ТИПЫ ТРАНСФЕРА НА ПОРОГОВОМ ЭТАПЕ ФОРМИРОВАНИЯ РУССКО-ЧЕШСКОГО УЧЕБНОГО БИЛИНГВИЗМА

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена изучению меж- и внутриязыкового трансфера на пороговом этапе (уровень A2) формирования русско-чешского учебного билингвизма. Целью работы является создание дедуктивной типологии случаев трансфера и установление частоты встречаемости выявленных типов переноса в устной спонтанной чешской речи носителей языка (L2/второй язык) на уровне A2. Материалом исследования послужили пять записей диалогической и десять записей монологической речи десяти студентов-билингвов, обучающихся на разных факультетах Пермского государственного национального исследовательского университета и овладевающих вторым языком около 5–6 месяцев. С применением методов дистрибутивного, семантического (компонентного, функционального), количественного анализа разработана комплексная типология меж- и внутриязыкового трансфера. Показано, что наиболее частотными типами межъязыкового трансфера являются трансфер морфем (в частности, флексий), синтаксической конструкции и лексем. Внутри изучаемой языковой системы с наибольшей частотой встретились морфемный, синтаксический и фонетический типы переноса.

ABSTRACT

The article is devoted to the study of interlanguage and intra-linguistic transfer at the threshold stage (A2 level) of the formation of Russian-Czech educational bilingualism. The aim of the work is to create a deductive typology of transfer cases and to establish the frequency of occurrence of the identified types of transfer in the spontaneous Czech oral speech of native speakers (L2/second language) at the A2 level. The research material consisted of five recordings of dialogical and ten recordings of monologue speech by ten bilingual students studying at different faculties of Perm State National Research University and mastering a second language for about 5-6 months. Using the methods of distributive, semantic (component, functional), and quantitative analysis, a comprehensive typology of inter- and intra-linguistic transfer has been developed. It is shown that the most frequent types of interlanguage transfer are the transfer of morphemes (in particular, inflections), syntactic constructions and lexemes. Morphemic, syntactic, and phonetic types of hyphenation were found with the greatest frequency within the studied language system.

Ключевые слова: русско-чешский учебный билингвизм, интерференция, меж- и внутриязыковой трансфер, дедуктивная типология случаев трансфера, когнитивные механизмы трансфера.

Keywords: Russian-Czech educational bilingualism, interference, inter- and intra-linguistic transfer, deductive typology of transfer cases, cognitive transfer mechanisms.

В современном мире возрастает число контактов между носителями разных языков, что служит причиной увеличения интереса к исследованию билингвизма. В.Ю. Розенцвейг определяет билингвизм как «владение двумя языками и регулярное переключение с одного на другой в зависимости от ситуации общения» [4, с. 10].

В соответствии со способом изучения второго языка различают естественный и искусственный (учебный) типы билингвизма. Естественный билингвизм предполагает спонтанное усвоение L2 из естественного инпута и основывается на овладении коммуникативными стратегиями обоих языков, что позволяет индивиду свободно использовать их как равноправно родные в различных коммуникативных ситуациях [1, с. 80]. Искусственный (учебный) билингвизм трактуют как «владение двумя лингвокультурными кодами, один из которых усвоен в условиях специального обучения» [6, с. 9].

Важно отметить, что процесс овладения L2 сопровождается активным взаимодействием родного (L1) и изучаемого языков в сознании билингва. Так, одним из характерных проявлений такого взаимного влияния L1 и L2 выступает языковая интерференция – «нарушение билингвом правил соотнесения контактирующих языков, которое проявляется в его речи в отклонении от нормы» [5, с. 28].

Наряду с языковой интерференцией для исследования взаимодействия L1 и L2 начинает применяться понятие трансфера, определяемое В. Мариан как взаимовлияние двух языков в условиях би- и мультилингвизма, базирующееся на перенос лингвистических структур одной языковой системы в другую [9, с. 163].

Традиционно различают два типа трансфера – межъязыковой (interlingual transfer) и внутриязыковой (intralingual transfer). Межъязыковой трансфер предполагает перенос системных особенностей родной языковой системы на изучаемую (или наоборот, что встречается с меньшей частотой). Внутриязыковой трансфер, напротив, трактуют как извлечение нецелевых единиц/конструкций, характерных усваиваемому языку [2, с. 174; 8, с. 44–45].

Отметим, что проблема языкового трансфера до сих пор не получила полного теоретического осмысления в отечественной лингвистике: при исследовании взаимного влияния родного и изучаемого языков продолжает использоваться понятие интерференции, охватывающее лишь негативные случаи взаимодействия L1 и L2. В связи с этим представляется необходимым изучение трансфера – более широкого и нейтрального понятия, которое предполагает как положительное, так и отрицательное взаимовлияние двух языковых систем. Кроме того, исследование трансфера позволяет выйти за рамки рассмотрения речевых отклонений/сбоев и обратиться к когнитивным механизмам, лежащим в основе межъязыкового взаимодействия.

В ранее проведенном нами исследовании было отмечено, что феномен языкового трансфера при близкородственном билингвизме оказывается малоизученным [3, с. 39]. Единственная известная нам работа, посвященная рассмотрению двухкомпонентного лексического (лексемного и лемматического) трансфера (см. подробнее [7]), затрагивает лишь один – лексический – уровень языковой системы и характеризует далекую от славянской флективной пару языков (шведский и английский). В настоящем исследовании впервые создана комплексная типология случаев трансфера, охватывающая все уровни взаимовлияния L1 и L2 при изучении чешского языка на пороговом этапе.

Материал и методы исследования

Материалом работы выступили пять записей диалогической и десять записей монологической речи, полученных от десяти студентов-билингвов, обучающихся на разных факультетах Пермского государственного национального исследовательского университета и овладевающих чешским языком около 5–6 месяцев. Общее количество словоупотреблений в текстах составило 1 837; время звучания записей – 1 час 13 минут 9 секунд. Количество проанализированных случаев меж- и внутриязыкового трансфера – 428.

В полученных монологах и диалогах были выявлены случаи взаимодействия родного и изучаемого языков, на основании которых создана дедуктивная типология трансфера, базирующаяся на единицах разных уровней языковой системы, которые переносятся как внутри L1 (внутриязыковой трансфер; далее – вя), напр., «ahoj, Andře!» вм. «ahoj, Andreji!», так и между L1 и L2 (межъязыковой трансфер; далее – мя), напр., «pojít» вм. «jít» по аналогии с «пойти».

Процесс создания дедуктивной типологии трансфера включал в себя два этапа. На первом этапе работы с целью установления перемещения единиц из системы родного языка в изучаемый или внутри усваиваемого языка в парадигмах соответствующего уровню языковой системы искались единицы, которые подвергались переносу. При этом сначала поиск осуществлялся по парадигмам (лексическим, словообразовательным, грамматическим) и синтаксическим моделям L1, так как на пороговом этапе владения чешским языком случаи межъязыкового трансфера превосходят внутриязыковой более чем в 1,4 раза. При отсутствии эквивалентов в родной языковой системе поиск продолжался по всем парадигмам L2. На втором этапе исследования применен уровневый подход к классификации выявленных типов меж- и внутриязыкового переноса.

Таким образом, в работе был расширен и теоретически обоснован список типов трансфера, включающий фонетический трансфер (мя: «gytaru» вм. «kytaru»; вя: «prominte» вм. «promiňte»), морфофонетический трансфер (мя: «v dom(n)e» вм. v domě; вя: «v patre» вм. «v patře»), трансфер морфем (мя: «oblíbenoho» вм. «oblíbeného»; вя: «s hezký» вм. «s hezkým»), значения (мя: «byt je velká» вм. «byt je velký»; вя: «nemám pohledávky» вм. «nemám dluhy»), лексем (мя: «možem» вм. «můžeme»; вя: «velmi les» вм. «velký les») и синтаксической конструкции (мя: «druhá sestra Irina už vdaná, ještě nemá děti» вм. «druhá sestra Irina je už vdaná, ještě nemá děti»; вя: «kam chtěl bych odpočívat, Maxime?» вм. «kde bys chtěl odpočívat, Maxime?»).

С целью подсчета частоты встречаемости типов трансфера в речи применен метод количественного анализа, предполагающий подсчет словоупотреблений в текстах билингвов и деление абсолютных частот типов трансфера на общее количество словоупотреблений.

Типология межъязыкового трансфера

Обратимся к дедуктивной типологии случаев меж- и внутриязыкового трансфера. Количественное соотношение случаев межъязыкового трансфера представлено в Таблице 1.

Таблица 1.

Типология межъязыкового трансфера при русско-чешском учебном билингвизме на уровне A2

Как видно из Таблицы 1, наиболее частотным при овладении чешским языком на уровне A2 является межъязыковой трансфер морфем – частота 0,045. Так, частоту 0,020 имеет трансфер флексий («Anastasia» вм. «Anastasie»; «rublej» вм. «rublů»; «ve studijnom» вм. «ve studijním»; «v industriálnom» вм. «v industriální»; «oblíbenoho» вм. «oblíbeného»; «ruskij» вм. «ruský»; «staryj» вм. «starý»; «rodnaja» вм. «rodné»; «studujem» вм. «studuju»; «nepracujem» вм. «nepracuju»; «mluvím» вм. «mluvíme»; «navštívím» вм. «navštívíme»). Как видно из примеров, на пороговом этапе владения L2 из парадигмы родной языковой системы активно переносятся и субстантивные, и адъективные, и глагольные окончания.

С меньшей частотой встречаются случаи переноса словообразовательных – 0,015 («lístik» вм. «lístek»; «programirování» вм. «programování»; «stupeňů» вм. «stupňů»; «historičeská» вм. «historická»; «najlehčí» вм. «nejlehčí»; «zapakujte» вм. «opakujte»; «pojít» вм. «jít»; «budu čtat» вм. «budu číst») и корневых – 0,010 («predmět» вм. «předmět»; «nábreží» вм. «nábřeží»; «samozrejmě» вм. «samozřejmě»; «napríklad» вм. «například»; «kupat se» вм. «koupat se») морфем.

Отметим, что на пороговом этапе владения чешским языком большинство реализуемых русскоязычных аффиксов является продуктивными («lístik» вм. «lístek»; «lístyky» вм. «lístky»; «zapokujte» вм. «opakujte»; «pojít» вм. «jít»), что подтверждает гипотезу раздельного хранения морфем в ментальном лексиконе.

Далее по частоте встречаемости следует межъязыковой синтаксический трансфер – 0,039, обусловленный увеличением репертуара синтаксических конструкций, направленных на решение более сложных коммуникативных задач, что в совокупности с ограниченностью речевого навыка рамками учебных условий приводит к активному извлечению единиц синтаксиса, характерных родной языковой системе (напр., ср. «můžeme letět na letadle do města» вм. «můžeme letět letadlem do města» по аналогии с «можем лететь на самолете до города»).

Среди случаев межъязыкового синтаксического трансфера, связанных с реализацией нецелевого предикативного элемента высказывания, довольно высокой частотой характеризуются опущение вспомогательного глагола «být» в формах прошедшего времени – 0,009 («vstoupila na univerzitu» вм. «vstoupila jsem na univerzitu»; «měl práci» вм. «měl jsem práci»; «dokončil tento trimestr špatně» вм. «dokončil jsem tento trimestr špatně»; «ano, hrála» вм. «ano, hrála jsem»; «ne, nebyl» вм. «ne, nebyl jsem»; «mluvili o sebě» вм. «mluvili jsme o sobě») и пропуск глагола «být» в бытийной конструкции – 0,008 («Irina už vdaná» вм. «Irina je už vdaná»; «tam krásně» вм. «je tam krásně»; «stůl starý a ošklivý» вм. «stůl je starý a ošklivý»; «matematika náročná» вм. «matematika je náročná»; «fyzika lehká» вм. «fyzika je lehká»; «byt velký a světlý» вм. «byt je velký a světlý»). Частоту 0,002 имеет трансфер вы-конструкции, образующейся при помощи глагола в форме единственного числа, а не множественного, как в русском языке («byli jste v Ose?» вм. «byl jste v Ose?» по аналогии с «вы были в Осе?»; «jak jste dokončili tento trimestr?» вм. «jak jste dokončil tento trimestr?» по аналогии с «как закончили этот триместр?»). Наконец, наименее типичным – 0,0005 – в исследуемом материале оказывается трансфер конструкции с кратким прилагательным «rád» («ráda hrát» вм. «ráda hraju»), требующим глагол в личной форме, а не инфинитив (ср. с «люблю играть»).

Кроме того, в речи учащихся, овладевающих чешским языком на пороговом уровне, выявлены случаи трансфера синтаксической конструкции, связанные с реализацией нецелевого именного компонента в высказывании. Отметим, что наиболее частотным среди них оказывается трансфер предложно-падежной модели управления, который встречается в полученных монологах и диалогах с частотой 0,013 и касается преимущественно неверной реализации предлога «na» при нормативном «v»: «na prvním rocnice» вм. «v prvním ročníku» (ср. с «на первом курсе»); «bydlím na první patre» вм. «bydlím v prvním patře» (ср. с «живу на первом этаже»); «jak znamená na češtině?» вм. «jak zní v češtině?» (ср. с «что значит на чешском?»). Кроме того, в текстах продолжающих изучать язык на пороговом уровне встречаются случаи обратной замены (5 случаев) («v universite» вм. «na univerzitu» (ср. с «в университет»); «v Permu statní universitě» вм. «na Permské státní univerzitě» (ср. с «в Пермском государственном университете»)) и вставки (4) («jecht na autom» вм. «jet autem» (ср. с «поехать на машине»); «letět na letadle» вм. «letět letadlem» (ср. с «лететь на самолёте»)) предлога «na». Частоту 2 имеют неверная реализация – «v první» вм. «za prvé» (ср. с «во-первых») и вставка – «v minulou dovolenou» вм. «minulou dovolenou» (ср. с «в прошлом отпуске») предлога «v». Реже обнаруживаются случаи употребления предлога «za» при нормативном «mimo» (1) («odpočívat za městom» вм. «mimo město» (ср. с «отдыхать за городом»)), вставки предлога «ko» (1) («blízko ko mě» вм. «blízko mě» (ср. с «близко ко мне»)), замены предлога «o» предлогом «na» (1) («na víkendu» вм. «o víkendu» (ср. с «на выходных»)), неверной реализации предлогов «k» (1) («k známkam» вм. «za známými» (ср. с «к знакомым»)) и «na» (1) («itti pracovat na továrny» вм. «jít pracovat do továrny» (ср. с «идти работать на завод»)), а также вставки предлога «pro» (1) («a co pro Kuchugury?» вм. «a co Kuchugury?» (ср. с «а что про Кучугуры?»)). Помимо указанных, внутри межъязыкового трансфера предложно-падежной модели управления встречаются 2 случая неверного употребления окончания в лексеме «klavír» и словосочетании «nějaký nástroj», когда вместо конструкции с предлогом «na» и винительным падежом имени реализована конструкция с предложным, свойственная русскому языку: «na klavíre» вм. «na klavír» (ср. с «на рояле»); «na nějakom instrumentu» вм. «na nějaký nástroj» (ср. с «на каком-нибудь инструменте»), и 1 случай неверной реализации флексии в словосочетании «patnáct let», когда, наоборот, вместо целевого предложного падежа реализован свойственный русскому винительный падеж имени с предлогом «v»: «v patnácat let» вм. «v patnácti letech» (ср. с «в пятнадцать лет»).

Наряду с вышеуказанными подтипами межъязыкового трансфера синтаксической конструкции в рассматриваемых материалах выявлены случаи опущения/выбора нецелевого положения энклитических компонентов. Так, с частотой 0,002 встречаются трансфер синтаксической позиции вспомогательного глагола «být» («kam chtěl bych odpočívat, Maxime?» вм. «kde byste chtěl odpočívat, Maxime?») и опущение энклитического компонента «si» («co ještě, nezapomnil jsem» вм. «co ještě, nepamatoval jsem si»). Менее частотными – 0,0005 – в текстах учебных билингвов оказываются трансфер синтаксической позиции энклитического наречия «už» («byl jsem tam už» вм. «už jsem tam byl»), трансфер синтаксической позиции энклитического компонента «tam» («co je tam v blízkosti?» вм. «co tam je v blízkosti?»), трансфер синтаксической позиции возвратного энклитического компонента «se» («kde uvidím se» вм. «kde se uvidíme») и опущение возвратного энклитического компонента «se» («samoprezentovali» вм. «sebeprezentovali jsme se»).

Частоту 0,027 имеет трансфер лексем, обусловленный семантической близостью извлекаемых из ментального лексикона единиц. Отметим, что в современной лингвистике явление лексического переноса при русско-чешском учебном билингвизме до сих не описано; трансфер на примере близкородственных языков является малоизученным. На наш взгляд, межъязыковой трансфер лексем выявляет интересную проблему различия переключения кодов и трансфера – когда фонетическое оформление высказывания, интонация, синтаксическая структура не сигнализируют о смене кода (что бывает при кодовом переключении), но единица русского языка используется как естественная единица чешского, встраиваясь в его парадигмы («v lageře» вм. «v táboře»; «muz’ej» вм. «muzeum»; «bl’udo» вм. «jídlo»; «hrada» вм. «město»; «pogoda» вм. «počasí»; «stol» вм. «stůl»; «borš’» вм. «boršč»; «složnyj» вм. «složitý»; «ostal’nye» вм. «ostatní»; «pojechat» вм. «jet»; «možem» вм. «můžeme»; «nezapomnil» вм. «nepamatoval»; «ušol» вм. «odešel»; «moj» вм. «můj»; «tvoj» вм. «tvůj»; «tvoich» вм. «tvé»; «tvojom» вм. «tvém»; «odin» вм. «jeden»; «nu» вм. «no»). Вероятно, интуитивно усваиваемый факт наличия огромного общего лексического фонда в русском и чешском языках снимает ограничения на активацию русскоязычных элементов ментального лексикона. Однако это предположение о неограниченности трансфера лексем при близкородственном билингвизме требует проверки с привлечением данных неблизкородственной языковой пары.

Далее по частоте встречаемости следует межъязыковой фонетический трансфер, встретившийся в полученных монологах и диалогах с частотой 0,019 и обусловленный недостаточной сформированностью артикуляторно-перцептивной базы чешской языковой системы. Как видно из Таблицы 1, наиболее частотным среди случаев межъязыкового фонетического трансфера оказывается сегментный перенос – 0,016 («volejbol» вм. «volejbal»; «spanělský» вм. «španělský»; «vsechno» вм. «všechno»; «vzpomnil» вм. «vzpomněl»; «růzovém» вм. «růžovém»). Вероятнее всего, на пороговом этапе владения чешским языком данный тип трансфера поддерживается осознанием факторов ложных когнатов. Частоту 0,003 имеет супрасегментный акцентный трансфер, проявляющийся вследствие извлечения нецелевой ритмической структуры единицы («Osá» вм. «Ósa»; «v Permú» вм. «v Pérmu»).

С меньшей частотой – 0,007 – встречается трансфер значения, представленный на пороговом этапе владения чешским языком грамматическим и лексическим типами переноса. Так, частоту 0,004 имеет трансфер грамматического значения, предполагающий перенос обобщенного языкового значения лексемы/словоформы из родного (русского) языка на единицу изучаемой языковой системы («ahoj, Danila!» вм. «ahoj, Danilo!»; «děkuju, kamarád!» вм. «děkuju, kamaráde!»; «na magistersku programu» вм. «do magisterského programu»; «jaký restaurace» вм. «jaká restaurace»; «byt je velká» вм. «byt je velký»). Интересно, что на пороговом этапе владения чешским языком рассматриваемый тип переноса касается преимущественно категорий вокативности и рода.

В свою очередь, трансфер лексического значения, базирующийся на реализации нецелевого предметно-понятийного содержания единицы, можно отнести к малочастотным – 0,003 («co chtěl jsem mluvit» вм. «co jsem chtěl říct»; «prominte, nevím, jak mluvit» вм. «promiňte, nevím, jak říct»). Как видно из примеров, при усвоении чешского языка на уровне A2 межъязыковой трансфер лексического значения отмечается в случае, если в родном (русском) языке обучаемых существует одна единица – «говорить», а в изучаемом две, имеющие разные валентности – «mluvit»/«říct».

Наконец, наименее типичным – 0,003 – в исследуемом материале оказывается морфофонетический трансфер, связанный с отсутствием в русском языке исторически обусловленных чередований согласных в склоняемых и спрягаемых формах («chodil jeden m(n)esíc a ušol» вм. «chodil jsem jeden měsíc a odešel»; «bydlí v šestnáctám patre v panelovém dom(n)ě» вм. «bydlím v šestnáctém patře v panelovém domě»).

Типология внутриязыкового трансфера

Далее рассмотрим типологию случаев внутриязыкового трансфера при овладении чешским языком на уровне A2 (см. Табл. 2).

Таблица 2.

Типология внутриязыкового трансфера при русско-чешском учебном билингвизме на уровне A2

Как видно из Таблицы 2, наибольшую частоту – 0,035 – на пороговом этапе владения чешским языком имеет внутриязыковой трансфер морфем, большая часть которого приходится на перенос флексий – 0,030 («Andře» вм. «Andreji»; «zpěváci» вм. «zpěváků»; «stadionu» вм. «stadion»; «dobré nápad» вм. «dobrý nápad»; «dokumentárný filmy» вм. «dokumentární filmy»; «reklamný video» вм. «reklamní videa»; «avtobusový zastávky» вм. «autobusové zastávky»; «volnu večer» вм. «volný večer»; «klasické hudbu» вм. «klasickou hudbu»; «po bakalářském studium» вм. «po bakalářském studiu»; «na třetí ročníku» вм. «ve třetím ročníku»; «bydlí» вм. «bydlím»).

Реже встречаются случаи трансфера словообразовательных – 0,004 («chladna» вм. «chladno»; «blízku» вм. «blízko»; «v informatickich» вм. «v informačních»; «čtet» вм. «číst») и корневых – 0,0005 («důmě» вм. «domě»; «přadiš» вм. «poradiš») морфем. На наш взгляд, причиной рассматриваемого типа трансфера служит эффект прайминга, вследствие которого в языковом сознании обучаемого активируются пусть и нецелевые, но наиболее частотные и хорошо усвоенные аффиксы изучаемой языковой системы (напр., ср. «co přadiš» вм. «co poradíš» по аналогии с «co si přeješ»).

Далее по частоте встречаемости следует внутриязыковой трансфер синтаксической конструкции – 0,023, представленный на пороговом этапе владения чешским языком предикативным, именным и клитическим подтипами переноса. Отметим, что реализация нецелевых предикативного и именного компонентов высказывания вызвана снижением контроля за выбором ассоциативно связанных форм (то есть эффектом прайминга) (напр., ср. «můžeme jít restaurace» вм. «můžeme jít do restaurace» по аналогии с «můžeme jít domů»; «odpočívat do Prahy» вм. «odpočívat v Praze» по аналогии с «jet do Prahy»). Случаи выбора нецелевого положения энклитических компонентов демонстрируют сбой синтагматического механизма.

Среди синтаксических явлений, связанных с трансфером предикативного элемента высказывания, довольно высокой частотой – 0,003 – характеризуется гиперкорректирующая вставка глагола «být» при наличии смыслового глагола («to je není blízko» вм. «to není blízko»; «bylo to je krásné» вм. «bylo to krásné»; «v Kuchugurách je nachází» вм. «v Kuchugurách se nachází»). Частоту 0,0005 имеют трансфер личной формы глагола «být» («jaký plany na je na víkendu?» вм. «jaké jsou plány na víkend?») и вставка глагола «mít» («mám ráda hrát» вм. «ráda hraju»).

Кроме того, в полученном материале выявлены случаи внутриязыкового синтаксического переноса, обусловленные реализацией нецелевого именного элемента. Так, наиболее типичных среди них оказывается трансфер предложно-падежной модели управления, касающийся, как правило, неверной реализации предлога «do» («chtel bych jít do chaty» вм. «chtel bych jít na chatu»; «odpočívat do Prahy» вм. «odpočívat v Praze»; «do moej maminky» вм. «k mé mamince»). Далее по частоте встречаемости следуют замена (2 случая) («zůstat na Permu» вм. «zůstanu v Permu»; «na IT-firmě» вм. «v IT-firmě») и вставка (2) («v minulé víkendu» вм. «minulý víkend»; «posěš’al se v parku» вм. «navštěvoval jsem park») предлога «v». С меньшей частотой (1) обнаруживаются случаи вставки предлогов «na» («nábreží na Kamu» вм. «nábřeží Kamy»), «o» («a co takchle o Magadanu?» вм. «a co Magadan?») и pro» («napíšu dopis pro tebe» вм. «napíšu ti dopis»), а также реализации предлога «s» при нормативном «o» («s víkendý jezdila jsem do Stavropolu» вм. «o víkendu jezdila jsem do Stavropolu»). Кроме того, внутри трансфера предложно-падежной модели управления зафиксирован 1 случай неверного употребления окончания имени существительного «víkend», стоящего в форме винительного падежа и имеющего предлог «na» («jaký plany na je na víkendu?» вм. «jaké jsou plany na víkend?»), для которого эффекту прайминга подверглись временная (более частотная в речи «o víkendu») и объектная конструкции. Далее по частоте встречаемости следует пропуск предлога «do», встретившийся в полученных монологах и диалог с частотой 0,002 («můžeme jít restaurace» вм. «můžeme jít do restaurace»; «a co takhle Jokatěrinburgu?» вм. «a co takhle do Jekaterinburgu?»). Реже – 0,001 – смешиваются местные и направительные конструкции, которые специально изучаются в сравнении, но, вероятно, в речи более частотными (и поэтому закрепившимися) оказываются конструкции направления («kam chtěl bych odpočívat, Maxime?» вм. «kde bys chtěl odpočívat, Maxime?»). Аналогичную частоту – 0,001 – имеет пропуск предлога «na» («nábreží rek’i Kamy» вм. «na nábřeží řeky Kamy»; «poslední dovolená» вм. «na poslední dovolené»). Наименее типичным – 0,0005 – в исследуемом материале оказывается пропуск предлога «od» («jsem roku dva tisíce devatnáct» вм. «od roku dva tisíce devatenáct»).

Наряду с предикативным и именным подтипами внутриязыкового трансфера синтаксической конструкции в общем массиве материала также обнаружены явления, связанные с нецелевым положением клитик в высказывании. Так, наиболее частотным – 0,003 – среди них является трансфер синтаксической позиции вспомогательного глагол «být» («kde byla jsi?» вм. «kde jsi byla?»; «co chtěl jsem mluvit» вм. «co jsem chtěl říct»; «nevím, co dělal jsem» вм. «nevím, co jsem dělal»). С меньшей частотой – 0,002 – встречаются случаи опущения личного местоимения «mi» («líbí se tam» вм. «líbí se mi tam») и возвратного энклитического компонента «se» («dům nachází» вм. «dům se nachází»; «uvidíme Andře» вм. «uvidíme se, Andreji»; «chata nachází» вм. «chata se nachází»; «Kuchugury je nachází» вм. «Kuchugury se nachází»). Частоту 0,0005 имеют пропуск личного местоимения «ti» («líbí si tam» вм. «líbí se ti tam») и вставка возвратного энклитического компонента «se» («posěš’al se v parku» вм. «navštěvoval jsem park»).

Далее по частоте встречаемости следует внутриязыковой фонетический трансфер, встретившийся в речи продолжающих учебных билингвов с частотой 0,020 («hřbikov» вм. «hřbitov»; «satnu» вм. «šatnu»; «v Česteně» вм. «v Češtině»; «prominte» вм. «promiňte»; «obuvací» вм. «obyvací»; «lenká» вм. «lehká»; «nežeje» вм. «nežije»). По-видимому, данный тип переноса объясняется сбоем механизма подавления побочных ассоциаций, который возникает вследствие прайминг-эффекта и приводит к активации в языковом сознании билингва нецелевых единиц (напр., ср. «navštevit» и «návštěva»). Кроме того, в некоторых случаях внутриязыковой фонетический трансфер можно классифицировать и как межъязыковой: на пороговом этапе изучения чешского языка в речи учебных билингвов происходит актуализация фонем, близких русским артикуляционно. Это касается, прежде всего, реализации фонемы «ř». Например, в водном слове «napšíklad» вместо целевого варианта фонемы «ř» реализуется звук «š», который близок фонеме «ř» артикуляционно и присутствует и в чешской, и в русской системе согласных.

С частотой 0,013 в текстах обучаемых встречается трансфер лексем, представляющий собой результат прайминга внутри системы чешского языка («když» вм. «kdy»; «mnoho jiné» вм. «mnoho různých»; «znamená» вм. «zní»; «k známkam» вм. «za známými»; «chrob» вм. «hřbitov»; «na magistrát» вм. «na magisterské studium»; «mnoho dlouhý» вм. «mnoho dluhů»). Как видно из примеров, трансфер лексем также обусловлен и формальным сходством единиц в пределах L2 (напр., ср. «dlouhý» и «dluhů»), что доказывает отбор единиц в ментальном лексиконе по фонетической форме: активируется похожая, но не целевая лексема. Кроме того, на пороговом этапе владения чешским языком наблюдается большое количество случаев активации во внутреннем лексиконе обучаемого нецелевых, но наиболее частотных и хорошо усвоенных лексических единиц, относящихся к одному и тому же словообразовательному гнезду («rusku muzeum» вм. «ruské muzeum»; «bylo to docelo dobré» вм. «bylo to docela dobře»; «studujem na Permu statní universitě» вм. «studuju na Permské státní univerzitě»; «chči jít na magistrát» вм. «chci jít na magisterské studium»).

Частоту 0,006 имеет трансфер значения, большинство случаев – 0,005 – которого приходится на перенос грамматического значения («líbí si tam» вм. «líbí se mi tam»; «zůstat na Permu» вм. «zůstanu v Permu»; «na Permu statní universitě» вм. «na Permské státní univerzitě»). Как видно из примеров, трансфер грамматического значения объясняется сбоем механизма, подавляющего процесс побочных ассоциаций, когда в языковом сознании билингва присутствует несколько близких единиц/конструкций, как правило, изучаемых в одно и то же время и частотных в инпуте, и в процессе порождения спонтанной речи учащийся избирает неверную.

С меньшей частотой встречается трансфер лексического значения – 0,0005: «pohledávky» (дебиторские задолженности) вм. «dluhy» (академические задолженности). Как видно из примера, лексический трансфер обусловлен семантическим сходством единиц внутри изучаемого языка: при спонтанном речепорождении извлекается нецелевая единица из синонимичной пары. На уровне семантики высказывания происходит перенос семантической структуры и сочетаемостных особенностей одной языковой единицы на другую.

Наконец, наименее типичным – 0,002 – при изучении чешского языка на уровне A2 оказывается морфофонетический трансфер, предполагающий выравнивание основ лексических единиц, при котором разноосновность слов с морфофонетическими различиями в парадигме устраняется, и основа наиболее частотной лексемы становится репрезентативной («co сhteš navštevit v Praze?» вм. «co chceš navštívit v Praze?»; «bydlí v šestnáctám patre v panelovém dom(n)ě» вм. «bydlím v šestnáctém patře v panelovém domě»; «bydlím v panelovém růzovém důmě» вм. «bydlím v panelovém růžovém domě»). Как видно из примеров, на пороговом этапе владения чешским языком такими наиболее частотными единицами, как правило, являются «patro, «dům и «chtěl».

Выводы

В результате создания дедуктивной типологии случаев меж- и внутриязыкового трансфера на уровне A2 были получены следующие выводы:

На пороговом этапе владения чешским языком трансфер морфем, характеризующийся переносом прежде всего флексий, выступает одним из наиболее частотных. Данная особенность возникает вследствие прайминга наиболее сильных форм/конструкций: так, в случае с межъязыковым трансфером нецелевая единица извлекается из парадигмы родного (русского) языка (напр., ср. «rublej» вм. «rublů» по аналогии с «рублей»), а при внутриязыковом переносе аналогичный процесс происходит в рамках L2 (напр., ср. «dobré nápad» вм. «dobrý nápad» по аналогии с «dobré auto»).

При изучении второго языка на уровне А2 обнаруживается высокая частота синтаксического трансфера. Обращаем внимание на то, что в вышеупомянутом типе переноса большинство конструкций можно охарактеризовать как смешанные русско-чешские. Доказательством данного факта является преобладание межъязыкового трансфера синтаксической конструкции (0,039) над внутриязыковым (0,023): выявленная неоднородность выступает результатом более быстрой активации в языковом сознании учащегося синтаксических единиц родного языка.

На пороговом этапе изучения чешского языка прайминг выступает наиболее частотной причиной переносов и из L1, и внутри L2, кроме случаев последовательного заполнения синтаксических позиций клитиками, причиной проявления которых выступает сбой синтагматического механизма высказывания, а также случаев межъязыкового трансфера лексического значения, обусловленных смешанной когнитивной репрезентацией значения в ментальном лексиконе.

Список литературы:

1. Доценко Т.И., Лещенко Ю.Е, Остапенко Т.С. Кодовые переключения как межъязыковые взаимодействия в ситуации комбинированного билингвизма (на фоне становления профессиональной лингвистической компетенции) // Вопросы психолингвистики. – 2013. – №18. – С. 78–89.
2. Кожухова Н.Е. Применение межъязыкового трансфера в учебных целях на занятиях РКИ // Актуальные проблемы довузовской подготовки [Электронный ресурс] : материалы VI междунар. науч.-метод. конф. (Минск, 27 мая 2022 г.). – Минск, 2022. – С. 173–176.
3. Пушкова А.С. Меж- и внутриязыковой трансфер на начальном и пороговом этапах формирования русско-чешского учебного билингвизма // Я и Другой в языке и культуре [Электронный ресурс] : сборник материалов международной конференции, студентов, аспирантов и молодых ученых (Пермь, 30 октября – 3 ноября). – Пермь, 2023. – С. 38–44.
4. Розенцвейг В.Ю. Основные вопросы теории языковых контактов // Новое в лингвистике. Вып. VI. Языковые контакты: сб. науч. ст. [под ред.  В.Ю. Розенцвейг]. М.: Прогресс, 1972. – С. 5–24.
5. Розенцвейг В.Ю. Языковые контакты. – Л.: Наука, 1972. – 88 с.
6. Черничкина Е.К. Искусственный билингвизм: лингвистический статус и характеристики: Автореф. дис. д-ра филол. наук. – Волгоград, 2007. – 34 с.
7. Jarvis S. Lexical Transfer // The Bilingual Mental Lexicon. Interdisciplinary Approaches. Bilingual Education & Bilingualism / Ed. A. Pavlenko. – Bristol, Buffalo, Toronto: Multilingual Matters, 2009. – P. 99–124.
8. Kusmaryani W., Fitriawati F. Intralingual and interlingual grammatical error analysis on students’ writing // Linguistics and English Language Teaching Journal. –2023. – Vol. 11. – P. 40–48.
9. Marian V. Language interaction as a window into bilingual cognitive architecture // Multidisciplinary Approaches to Code Switching / L. Isurin, D. Winford, K. de Bot (eds). – Amsterdam / Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2009. – P. 161–185.