ЭКФРАСИС И АЛЛЮЗИИ КАК СРЕДСТВА РЕКОНСТРУКЦИИ ЭПОХИ ТЮДОРОВ В ТРИЛОГИИ ХИЛАРИ МАНТЕЛ

АННОТАЦИЯ

Данная статья анализирует роль экфрасиса и аллюзий как ключевых средств реконструкции эпохи Тюдоров в трилогии Хилари Мантел «Вулфхолл или Волчий зал», «Введите обвиняемых/Внесите тела» и «Зеркало и свет» («Wolf Hall», 2009; «Bring Up the Bodies», 2012; «The Mirror and the Light», 2020). Цель статьи заключается в выявлении функций экфрасиса и аллюзий в трилогии. Методология исследования основана на комплексном подходе, включающем нарративный анализ для выявления структурной роли экфрасиса и аллюзий, а также стилистический анализ для изучения художественных функций данных приёмов. Материалом исследования служат романы трилогии Х. Мантел, также критические труды, посвящённые творчеству писательницы. Статья раскрывает их влияние на структуру повествования, создание образов персонажей и визуализацию исторического контекста.

ABSTRACT

The following article analyzes the role of ekphrasis and allusions as key means of reconstructing the Tudor era in Hilary Mantel’s trilogy «Wolf Hall» (2009), «Bring Up the Bodies» (2012) and «The Mirror and the Light» (2020). The aim of this article is to identify the functions of ekphrasis and allusions in the trilogy. The research methodology is based on a comprehensive approach, including narrative analysis to identify the structural role of ekphrasis and allusions, and stylistic analysis to examine the artistic functions of these devices. The research material comprises the novels of Hilary Mantel’s trilogy, as well as critical works devoted to the author’s oeuvre. The article reveals their influence on the narrative structure, the creation of character portrayals, and the visualization of the historical context.

Ключевые слова: экфрасис, аллюзия, исторический роман, портрет, искусство, история.

Keywords: ekphrasis, allusions, historical novel, character portrayal, art, history.

Жанровое своеобразие исторической трилогии Х. Мантел представляет особенный интерес, который обусловлен изменением тематики и проблематики, а также стилем передачи повествования об исторических личностях XVI в., в данном случае, таких как Томас Кромвель.

Хилари Мэри Мантел – британская писательница, первая писательница, ставшая дважды лауреатом Букеровской премии, творчество которой заслуживает пристального внимания. Обратимся к особым приёмам, при помощи которых писательница воссоздала жизнь и быт XVI в., а именно: к экфрасису и аллюзиям. Экфрасис способствует воссозданию исторически достоверного фона и погружению читателя в эпоху XVI века. Термин «экфрасис» был изначально определен как «описательная речь, наглядно представляющая то, что она описывает» [5, с. 259]. В контексте литературы основной целью экфрасиса становится перевод изобразительного языка в словесный. В настоящее время экфрасис определяется как «всякое воспроизведение одного искусства средствами другого» [6, с. 18]. Аллюзии, в свою очередь, представляют собой отсылки к другим литературным произведениям, историческим событиям, философским концепциям или культурным явлениям, тем самым обогащая сам текст. При помощи аллюзий авторы наполняют свои произведения новыми смыслами, переосмысляют мифологию, историю, литературу и философию или вступают в полемику с прошлым [10, с. 68].

В качестве исследовательской проблемы выделяется недостаточная изученность комплексного применения экфрасиса и аллюзий в исторической прозе Х. Мантел. Обратимся к портрету Томаса Мора и его семьи [4], написанному примерно в 1527 г. немецким художником Гансом Гольбейном Младшим. Будучи в гостях у Т. Мора, протагонист трилогии, Т. Кромвель отмечает: «Со стены взирает на гостей семья лорда-канцлера. Прежде чем узреть семейство во плоти, вы видите их изображения в полный рост. Т. Мор даёт гостям время: пусть разглядят домочадцев, свыкнутся с их обликом. Любимица Мэг сидит у ног отца с книгой на коленях. Вокруг лорда-канцлера в свободных позах расположились: сын Джон; Энн Крезакр, воспитанница, жена Джона; Маргарет Гиггс, ещё одна подопечная Т. Мора; престарелый отец сэр Джон Мор; дочери Сесиль и Элизабет; Паттинсон таращится прямо на зрителя; жена Алиса, с крестом на шее, склоняет голову у самого края картины. Мастер Гольбейн расположил их в таком порядке по велению заказчика, сохранив для вечности, пока моль, пламя, плесень или сырость не пожрут холст. В жизни хозяин дома выглядит куда потрёпаннее, чем на картине, закрадывается мысль о смазанных красках; дома Мор ходит в простой шерстяной мантии. Новый ковёр для лучшего обзора разложен на двух трёхногих скамьях. Фон не красный, а розоватый, но это не корень марены, скорее, алый краситель, смешанный с сывороткой.» [8, с. 261]. История создания этой картины гласит о том, что великий Гольбейн Младший поселился у Томаса Мора, второго человека в стране по тем временам. Он отличился первой же работой: написал портрет семьи Т. Мора, который стал первым подобным портретом в истории живописи. Знатоки живописи утверждают, что подлинник утрачен – сгорел в 1752 году, но сохранились многочисленные копии, которые позволяют получить представление об этой картине.  

Отсылка на событие с пожаром, который уничтожил данную картину, в первой части трилогии указывает на изменчивость физических памятников в сравнении с долговечными памятниками литературы. А. Ригни повествует об этом в своём исследовании долговечного памятника, созданного романами В. Скотта, и о том, как литературные произведения играют особую роль в оживлении и изменении воспоминаний или в пробуждении интереса к многовековой истории [2, p. 389]. Слава Т. Мора продолжает жить в текстах, которые он создал, но образ его семьи менее стабилен. Возможно, стратегия Х. Мантел заключается в указании на копии этой картины, которые распространились в сохранившихся нескольких портретных этюдах, некоторые из которых можно найти в Королевской коллекции в Виндзорском замке. По словам Л. Льюис, есть некоторые свидетельства того, что Гольбейн пригласил Генриха VIII посмотреть на картину в доме Т. Мора. Она также предполагает, что Т. Мор пользовался благосклонностью королевской семьи и мог бы развлекать великих людей с размахом, так что картина смогла приобрести ту славу, которой она пользовалась у ценителей и других художников [2]. Обращение к экфрасису в данном случае заключается в словесном изображении визуального, что чаще всего связывается с поэзией и обычно ассоциируется с описанием щита Ахилла в «Илиаде» Гомера. Из этого следует, что экфрасис может дать голос немому объекту искусства. В случае с семьёй Томаса Мора портрет, основанный на эскизе, попавшем к Эразму Роттердамскому [3] – это обманчивая иллюзия, которую привносит Х. Мантел. Иллюзия в данном контексте состоит в том, что репутация дома Т. Мора по всей Европе как центра высшего образования скрывает дом, управляемый жёсткой рукой человека с гигантским эго, фундаменталиста, готового применить любые средства жестокости к тем, кто уклоняется от его толкования истинной веры.

Отсылка на волков, символизирует насилие и грубость человеческой натуры, делающие людей неразличимыми от диких животных [9, с. 82]. Когда Т. Кромвель думает о том, как он и его коллеги борются за власть, он представляет их как волков, вырывающих куски с плоти: «Wolves snapping over a carcase. Lions fighting over Christians.» [1, p. 536] и вспоминает латинское выражение «homo homini lupus» [1, p. 572], что значит – человек человеку волк. Персонажи также сравниваются с другими животными, чтобы подчеркнуть их жестокое поведение или жестокую натуру. Например, кардинал Вулси сравнивает Т. Кромвеля с бойцовской собакой из-за его бойцовского духа: «Wolsey says ‘ […] If your chance comes to serve, you will have to take him as he is, a pleasure-loving prince. And he will have to take you as you are, which is rather like one of those square-shaped fighting dogs that low men tow about on ropes. Not that you are without a fitful charm, Tom.’» [1, p. 86], а самодовольные священники, сжигающие женщину-лоллардку (термин «лоллард» был уничижительным термином, данным еретикам церковью), сравниваются с толстыми серыми крысами: «Behind the Loller came two monks, parading like fat grey rats, crosses in their pink paws» [1, p. 353].

Библейские аллюзии являются одними из самых распространённых типов в трилогии. Одним из ярких примеров религиозной аллюзии является гобелен с изображением Соломона и Царицы Савской. За три года до коронации Анны Болейн, в 1533 году, Томас Кромвель стал постоянным посетителем королевского двора Генриха VIII. Х. Мантел описывает успешный подъем Т. Кромвеля в первой книге трилогии «Вулфхолл», в части под названием «Мой дрожайший Кромвель» (Entirely Beloved Cromwell. Spring-December 1530). Повествование начинается с первой встречи Т. Кромвеля с Анной Болейн, затем идёт отсылка на гобелен, изображающий Соломона и Царицу Савскую. Этот гобелен впервые появляется в диалоге между Т. Кромвелем и кардиналом Вулси: «За спиной у кардинала шпалера во всю стену: Соломон протягивает руки во тьму, встречая царицу Савскую […] Ветер колышет портьеру за спиной кардинала. Соломон наклоняется, лицо в тени. Царица Савская — улыбающаяся, легконогая — напоминает ему молодую вдовушку, у которой он жил в Антверпене. Должен ли он был жениться на ней, раз они делили ложе? По чести, да. Но если бы он женился на Ансельме, то не женился бы на Лиз, и дети у него были бы другие, не те, что сейчас» [8, с. 47-48]. После падения кардинала король вернул себе этот гобелен. Он снова висит в бывшей резиденции Вулси, но теперь в качестве фона для Анны Болейн, чья роль в падении кардинала подтверждается [7, с. 52] биографом кардинала Джорджем Кавендишем (1497-1562): « — Что, если неблагодарный сын унаследует титул, это погубит их знатный род. Что Гарри станет последним графом Нортумберлендом. «Благодарение небесам, — говорит он, — у меня довольно и других сыновей». Граф развернулся и вышел. Сын остался в слезах. Кардинал все-таки женил его на Мэри Тэлбот, и теперь их жизнь тосклива, как утро Пепельной среды. А леди Анна сказала — ну и смеялись же мы тогда! — сказала, что если сможет устроить кардиналу какую-нибудь неприятность, то непременно устроит.» [8, с. 107].

Таким образом, экфрасис и аллюзии в романах выполняют ряд функций: они структурируют текст, создают образы персонажей, моделируют художественное пространство и задействуют читателя в интеллектуальной игре. Экфрасис способствует развитию смыслообразования, умножает ассоциации, углубляет символический подтекст. При использовании живописного экфрасиса и аллюзий в тексте создаются словесные образы с помощью поэтических приёмов языка, а также раскрывается тематика произведения. Отмечается, что внедрение элементов искусства служит ключевым инструментом в реконструкции социокультурной среды эпохи Тюдоров.

Список литературы:

1. Mantel H. Wolf Hall. – London: 4^th Estate, 2019. – 653 p.
2. Rigney A. Portable Monuments: Literature, Cultural Memory, and the Case of Jeanie Deans // Poetics Today 25(2) 2004. – pp. 361-396. URL: https://citeseerx.ist.psu.edu/document?repid=rep1&type=pdf&doi=8a8a11c4aae2031120c3441671d0bf70cd35f158
3. URL: https://magisteria.ru/flemish-and-dutch-painting/portrait-of-erasmus
4. URL: https://www.nationaltrustcollections.org.uk/object/960059
5. Брагинская Н.В. Экфрасис как тип текста (к проблеме структурной классификации) // Славянское и балканское языкознание. Карпато-восточнославянские параллели. – М.: Наука, 1977. – С. 259-283.
6. Геллер Л. Воскрешение понятия, или Слово об экфрасисе // Экфрасис в русской литературе: труды Лозаннского симпозиума. – М., 2002.         – 215 с.
7. Кирюхин Д.В. & Чугунова Т.Г. Образ Томаса Уолси в интерпретации современников «ipse rex» или слуга Антихриста? // Диалог со временем. Вып. 61, 2017. – С. 51-67. Режим доступа: https://roii.ru/dialogue/61/roii-dialogue-61_4.pdf (дата обращения: 31.03.2025).
8. Мантел Х. Вулфхолл. – СПб.: Азбука-Аттикус. Пер. с англ. Е. Доброхотовой-Майковой, М. Клеветенко, 2021. – 733 с.
9. Назарова Р.Ш. Роль символов и аллюзий в трилогии Хилари Мантел // Сборник научных статей и тезисов международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы романо-германской лингвистики».  – Ташкент: УзГУМЯ, 2024 (11 ноября) – С. 80-86.
10. Никашина Н.В. & Супрун Н.Д. Аллюзия как стилистический приём в англоязычной литературе // Вестник РУДН. Серия: Теория языка. Семиотика. Семантика. 2016. №1. – С. 68-74. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/allyuziya-kak-stilisticheskiy-priem-v-angloyazychnoy-literature (дата обращения: 30.03.2025).