политика. – 2017. – №4. – С. 56 – 63.
7. UNESCO World Water Development Report 2009. URL: https://www.unwater.org/publications/water-changing-world/ – 13.09.22.
8. Как реки Евфрат и Тигр могут стать причиной войны Турции с соседними странами // Федеральное агентство новостей. URL: https://riafan.ru/1376603-kak-reki-evfrat-i-tigr-mogut-stat-prichinoi-voiny-turcii-s-sosednimi-stranami – 05.09.22.
9. Конференционная дипломатия. URL: https://www.un.org/ru/ - 18.08.22.
10. Современная Турция: тренды развития и значение для России / под ред. Л.С. Вартазаровой, И.Я. Кобринской, С.В. Уткина. М.: ИМЭМО РАН, 2019. – 54 с.
11. State of Climate Services. Water. New York: WMO, 2021. URL: https://library.wmo.int/doc_num.php?explnum_id=10826 – 20.08.22.
12. Relations between Turkey–Syria // MFA Republic of Turkey. URL: https://www.mfa.gov.tr/relations-between-turkey%e2%80%93syria.en.mfa – 20.02.22.
13. Кобринский А. Л. Пантюркизм как неоосманский проект. URL: https://www.ng.ru/courier/2021-05-23/11_8154_asia.html – 20.08.22.