Энантиосемия и смежные явления языка

АННОТАЦИЯ

Настоящая статья посвящена рассмотрению категории энантиосемии в системе других лексико-семантических категорий. Также в статье излагается наш взгляд на категорию энантиосемии в противопоставлении с антонимией, омонимией и полисемией и обосновывается несостоятельность попыток причисления ее к одной из названных категорий.

ABSTRACT

The article deals with the category of enantiosemy versus such categories as antonymy, omonymy and polysemy. The place of enantiosemy in the language system is discussed.

Ключевые слова: энантиосемия, антонимия, омонимия, полисемия.

Keywords: enantiosemy, antonymy, omonymy, polysemy.

В настоящей статье под энантиосемией мы будем понимать совмещение внутри одной и той же языковой единицы противоположных значений или оттенков значений, раскрытие которых обусловлено контекстом.

Вопрос о месте энантиосемии в системе категорий лексической семантики

является спорным, поскольку лингвисты не пришли к единому мнению касательно того, стоит ли рассматривать данный феномен как разновидность антонимии, омонимии, полисемии или как самостоятельную лексико-семантическую категорию.

Л.А. Новиков, М.В. Панов, Е.П. Ходакова, Л.Л. Касаткин, М.И. Фомина, К.И. Гельблу, И. Пете, Е.М. Маркова, С.Ю. Дубровина, Л.И. Климова, Л.Е. Бессонова, Р.А. Будагов, Т.Г. Пономаренко, О.М. Соколов, Н.В. Черникова, В.Н. Прохорова, М.А. Кронгауз и др. считают энантиосемию  разновидностью антонимии, поскольку разделяют точку зрения Р.А Будагова о том, что антонимами могут быть не только пары слов, но и различные значения внутри одного слова [4, с. 31].

Л.Е Бессонова, Л.А. Новиков пользуются термином «внутрисловная антонимия» [3; 11, с. 36]. По мнению Л.А. Новикова, слова, которые совмещают в себе противоположные значения, представляют собой непродуктивный вариант антонимии [11, с. 36] и находят свое выражение в контекстном употреблении, в особенностях лексико-синтаксических связей слова в его разных, противоположных значениях с другими словами [10, с. 14].

По О.М. Соколову, естественным основанием для выделения различных типов лексических противочленов (синонимов, омонимов и т.д.) является сопоставление плана выражения и плана содержания.  Но для выделения антонимов план выражения не имеет значения и необходим только один признак – семантическая поляризация. Следовательно, по форме антонимы могут либо совпасть полностью, либо частично, либо совсем не совпасть [16, с. 37]. Логично предположить, что именно такой подход и дает основание некоторым лингвистам относить энантиосемию к антонимии.

Однако мы в данном вопросе разделяем точку зрения В.Ю. Кравцовой, Л.Р. Махмутовой и Ё.Р. Одилова [7; 9; 12], которые считают невозможным относить энантиосемию к разновидности антонимии, поскольку иначе не учитывается один из основных категориальных признаков антонимов – наличие двух планов выражения, то есть противопоставленность разных слов, а не выраженность противоположных значений одним словом, как это имеет место быть при энантиосемии. В этой связи важно обратиться к замечанию Н.М. Шанского о необходимости внесения в определение антонимов обязательного указания на их «различную огласовку» [17, с. 63].

Более того, некоторые энантиосемичные слова не вступают в отношения антонимичности, когда один компонент структуры слова предельно отрицает противоположный ему компонент, но при этом являются семантически противоположными, так как принадлежат к разным полюсам. То есть, в отличие от антонимии при энантиосемии возможно противопоставление по периферийным семам. Как пишет в своей книге В.А. Иванова, солидаризируясь с позицией И. Пете, противоположность значений в энантиосемичных словах проявляется в основном «в полярности несущественных признаков» в то время как для антонимов основополагающим признаком выступает противоположность существенных признаков  значения по всему смысловому объему слова [5, с. 44; 13, с. 25]. В качестве примера рассмотрим английское прилагательное sterile, которое имеет следующие значения: 1. «стерильный,  абсолютно чистый», 2. «стерильный, бесплодный, неспособный к деторождению», 3. «неэффективный, безрезультатный», 4. «лишенный воображения, своеобразия, серый».  Значение 1 несет в себе положительный оттенок (знак «+»), в то время как значения 2, 3 и 4 имеют отрицательный оттенок (знак «–»). При этом значение 1 не является антонимичным ни одному из значений 2, 3 или 4. Таким образом, в данном случае мы имеем дело с энантиосемией оттенков значений.

Оспаривая целесообразность причисления энантиосемии к антонимии, Л.Р. Махмутова ссылается также на возможность внеконтекстуального противопоставления антонимов, в то время как для актуализации противоположных значений энантонимов необходим контекст [9]. Например, английский глагол draw имеет значения «поднимать занавес» и «опускать занавес», и чтобы понять, в каком значении он используется, безусловно, нужен контекст. При этом, если попросить человека, который знает язык, подобрать антонимы к тому или иному слову, он сделает это сразу и вне контекста.

Отказывая энантиосемии в возможности быть причисленной к особой разновидности антонимии, стоит также обратить внимание и на другие «бесспорные», по выражению В.А. Ивановой [5, с. 5], признаки антонимов, которые не всегда могут быть обнаружены у энантионимов. К таковым признакам относятся: одинаковая лексическая сочетаемость, одинаковая стилистическая окраска, регулярная совместная воспроизводимость в речи [5; 6]. В случае энантиосемии одно и то же слово может иметь разную лексическую сочетаемость в зависимости от полюса значения. У некоторых энантионимов противоположные значения имеют разную стилистическую маркированность. Кроме того, нет необходимости в регулярном противопоставлении значений энантионимов в речи, в их обязательном совместном употреблении в антонимичных контекстах. При несоблюдении этого условия пара противоположных значений энантиосемичного слова не распадется,  в то время как «регулярное противопоставление слов-антонимов в речи – обязательное условие, без которого слова не могут ни стать антонимами, ни оставаться ими» [6, с. 55].

По мнению В.В. Виноградова, Н.М. Шанского, Е.В. Тереньтьевой, Н.А. Абрамова, Т.А. Федоренко энантиосемия представляет собой разновидность омономии, являющейся результатом полярного расхождения значений внутри слова.

Несостоятельность такой трактовки энантиосемии обосновывается в работе В.Ю. Кравцовой [7], где автор указывает на отсутствие связи, в частности, общих сем между омонимичными единицами, в то время как в энантиосемичных единицах представляется возможным выделением как интегральных, так и дифференциальных сем. Подобного мнения придерживается и В.Н. Прохорова, которая говорит о том, что у противоположных явлений, называемых одним словом, всегда имеется общий признак [14].  Однако, омонимы – это слова в пределах одного фонетического и орфографического комплекса, которые выступают как внутренне не связанные, сложившиеся как бы «случайно», в результате какого-то особого стечения обстоятельств [1, с. 107]. В связи с этим, на наш взгляд, нецелесообразно причислять энантиосемию к омонимии.

Согласно работам Ф.С. Бацевич, Ф.П. Филина, Н.Б. Лаврентьевой, Р.А. Будагова, А.Г. Ларина, О.И. Смирновой, Л.Е. Бессоновой, Ю.Г. Скибы, Т.А. Космеды, Н.К. Салиховой, О.М. Соколова, И.А. Якунченковой, О.Н. Емельяновой,  И. Пете, Б. Карамана, Р. Хогенраада, А. Клегра и  др., энантиосемию следует рассматривать как разновидность полисемии по причине того, что противоположные значения развиваются внутри одного слова (абсолютное совпадение форм) на основе определенных смысловых связей, являющихся следствием развития первоначального значения этого слова [8].

Согласно В.Ю. Кравцовой, чью позицию мы разделяем, с одной стороны, вполне обоснованно относить энантиосемию к явлению многозначности, поскольку мы имеем дело с несколькими значениями слова, которые появились в результате развития первоначального значения этого слова. Но с другой стороны, приравнивание энантиосемии к многозначности демонстрирует недостаточно полное понимание сути этой категории по причине отсутствия указания на такой важный признак, как противопоставленность значений [7].

Ю.Г. Скиба трактует энантиосемию как особый вид полисемии, «при которой изменяется лишь структурное значение слова при обязательном сохранении этимологического значения «внутренней формы» слова [15, с. 168]. Тем самым исследователь подчеркивает общность происхождения энантиосемичных единиц.

Также Л.Е. Бессонова приходит к выводу о том, что при энантиосемии связь между противоположными значениями одного и того же слова не утрачивается, поскольку имеет место не случайное  совпадение звуковых оболочек, а сопоставимость сем противочленов. Тождество слова в плане содержания обеспечивается общими семантическими компонентами, которые представлены единой материальной оболочкой, и, следовательно, имеет место один план выражения [2, с. 19].

Если же семантика двух слов несопоставима в плане содержания, тогда речь идет о явлении омонимии, когда значения одного слова расходятся настолько значительно, что становятся разными словами, и у этих противочленов исчезает единый план содержания и, следовательно, антонимическая противопоставленность [2, с. 20]. Согласно подобной логике рассуждений, энантионимами, например, не будут являться слова аховый (1. плохой, скверный; 2. озорной, отчаянный) или лихой (1. приносящий беду, злой, тяжкий; 2. молодецкий, удалой), значения которых не являются противоположными, но которые при этом включают «положительную» и «отрицательную» семы.

Итак, на основе всего вышеизложенного можно сделать вывод, что энантиосемия включает в себя признаки категорий антонимии, омонимии и полисемии, но между ними нельзя ставить знак равенства.

Список литературы:
1. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. – М.: Учпедгиз, 1957. – 295 с.
2. Бессонова Л.Е. О некоторых условиях возникновения энантиосемии // Проблемы лексической и категориальной семантики. – Симферополь: СГУ, 1980. – Вып. 1. – С. 18–23.
3. Бессонова Л.Е. Энантиосемия как особый тип в системе лексических противопоставлений // Проблемы лексической и категориальной семантики. – Симферополь: СГУ им. В.В. Фрунзе, 1982. – С. 27–31.
4. Будагов Р.А. Очерки по языкознанию. – М.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1953. – 280 с.
5. Иванова В.А. Антонимия в системе языка. – Кишинев: Штиинца, 1982. – 163 с.
6. Комиссаров В.Н. Проблема определения антонима (О соотношении логического и языкового в семасиологии) // Вопросы языкознания. – М.: Наука, 1957. – № 2. – С. 49–58.
7. Кравцова В.Ю. Энантиосемия лексических и фразеологичеких единиц: язык и речь: диссер. … канд. филол. наук: 10.02.19; Ростовский гос. пед. ун-т. – Ростов-на-Дону, 2006. – 167 с.
8. Лаврентьева Н Б. Энантиосемия как результат метафоризации // Проблемы грамматики, словообразования и лексики сибирских говоров. – Красноярск: Краснояр. ГПИ, 1978. – 158 с.
9. Махмутова Л.Р. Основные типы энантиосемии в современном русском языке: автореф. … дис. канд. филол. наук: 10.02.01. – Казань, 2009. – 24 с.
10. Новиков Л.А. Антонимия и словари антонимов // Словарь антонимов русского языка: около 2 000 антонимических пар; под ред. Л.А. Новикова. – М.: Русский язык, 1978. – С. 5–27.
11. Новиков Л.А. Антонимы // Лингвистический энциклопедический словарь; под ред. В. Н. Ярцевой. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – 685 с.
12. Одилов Ё.Р. Соотношение энантиосемии с омонимией, антонимией и полисемией // Актуальные вопросы филологической науки XXI века: сборник статей по материалам III Всероссийской научной конференции молодых ученых с международным участием. – Екатеринбург: УрФУ, 2013. – Ч. 1. – С. 18–23.
13. Пете И. О противоположных значениях одного и того же слова в русском языке // Материалы и сообщения по славяноведению. – Szegea, 1964. – № 2. – С. 18–26.
14. Прохорова В.Н. Блаженный: счастливый или глупый? // Русская речь. – М.: Наука, 1978. – № 5. – С. 51–55.
15. Скиба Ю.Г. К вопросу о так называемой антонимической омонимии в славянских языках // Наукові записки Чернівецького ун-ту. Т. XXXI. Серія філологічных наук. – 1958. – Вып. 7. – С. 165-168.
16. Соколов О.М. Энантиосемия в кругу смежных явлений // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. – М.: Высшая школа, 1980. – № 6. – С. 36–42.
17. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. – М.: Просвещение, 1964. – 316 с.