Общие вопросы исследования системы образов эпоса «Манас»

АННОТАЦИЯ

Система образов эпоса «Манас» всегда интересовала ученых-исследователей своим многообразием и целостностью. В статье речь идет об исследованиях ученых-манасоведов системы образов эпоса «Манас». Характеризовав общие и отличительные моменты в исследованиях данной проблемы, автор предлагает свою точку зрения по образной структуре эпоса.

ABSTRACT

The system of characters of «Manas» epic is always an interest for scientist- researchers with its diversity and integrity. This article focuses on the research of scientists-manasoveds on the systematic images of epic "Manas". By characterizing the common and distinctive aspects of the problem in researches, the author offers his own view on the image of epic structure.

Уникальная архитектоника, глубокий драматизм, титанический масштаб и жизненная основа эпоса «Манас» так или иначе, связаны с переплетением линий судеб его эпических героев. Но при этом нельзя рассматривать эпос исключительно как эпическую сагу, в которой основное место занимает жизненный цикл героев, их личные судьбы, исполинские качества и подвиги. Поскольку все перечисленные составляющие в эпосе «Манас» являются, в конечном счете, основой и мотивом для описания судьбы народа, его интересов и масштабных событий в его жизни. А личные драмы, конфликты, радости и печали, чаяния и надежды героев органически сливаются в одно целое с духом эпического менталитета и коллективного сознания. Именно этим объясняется безупречность положительных образов, через которые сказителями эпоса реализовались идеалы, живущие в коллективном сознании народа.

По мнению М. Борбугулова в центре эпоса стоит индивидуум – идеализированный герой, воплощение народного духа, миссия которого заключается в служении народу и свершении его воли [3, c.151].

Относительно данного вопроса профессор Р. Кыдырбаева придерживается следующего мнения: «Исключительность эпического героя связана с тем особым положением в родоплеменном коллективе, которое он занимает, герой и племя, в котором он живет, спаяны почти синкретически, они тождественны, отсюда исходит и эпико-эстетический идеал человека… В лице героя эпоса мы сталкиваемся с максимализмом эпического идеала» [4, c.8]. Данную точку зрения автор подытоживает следующим образом: «…эпический образ никогда полностью не индивидуализируется, он всегда хранит в себе начало объективизма» [4, c.15].

В исследованиях В. Жирмунского уделяется особое внимание ключевым эпизодам, а также системе образов, в частности, анализируются образы богатырей-сподвижников, легендарных соратников Манаса, мифических персонажей, крылатых коней–тулпаров, женщин, в этимологии имен в которых, по мнению автора, кроется глубокое содержание, огромный пласт концептуальных идей.

Все упомянутые выше вопросы исследованы во многих научных трудах в контексте фундаментальных проблем «манасоведения» и представляют собой тесно связанные друг с другом аспекты, составляющие некую целостность, деление которой носит только относительный характер.

Собственно, изучение образа Манаса берет свое начало с трудов Ч. Валиханова и В. Радлова, которыми данный вопрос был исследован лишь поверхностно. Дальнейшие исследования образа главного героя и ряда других эпических персонажей, в частности, таких положительных как Бакай, Алманбет, Сыргак, Чубак, Семетей, Сейтек, Кюльчоро и, соответственно, отрицательных героев, как Алооке, Джолой, Эсенхан, Конурбай, а также не менее важных образов женщин, в числе которых Каныкей, Айчурек, Чыйырды, а также мифологических животных - белого кречета МанасаАкшумкар, собаки Кумайик, боевых коней-тулпаровАккула, Сарала, Тайтору и других - связаны с именами многих исследователей. А именно, К. Тыныстановым, В. Жирмунским, К. Рахматуллиным, М. Богдановой, Т. Байжиевым, З. Бектеновым, Б. Юнусалиевым, С. Мусаевым, Р. Кыдырбаевой, П. Берковым, Э. Абдылдаевым, К. Кырбашевым, С. Абрамзоном, А. Бернштамом, З. Мамытбековым, А. Жайнаковой, С. Бегалиевым, О. Соороновым, И. Молдобаевым, Т. Абдыракуновым, А. Садыковым, Б. Исаковым, С. Байгазиевым и рядом других  ученых-манасоведов, которые проводили свои исследования в свете разных проблем, но так или иначе связанных с образами эпических героев. 

Методологические, идеологические, художественно-эстетические основы анализа богатой, многообразной системы образов эпоса обновлялись и изменялись в силу культурно-социальных факторов. Следовательно, анализ образов эпических героев манасоведами осуществлялся в рамках различных подходов, исходя из сути которых, можно классифицировать исследования по данному направлению следующим образом:

1) исследования, в которых типы эпических героев – образы богатырей, женщин, тулпаров, мифологических персонажей - разделены на определенные группы, указаны их характерные особенности и принципиальные различия между ними, но они не рассматривались в качестве взаимодополняющих элементов одной целостной системы образов;

2) труды, посвященные изучению генезиса эпических образов, их исторической обоснованности или необоснованности, а также сравнительно-типологическому анализу, в котором проводились сравнительные параллели с произведениями других народов, этимологии имен и, наконец, вопросам прототипа и архетипа;

3) научные исследования, которые были направлены на изучение вопроса народности, определяемой социально-политической, культурологической, философской, литературно-эстетической природой эпических образов;

4) ограниченное количество трудов, в которых имеет место текстологический анализ языкового материала эпоса, в частности, в качестве объекта исследования были взяты особенности употребления художественных средств языка и их функционирования в соответствии со спецификой описания эпических образов.

5) научно-методические труды, где имели место традиционные описания образов основных персонажей для изучения их в общеобразовательных учреждениях, средних и высших учебных заведениях.

Среди исследователей бытуют разные мнения и гипотезы относительно образа главного героя Манаса, а также ряда персонажей, таких как Алманбет, Каныкей, Джолой, Эсенхан, Алооке и некоторых других героев. Взгляды касательно данной проблемы можно условно разделить на две группы.

Согласно взглядам, относящимся к первой группе, названные выше образы, по всей видимости, являются прототипами реальных личностей (Б. Юнусалиев, М. Ауэзов, В. Жирмунский, К. Рахматуллин, М. Богданова, С. Мусаев, Р. Кыдырбаева, Т. Абдыракунов, С. Байгазиев и др.). При создании подобных образов архаические и мифологические признаки не играли существенной роли, поскольку присутствие упомянутых признаков в описании образов объясняется, прежде всего, переосмыслением исторических событий и отдельных имен.

Переосмысление, свойственное устному народному творчеству, происходило в силу разного рода внешних факторов (табу, поверья, обряды и др.). В свою очередь, действие подобных факторов привели к тому, что не только имена отдельных героев, но и названия народов, государств, местностей, водных и других объектов, которые фигурируют в эпосе, трансформировались во множество вариантов. В этом отношении даже этимология имени главного героя – Манас – не имеет среди исследователей однозначного толкования. Более того, поиски признака «историчности» чаще предпринимаются относительно центральных персонажей. Что касается других героев, то их образы, несомненно, имели реальную основу происхождения, но со временем они отдалились от этой самой основы и, следовательно, постепенно трансформировались в образы эпических героев.

Ко второй группе ученых следует отнести М. Борбугулова, М. Мамырова, М. Убукеева, И. Молдобаева и Ш. Акмолдоеву, по мнению которых в эпосе «Манас» доминирует мифологическое начало. Данная концепция берет свои истоки с тезисов В. Радлова, Ч. Валиханова, П. Беркова и В. Жирмунского, согласно которым образ Манаса рассматривается, прежде всего, как мифический образ. Более того, сторонники данной концепции считают, что зарождение эпоса связано непосредственно с мифами. По их мнению, мифологическая основа эпоса постепенно дополнялась результатами естественного процесса трансформации.

Попытки основательного, научного толкования данного взгляда начинаются со статьи М. Мамырова «Манас – Зевс кыргызского народа», опубликованной в 1970 году. В статье зарождение эпоса датируется серединой первого тысячелетия до нашей эры [5, c. 217]. Далее автор, исходя из интересующих его задач, проводит параллели по отдельным признакам между эпосом «Манас» и алтайскими, калмыцкими, монгольскими, индийскими и греческими эпосами, между которыми, по мнению автора, наличествует множество схожих моментов. Учитывая все эти особенности, автор приходит к следующим выводам: «Идея о божественном начале и всемогуществе Манаса объясняется, прежде всего, тем, что такая вера, впитываясь в плоть и кровь, живет в историческом сознании кыргызского народа, но такая вера утрачивает свою силу, когда кыргызский народ принимает ислам» [5, c. 222–223]. Несмотря на наличие разных аргументов, сравнений, резких, а порой и однобоких заключений, концепция М. Мамырова не имела широкого распространения, более того, некоторые аспекты представлялись в искаженной трактовке.

В 80-е годы в своих исследованиях М. Борбугулов несколько меняет ракурс постановки вопроса, следовательно, приходит к новым выводам: «В определенном историческом этапе Манас был образом Солнца, дающего жизнь всему сущему на земле. Со временем этот образ обретает более емкий и глубокий характер и трактуется в мифологии как сын Солнца и Луны [3, c.20]. В отличие от концепции М. Мамырова взгляды автора имеют здесь более конкретный характер, поскольку он считает, что поначалу Манас был образом светлого солнечного бога, со временем этот образ трансформировался, при этом сохранились его некие архаические и мифические признаки.

Таким образом, мы полагаем, что попытки научного осмысления закодированных, зашифрованных, мифологизированных элементов и символов эпоса «Манас» начинается с трудов М. Мамырова, М. Борбугулова, Ш. Акмолдоевой и М. Убукеева. Следует подчеркнуть, что некоторые взгляды названных выше авторов затрагивают тайные, сокровенные стороны эпоса. В этой связи следует привести мнение Ш. Акмолдоевой относительно модели мироздания в контексте рассматриваемого вопроса: «Триада Небо-Манас-Земля может рассматриваться как модель трехчленно организованной по вертикали Вселенной, она охватывает весь Космос – не только зримый, телесный, но и высший, мир богов» [1, c. 24]. Разумеется, данный вывод автора является в значительной степени результатом расширения масштаба исследуемых вопросов эпоса, которые поднимаются до уровня философских категорий. В частности, отдельные вопросы эпоса, имеющие сакральное значение, рассматривались на фоне временных и пространственных факторов, космогенеза и социогенеза, понятий «я, он, мы, они», а также они анализированы в неразрывной связи с высшими ценностями, такими как смысл человеческой жизни и так называемыми вечными вопросами, как проблема жизни и смерти.

Словом, акцентируя внимание на сакральных, скрытых, эзотерических аспектах Ш. Акмолдоева приходит к выводу о том, что в эпосе «Манас» повествуется не этническая консолидация, не формирование ранней государственности кыргызов, а зарождение мира в целом. Иными словами основу «Манаса» составляет космогонический миф, в котором отражена древнекыргызская модель мира [2, c. 8].

Никем из исследователей не высказано мнение относительно приведенного выше заключения Ш. Акмолдоевой. На наш взгляд сомнительность мнения автора очевидна. Потому как если «Манас», как утверждает автор, не является произведением о тяжелой, сложной и долгой борьбе кыргызов за свою независимость, то главные герои, как Манас, Каныкей, Бакай и другие положительные персонажи, вокруг которых и строится основная идея эпоса, перестанут быть воплощением народного идеала и духа. Более того, возникает невольный вопрос: если такое произведение, как «Манас», не принадлежит одному конкретному этносу, как оно может повествовать о зарождения мира и тайнах мироздания?

 Из всего сказанного следует, что отрывать эпос от его земного, народного, общечеловеческого корня и «отправлять» его в небеса или космос, то это, как нам представляется, приведет, по меньшей мере, к когнитивному диссонансу и антилогике.

На наш взгляд не следует занижать роль мифологических, фантастических, архаических и символических мотивов в эпосе, в то же время не стоит придавать им исключительное значение, поскольку это может привести к однобокости в исследовании столь масштабного и уникального эпического полотна каким является эпос «Манас». Следовательно, можно прийти к выводу о том, что исключительно каждая деталь эпоса естественным образом вытекает из истинной сути эпического произведения и что они абсолютно органичны в рамках эпического реализма. В этом смысле «Манас» представляет собой монументальное, энциклопедическое произведение которое имеет, образно говоря, свою внутреннюю и естественную гармонию и порядок, как сама жизнь.