Прецедентный антропоним Робин Гуд в массовой коммуникации

АННОТАЦИЯ

В статье описываются особенности реализации прецедентного антропонима Робин Гуд в масс-медийных текстах. Выявляется синтагматический, парадигматический и эпидигматический потенциал ключевой единицы Робин Гуд в текстах русскоязычных СМИ.

ABSTRACT

Implementation features of the precedent-setting anthroponym Robin Hood in mass-media texts are described in the article. The syntagmatic, paradigmatic and epidigmatic potential of a key unit Robin Hood is revealed in texts of Russian media. 

Тексты массовой коммуникации все чаще апеллируют к широко известным собственным именам, которые не столько используются для обозначения конкретного человека, сколько функционируют в качестве определенного культурного кода или символа, средоточия соответствующих качеств, свойств, характеристик. В современной науке такие имена называются прецедентными и определяются как «сложный лингвокультурный знак» [2, с. 108], который проектирует в сознании носителя языка определённую ситуацию или же персонажа.

Прецедентные феномены, отмечают исследователи, представляют собой важнейшую часть национальной культуры, ее верований, обычаев и традиций. Как пишет Е.А. Нахимова, «система прецедентных феноменов служит одним из инструментов трансляции «культурной памяти» народа от одного поколения к другому и одновременно становится способом объединения народа вокруг культурных ценностей и нравственных идеалов» [6, с. 12]. Данный факт, как подчеркивает автор, приводит к тому, что «прецедентные феномены часто выступают как этические эталоны нации, фиксирующие ее оценку реальности» [6, с. 12].

Как показал анализ масс-медийных текстов, одним из значимых источников прецедентности является художественная литература и кинематограф.

Целью данной статьи является исследование особенностей реализации прецедентного антропонима Робин Гуд в русскоязычных масс-медийных текстах.

Нередко в политических текстах можно встретить образ Робин Гуда, который персонифицируется и накладывается на характеры определённых личностей. Стоит отметить, что в данном случае речь идёт о реализации денотативного компонента «бескорыстная помощь», а не отдельных качеств и особенностей характера персонажа. Такой подход позволяет заранее дать оценку указанной в контексте персоне и реализовать в сознании адресата тему о спасении, выручке или помощи, что свидетельствует о задействовании ассоциативного фона.

Робин Гуд является персонажем английских народных баллад Средневековья. По преданию, он действовал в интересах простых людей: грабил богатых и отдавал деньги бедным. Данный образ становится актуальным в современной реальности благодаря «сильной» положительной коннотации. Так, используя образ Робин Гуда в масс-медийных текстах, авторы подчёркивают позитивный образ личности, отраженный в ее словах и действиях.

В современных газетных текстах антропоним Робин Гуд чаще всего реализуется в заголовках: в этом случае обращение внимания читателя на образ «всеобщего благодетеля» позволяет автору заранее дать оценку персоналиям, фигурирующим в статье. В ассоциативном фоне реализуются семы ʻпомощьʼ, ʻвыручкаʼ, и последующее восприятие адресата будет связано не столько с отношением к реальной личности, сколько с культурным шаблоном, в котором ассоциации с образом Робин Гуда положительные. Такой способ подачи информации позволяет заранее вызвать нужные эмоции у адресата и получить нужную реакцию. Отметим, что реализация образа Робин Гуда не связана с соотнесением каких-либо физических качеств и черт. Такое воздействие, связанное с культурными знаниями адресата о данном персонаже, направлено исключительно на восприятия моральных качеств.

Образ Робин Гуда строится на ассоциации «помощь бедным», при этом носитель воспринимается не как конкретная персона, наделенная определенной внешностью, а как собирательный образ, ориентированный исключительно на характеристику поступков. Данный факт связан, прежде всего, с отсутствием конкретных портретных данных Робин Гуда, поскольку указанный персонаж является результатом народного творчества, образ которого выходит за рамки фольклора и становится полноценной культурной реалией. Несмотря на широкую популярность, характерных черт у данного образа не так много, что связано с небольшим количеством существующих сюжетных картин с персонажем, в которых всегда эксплицируется ассоциация «бескорыстная помощь».

Весьма активными являются контексты, в которых персона, на которую перенесен образ Робин Гуда, не называется, что позволяет сохранить интерес читателя и «заставить» его прочесть статью, чтобы понять, о ком идёт речь. В таких случаях образ Робин Гуда используется не для привлечения внимания к персоне, а для привлечения внимания к статье: Робин Гуд бьет навылет и увольняет больших «шишек» [9]. Стоит отметить, что часто взаимодействие с адресатом происходит через указание периферийных сем. Так, компонент ‘помощь’ реализуется в самом образе Робин Гуда, а остальная информация подана через контекст: Робин Гуд саратовской политики [7]. В указанном контексте семантическим конкретизатором является сема «саратовской», которая указывает на отношение персоны к данному городу. Таким образом, ассоциативный фон адресата реализует одновременно образ помощника с возможным отношением его к политикам конкретной области.

В контекстах, эксплицирующих образ Робин Гуда, происходит трансформация имени собственного в имя нарицательное, причем ключевой компонент «бескорыстная помощь» остается: Его робингудовский ореол со временем не потускнел. [7]. Таким образом, прилагательное «робингудовский» указывает на главное качество личности. Реализуя таким образом ядерный компонент «бескорыстная помощь», автор избавляется от необходимости в дополнительной интерпретации. Концептуальное восприятие такой конструкции позволяет не только привлечь внимание к денотативному компоненту, но и реализовать парадигму периферийных сем в сознании адресата. Необходимо отметить и реализацию словообразовательного аспекта: перехода имени собственного в имя нарицательное с расширенным деривационным потенциалом с изменением частеречной принадлежности. Данная особенность говорит о глубоком проникновении образа Робин Гуда в русское национальное сознание.

Как показал контекстный анализ, отождествление адресанта текста с Робин Гудом также является маркером политической коммуникации: Я [Вячеслав Мальцев] думаю, это связано с тем, что когда я пришел в политику, у меня был образ Робин Гуда [7]. Таким образом, воздействие происходит напрямую, а внимание концентрируется на конкретной личности, наделяющей себя соответствующими характеристиками. Так, в сознании адресата возникают целостные ситуации, в которых данная персона взаимодействует с народом и поступает в его интересах, как это делал Робин Гуд.

Образ Робин Гуда реализуется в конструкциях с «альтернативным» вопросом. При реализации вопросительной формы оформления заголовка, адресату предлагается ответить на поставленный вопрос, при этом ответ проявляется уже в самом тексте: Рахат Алиев – казахстанский Березовский или новый Робин Гуд? [3]. В данном контексте описывается конкретная персона и соотнесённый с ней образ. Присутствие вопросительной формы заставляет адресата не усомниться в констатации факта персонификации, а убедиться в правдивости через контекст – что и находит свое отражение в развертывании контекста: Рахат Алиев примеряет на себя очередной образ – на сей раз этакого Робин Гуда, возвращающего экспроприированное народу. [3]. В приведенном контексте персонификация реализуется не только через указание на действия субъекта, соотносимого с Робин Гудом. Стоит обратить внимание на реализованные в контексте лексемы «примеряет» и «очередной». В контексте речь идёт не о постоянном характере поступков, а лишь временном перевоплощении. Необходимо отметить и другие формы вопросительного оформления заголовков с использованием образа Робин Гуда: Иран. Что такое Робин Гуд по-исламски? [13]. Указанный контекст реализует сему ʻрелигияʼ при характеристике образа Робин Гуда. В развертывании контекста следует разъяснение такого нетипичного использования данной номинации: Махмуд Ахмади-Неджад, консерватор, который в среду официально вступил в должность президента Ирана, провозглашен набожными бедняками местным Робин Гудом [13]. В данном контексте важным элементом является лексема бедняками, поскольку образ Робин Гуда непосредственно взаимодействует с этим компонентом контекста. Таким образом, семантический конкретизатор бедняки используется для пояснения использования выбранного образа.

Характерной особенностью политического текста является использование формы множественного числа, не характерной при функционировании имени собственного: Они Робины Гуды, а заодно и Тимуры с их командами. [12]. В указанном контексте реализация образа происходит с помощью грамматической трансформации: создания из имени собственного с характерной числовой особенностью (Singularia tantum) существительного множественного числа. Такой способ интерпретации ключевой единицыговорит о широком грамматическом потенциале языковой единицы Робин Гуд. Особенностью интерпретации контекста является то, что качества данного образа переносятся не на одного конкретного человека, а на несколько человек одновременно, однако семантика образа от этого не изменяется.

Необходимо отметить, что интерпретация образа Робин Гуда в масс-медийных текстах не является однозначной. При негативной коннотации речь идёт также о лингвистическом креативе в тексте. Креатив сопровождается созданием оригинальных интерпретаций образа в контекстном окружении: Правительство сыграет в Робин Гуда [10]. Иронический оттенок контекст приобретает благодаря включению в него слова «сыграет», которое обращает внимание на искусственность, неуместность данного образа при характеристике правительства. Таким образом, нивелируется общий смысл ассоциативного компонента «бескорыстная помощь» с последующей дискредитацией постоянства качества.

Рассматривая контексты, мы сталкиваемся не только с деформацией грамматических категорий, но и с полным трансформированием имени образа. Так, в масс-медийных текстах можно обнаружить элементы стяжения, при этом наблюдается негативная коннотация: «Святошинский робингуд» вознамерился тоже идти в парламент» [1]. Написание имени собственного со строчной буквы в слитном варианте не деформирует восприятие целостного образа. В сознании носителей культуры данная реалия представляет собой «гибкую» грамматически, но статичную семантически единицу. Необходимо отметить, что такой вариант интерпретации может являться способом передачи иронического элемента с ослабленной интенсивностью реализации денотативного компонента и наведением пейоративной коннотации.

В масс-медийных текстах используется реализация образа, противоположного образу Робин Гуда:  Робин Гуд  наоборот: государство отказывается распределять доходы в пользу бедных [8]. В данном контексте показан контраст между созданным образом и его намерениями. Так, если в стереотипных вариантах использования данного образа отмечается стандартная мотивация, то в указанном контексте реализуется компонент «отказ в помощи», не характерный для данного образа. Единица «наоборот» является семантическим конкретизатором, а наличие компонента «бедных» даёт отсылку к традиционным действиям персонажа, которые правительство, по мнению автора текста, не исполняет.

Таким образом, ключевая единица Робин Гуд является активным источником прецедентности в масс-медийных текстах и имеет широкий ассоциативный потенциал. Позитивный образ, сформированный в русском языковом и культурном сознании, как правило, сохраняется, при этом наблюдается ряд грамматических трансформаций. Яркой особенностью текстовой реализации образа является его «нарицательность» и широкий деривационный потенциал, не характерный для денотативного значения имени собственного. Перспективой дальнейшего исследования является комплексный анализ прецедентных антропонимов со сферой-источником «художественная литература».