Семантико-грамматическая концептуализация понятия "дом" в дискурсивном пространстве диалектного нарратива-воспоминания

В диалектном дискурсе в совокупности высказываний способны актуализироваться наиболее значимые в ментальном плане смысловые доминанты мировоззрения диалектоносителей. Природа дискурса такова, что, с одной стороны, каждый новый контекст диалектного повествования выявляет устойчивые дискурсивные мотивы, однако, с другой стороны, специфические условия порождения диалектной речи в едином акте познания и коммуникации могут продуцировать всё новые варианты уже известного концептуального содержания [12, с. 74; 13, с. 29], что делает чрезвычайно перспективным рассмотрение диалектных концептов в плане народной культуры отдельных территориальных ареалов.

В последнее десятилетие лексико-грамматическое изучение различных слагаемых концептосферы диалектной речи неизменно находится в центре внимания исследователей. Наиболее подробно описаны концепты, репрезентирующие в диалектном дискурсе философские категории времени (С. Белякова [1], Г. Калиткина [11], П. Якимов [19]) и пространства (Л. Гынгазова [7], С. Волошина [2], Ю. Косицина [14], Н. Лагута [15], Е. Нефедова [16] и др.), а также концепты, связанные с осмыслением диалектоносителями понятий социального порядка – «семья», «труд», «здоровье» (Ю. Драчёва, Н. Зубова [8], И. Поповичева [18]), «государство» (Ю. Грицкевич [6]). Семантика темпоральных и локальных концептов воплощается главным образом в оппозиции «раньше / сейчас» сквозь призму традиционных представлений диалектоносителей о сложившихся на их территории духовно-нравственных нормах жизни. С собственно лингвистической точки зрения концепты времени и места транслируют знания о фрагментах диалектной картины мира, особенностях структуры диалектного дискурса, проявляющихся в зафиксированных текстах-нарративах различных диалектных ареалов.

В таком контексте концепт «дом» в концептосфере отечественной диалектологии рассмотрен как часть жизненного пространства в тематико-семантическом поле других понятий – явлений языковой картины мира диалектоносителя (М. Житникова [9], Е. Иванцова [10]). Семантически понятия «дом», «место проживания» составляют константы воплощения пространственной категории в языковом сознании диалектоносителя, фрагменты которого находят отображение в речевом жанре автобиографического рассказа [4, с. 28]. При этом дом выступает одним из центральных понятий народного мировидения, координатой измерения традиционно-ценностных представлений человека [9, с. 17; 10, с. 15; 15, с. 126].

Начало повествования о своей жизни информанты начинают с указания даты и географического места рождения. Данный факт констатируем диалектологами в проведённых исследованиях нарративов о жизни, репрезентирующих русскую диалектную речь [3, с. 15]. Зафиксированные нами тексты-автобиографические нарративы – образцы речи одного из восточностепных диалектов украинско-русского пограничья, помимо этой информации, нередко содержат также указания на месторасположение дома, где диалектоносители провели детство. Такие упоминания в структуре диалектных высказываний носят локально-уточняющий, дополняющий и тематически расширяющий характер. Произнесённые диалектоносителем вскользь, они тем не менее обозначают новую тему конкретизации им пространства, которая находит развитие как в отдельном повествовании, так и в дискурсе других текстов-воспоминаний, становясь тематической константой повествования о жизни от рождения до настоящего момента. В процессе разворачивания повествования говорящий время от времени возвращается к концептуальному понятию «дом» уже в ином семантическом пространстве социального статуса жизни.

Цель данной работы – выявить не исследованные ранее структурно-семантические средства концептуализации понятия «дом» (в языковом варианте изучаемого диалекта – «дом» («хата»)), создаваемые грамматикой диалектной речи в рамках речевого жанра автобиографического нарратива, дополнив тем самым имеющиеся в научном поле диалектной концептосферы факты о структуре базового концепта «дом».

Наблюдения над высказываниями автобиографических повествований исследуемого диалекта свидетельствуют об отсутствии в нём лексикализации семантики концепта «дом» и преобладании локализирующе-пространственной семантики в конструкциях с номинативом «хата», который выступает средством ориентации в географическом пространстве населённого пункта и средством-координатой отсчёта начала жизненного пути диалектоносителя от родительского дома.

Семантику высказываний с концептом «дом» первой группы формируют обстоятельственные предложно-номинативные и предикативные конструкции: а в·ін о^|дин◡йе^|д’інств·ен∙иĭ ге^и|роĭ у◡Б·ір’у^|ков·і // ^|може ти ^|ч’ула за◡^|його? // Ше^иў^|ч’енко І^|ван Гри^|горович’ // у◡нас він  о^|дин // а із̭^с◡^|того / с◡т’і^|йеĭ ^|хати / де жи^|ве Г^|риш·іха ^|В·ерка //; у◡^|мене каве^|л’ер буў / су^|с’ід̭^т // ^|че^ире^из̭^с дв·і ^|хати //; переĭш^|ли ми ў◡ту ш^|колу / поў^|ч’ілис’а ми ^|мабут’ там ўс’о^|го з◡^|м·іс’ац’ і в·ідк^|рили о^|тут ш^|колу на◡уг^|лу // ^|р’адом зо◡м^|нойу / ^|ч’е^іре^из од^|ну ^|хату йа жи^|ла // ми жи^|ли о^|там // ^|ч’е^іре^из од^|ну ^|хату в·ід̭^т◡т’іĭ ш^|коли //; ^|тоже◡ж̭^ш|баба ^|Н’інка / шо жи^|ла Бескара^|ваĭна о^|там / за Та^|расовоĭ ^|хатойу / го^|р’іло // ну йа там не^и◡з^|найу шо там // х^|то◡там ^|шо◡там // ба^|гато го^|р’іло // о^|тут◡ос’ на / на◡Хутор^|ку ^|хата //; у◡су^|с’ідн’оĭ ^|хат’і жиў  тоĭ  / д’ід̭^{т   |}Гус’оў //; н’е / не◡з◡од^|нойі ми / там ў◡нас три ^|вулиц’і / о^|це бу^|ла Ст’еп^|на / Гру^|шова / Ого^|родн’а / о^|це три // то◡ж̭^ш там / там ^|т’іки три про^|вулка / а то^|д’і о^|це аж̭^ш про^|вулок ^|коло то^|го / ос’ на◡^|балоч’ку / ^|коло Хведо^|ренка / о^|це◡ж̭^ш про^|вулок // це ўже / тут◡же не◡бу^|ло ха^|т’іў //; о^|ни жи^|ли ^|саме к^|раĭн’а◡к^|раĭн’а ^|хата ту^|ди◡аж / де ^|Паўлоўка / ^|саме к^|раĭн’а //; о^|це де ^|Вал’а жи^|ла Хаму^|т’анска о^|це / т’от’ ^|Вал’а Хаму^|т’анска / а там буў дом / ш·ас / йа◡ĭ не◡з^|найу / хто там жи^|ве ш·ас //.

Семантику высказываний второй группы формируют предложные и беспредложные предикативные конструкции:

йа  ро^|дилас’а  тут / у◡Б·ір’у^|ков·і / ў◡т’іĭ  ^|хат’і / де  ^|Ала  За^|мул’іна жи^|ве / де Заму^|ли // а^|га / о^|там  м·іĭ дом  ро^|д’імиĭ //; ^|наша ^|хата де^ире^иў^|йана бу^|ла / коми^|шом к^|рита // і ^|наша ^|хата ди^|вилас’ у◡дв·ір і^|ш·е ^|р’адом / йак у◡^|хату / у◡дв·ір і^|деш / так сп^|рава ш·е ^|хата д^|л’ін:а // ^|тоже у◡дв·ір ди^|вилис’а // о^|це нас там  жи^|ло с’ім^|йа //; а ну там◡же◡ж̭^ш на◡Базар’с^|к·іĭ / де Пусто^|в·етови о^|це жи^|вут’ / там◡же^и◡ж̭^ш|хата ш·е бу^|ла ^|наша / ^|бат’ко◡ĭ◡^|мати там жи^|ли //; о^|це ос’ м·іĭ / ^|р’ідна ^|хата / о^|це де йа / го^|род̭^т / і йі^|йі йак◡раз̭^с і о^|це◡ж̭^ш од^|на с·^|т’інка //; а в·ін сам з◡о^|ц’іĭ ^|хати о^|це де І^|ван ^|Усоў // ^|д’ад’а о^|тут ро^|диўс’а / же^|ниўс’а / а то^|д’і ^|вийіхаў у◡Ново^|шахт’інск / йак нач’а^|ли роз̭^ску^|лач’уват’ / а / а ^|хату о^|то кол^|хоз заĭ^|н’аў / а то^|д’і //.

С. Волошина отмечает, что номинатив «дом» в мировидении диалектоносителя выполняет функцию расширения представлений о социальном благополучии жизни [3, с. 19]. В зафиксированных нами диалектных нарративах прецедентом осмысления диалектоносителями оппозиционных понятий «богатство / бедность» становятся именно конструкции с концептом «дом» в сочетании с семами «жить в доме», «приобретать дом», «строить дом»:

ў◡нас ^|хата здо^|рова / а ^|т’іки д^|войе нас / дв·і  д’іў^|ч’ат бу^|ло / так у◡нас о^|це са^|ме йак буў  пид◡Ос^|таховойу бо^|йі / так у◡нас п·ат’ ч’оло^|в·ік  ^|ране^итих ле^и|жало / а ч’е^іре^из̭^с  до^|рогу жи^|ла Йеў^|с’ейоўна / це◡шо  над◡м·іст^|ком / а  йі^|йі  ^|бат’ко ^|фел’шер / ш·і^|таĭ ўрач’ / і о^|на то^|же са^|ма ^|тойі / так ў◡осноў^|ном о^|то в·ін по◡ўс’іĭ  ^|вулиц’і  ^|ране^итих //; у◡три^|ц’атих го^|дах / це◡ж̭^ш йа ш·е ма^|ла / но ^|йісти у◡нас у◡^|хат’і н’і^|ч’ого не◡бу^|ло //; а^|ну / йа йо^|му ка^|зала / ч’і т’е^і|б·і о^|це не◡с^|тидно / ти◡ж г^|лаўниĭ бу^|галте^ир / а ў◡йа^|к·іĭ ^|хат’і жи^|веш /  га? //; ўже ў◡нас ц’а ^|хата бу^|ла зава^|л’алас’а // о^|на ста^|рен’ка бу^|ла // ми то^|д’і / ^|папка ку^|пиў ^|хату о^|тут у◡Т’іп^|л’інских у◡сво^|го у◡дво^|йуридного б^|рата / от // і ми то^|д’і там жи^|ли //; не^и◡^|йісти / не^и◡пит’! // пус^|та ^|хата! // і ми ў◡пус^|ту ^|хату ўв·іĭш^|ли //; пост^|ройіли ми о^|це дом ос’ у◡про^|вулку // здо^|ровиĭ / ха^|рошиĭ дом пост^|ройіли //.

В. Гольдин, Г. Калиткина указывают на тот факт, что концепты в диалектном дискурсе являются трансляторами устойчивых ценностно-этических смыслов, то есть обнаруживают связь с нравственными представлениями диалектоносителя [5, с. 6; 13, с. 40]. В этом отношении подробного семантико-структурного анализа заслуживают высказывания, содержащие номинатив «дом» в сочетании с семой «строить дом». В данном семантическом контексте для диалектоносителя важным является подчёркивание способности самостоятельно построить дом в тяжёлых условиях бедности как залог обретения социального статуса благополучия, признак жизненной зрелости, трудолюбия:

перез’іму^|вали ў◡ц’іĭ ^|хат’і ў◡шеі^|с’ат с’ід’^|мом го^|ду / ў◡ц’іĭ ^|хат’і / а ў◡шеі^|с’ат вос’^|мом го^|ду нач’а^|ли ст^|ройіц’∙а // от / і так поте^|хен’ку ст^|ройілис’ / ^|вистройіли // ^|хату ц’у ^|вистройіли // а ў◡соў^|хоз’і йа ^|тоже◡ж̭^{ш  |}хату пост^|ройіў! //; о^|ц’у ^|хату йа ст^|ройіў / ^|л’іч’но / сам! //; а шо в·ін сам тру^|д’ага / стра^|шен:иĭ тру^|д’ага! // сам дом пост^|ройіў без̭^с◡ў^|с’акоĭ ^|помош·і / от //; хата йіĭ да^|лас’а т’аже^|ло / са^|ма без̭^с ч’оло^|в·іка постро^|йілас’ і  ўс’е◡раў^|но◡ж дебе^|лен’ка ^|хата  / непа^|гана //; і о^|це йа ўже же^|ниўс’а // ^|іл’і йак о^|но / ў◡п^|риĭмах / да? // ў◡п^|риĭмах // ту^|да◡с’у^|да / р’е^|шиў пост^|ройіт’ // йа с’ем раз̭^с пода^|ваў зайаў^|л’ен’ійе на◡^|разн’і м·ес^|та / шоб̭^п пост^|ройіц’а // ну ўже ^|нада / шо◡ж̭^ш / ч’ело^|в·ек ^|должен пост^|ройіт’ дом / ^|викопат’ ко^|лод’ец  і  ро^|д’іт’ ^|сина //.

Номинатив «дом» в структуре высказываний дискурсивного пространства зафиксированных диалектных нарративов также формирует семантику должного ухода за строением для поддержания порядка в нём и его сохранения. Такие высказывания насыщены конструкциями-императивами:

ну та і ^|хату ^|мазали // бу^|ло ^|мажеш◡^|мажеш / а о^|на ^|воз’ме п^|роĭде  по^|дивиц’:а / не^ип^|рав·іл’но! // по:бди^|райе / да^|ваĭ сна^|ч’ала ^|мазат’! / от // не^ип^|рав·іл’но / ^|мажте так / йак по^|ложено //; а це ^|нада о^|це◡ж̭^ш м·і^|н’і  ш·е  раз̭^{с  |}лаком ўскрит’ в·ік^|но у◡^|ц’ому / у ^|хат’і / шо пос^|тавили // о^|но там о^|дин раз̭^с ск^|рите / а по^|том  ко^|ли оби^|вали вок^|руг конд’іцио^|н’ера п^|ланоч’ками і т’і п^|ланоч’ки воб̭^п|ш·е не◡полак·і^|рован’і / о^|це◡ж м·і^|н’і ^|лаком ўскрит’ ^|нада // а по^|том і^|ш·е на◡^|улиц’і о^|л’іфойу // а воб̭^п|ш·е  ш·е◡ĭ  ^|в·ікна ^|нада◡б̭^п по^|мит’ // та про:^|л’іфит’ на◡^|улиц’і //.

Дом в запущенном состоянии вызывает у диалектоносителя осуждение, неуважение, что выражается через употребление говорящим экспрессивно-императивных конструкций:

ну / це◡ж̭^ш по^|думат’ та^|ку кра^|савиц’у ^|хату довес^|ти до◡та^|кого состо^|йан’ійа / га?! //; ^|Шура / о^|це с^|т’іки йа з◡^|ними  там прожи^|ла / н’і^|ч’ого не◡^|мажиц’а // о^|то од^|ну / ^|хата◡ж̭^{ш  |}также^и◡ж̭^ш на◡три поло^|вин’і / йак у◡л’у^|деĭ / і о^|то / ^|каже / у◡двох ^|комнатах жи^|ли / а те◡ĭ не◡т^|рогали! //.

Тип постройки дома, способы его отделки выступают основой обращения к микротеме истории развития населённого пункта, сравнения настоящего и прошлого в общей канве повествования автобиографического нарратива:

а ^|п·ісл’а в·іĭ^|ни / На^|таша / ^|п·ісл’а в·іĭ^|ни◡ж бу^|ли / у◡нас◡же◡ж̭^ш ўс’і со^|ломйан’і ха^|ти! // ўс’і соло^|мойу! // ўсе / не^и◡бу^|ло н’і^|ч’о! // поч’а^|ли буду^|ватис’ ^|п·ісл’а в·іĭ^|ни // у◡одно^|го побуду^|вали / п·іш^|ли до◡д^|ругого / до◡т^|рет’ого // та не^и◡бу^|ло то^|го дн’а / не^и◡бу^|ло т’і^|йеĭ не^и|д’іл’і / шоб̭^п не^и◡л’і^|пили ха^|ти! // ч’ім ст^|ройалис’ / дес’ йа^|кус’ ^|шихвер ку^|пили / йа^|кус’ ч’ере^и|пиц’у ро^|били // дес’ йа^|кус’ це купу^|вали / покри^|вали //; а ка^|м·ін:а ^|хата / о^|на◡ж  воб̭^п|ш·е ш·е◡ĭ  ^|ц’іниц’а / пото^|му◡шо о^|на  шо / ну штука^|турку обод^|раў і там шо ^|хоч’еш ро^|би // і о^|на так / ^|л’ітом у◡н’іĭ прох^|ладно / а з’і^|мойу ^|тепло / пото^|му◡шо ^|кам·ін’ сохра^|н’айе теп^|ло і прох^|ладу сохра^|н’айе / і ^|воб̭^пш·ім  ўсе / шо  ^|хоч’іш //; і де о^|це там о^|то  зем^|л’аноч’ки◡^|кухн’і ^|коĭ◡де стир^|ч’али та і ўсе // це ўже по^|том с^|тали ўсе вист^|райуват’ до^|ма та ўсе сгу^|ш·ац’:а◡сгу^|ш·ац’:а  пост^|роĭки / от //.

Примечательно, что в диалектной картине мира в рамках темпоральной парадигмы настоящее – прошлое высказывания с семантикой настоящего наделены, как правило, отрицательным оценочным модусом: диалектоносители склонны идеализировать прошлое, видеть в нём эталон норм жизни [17]. Однако в зафиксированных нами высказываниях с номинативом «дом» положительным модусом наделено именно настоящее, в котором пространство жизни человека в доме меняется к лучшему:

і до^|ма ^|луч’:і с^|тали / от // пост^|роĭки ц’і◡ж̭^ш // не◡те шо упе^|ред̭^т бу^|ла ^|хата пид◡тим / пид со^|ломойу // йак  пок^|рийут’ / оĭ / йак це хара^|шо! // пидстри^|жут’ йі^|йі кра^|йа // та^|ка ха^|роша // і не◡тек^|ла◡ж̭^ш / н’і^|ч’ого // ў◡^|хат’і бу^|ли сволоч’^|ки / с^|волок здо^|ровиĭ буў //  [– а шо це та^|ке? //] ну ота^|ке бр’еў^|но бу^|ло здо^|рове // ле^|жало так◡от / от с^|т’інки і до с^|т’інки / а тут о^|ц’і кра^|йа і ц’і кра^|йа бу^|ли ота^|к·і сволоч’^|ки / йак о^|це ^|рейіч’ки ле^|жат’ о^|так // нази^|вайец’а сволоч’^|ки // о^|це◡ж̭^ш по◡цих  сволоч’^|ках б·і^|лили // ^|мазалос’а / б·і^|лилос’а // і с^|волок по^|б·ілиш і пр’ам так хара^|шо бу^|ло // от // а ^|зараз̭^с ка^|н’ешно ^|лучше ў◡ха^|тах // і / і с^|тел’і р’іў^|нен’к·і / і с^|т’іни р’іў^|нен’к·і! // не◡те / шо бу^|ло // от // ^|л’уди / йак о^|то ^|кажут’ / за^|житоч’но с^|тали жит’ // не◡те / шо ^|ран’ше //.

Употребление диалектоносителями восклицательных конструкций свидетельствует о личностно значимых смыслах, которыми наделен концепт «дом» в диалектном сознании.

Таким образом, концептуализация понятия «дом» в проанализированных выше высказываниях с номинативом «дом» в пространстве исследуемых автобиографических нарративов происходит на уровне сем «находиться», «жить в доме», «приобретать дом», «строить дом», «дом в прошлом – настоящем». Такая семантика формируется обстоятельственными предложно-номинативными и предикативными конструкциями, предложными и беспредложными предикативными конструкциями, императивными и экспрессивно-императивными конструкциями.

С другой стороны, функционирование номинатива «дом» в диалектных текстах обозначенного речевого жанра связано с очевидным тематическим развитием диалектного повествования. Если принимать во внимание утверждение, согласно которому любое тематическое ответвление в речи диалектоносителя оказывается вписанным в многоуровневый смысловой контекст [14, с. 81], то концептуализация понятия «дом» приобретает в дискурсивном пространстве рассмотренных текстов широкую экзистенциальную и культурно-социальную значимость. На наш взгляд, это даёт возможность рассматривать понятие «дом» как один из базовых концептов диалектной картины мира наряду с концептами «жизнь», «семья», «работа», «традиция».

В дальнейшем детальное изучение структурно-семантических средств концептуализации номинатива «дом» в других диалектных системах в сравнительном аспекте вовлечения в научное поле значительного текстового материала позволит сформировать объективное понимание закономерностей вычленения составляющих диалектной концептосферы.