Критика аргумента "морских рыб" в проблеме локализации прародины славян

Описание проблемы, постановка задачи и методика её решения

Исследования этимологии названий африканских животных, в особенности, животных-эндемиков, привели к неожиданному предположению, что распространённые в европейских языках названия жирафа, зебры, попугая, возможно, и крокодила могут быть славянскими по происхождению [4]. Это могло бы произойти только в том случае, если бы родина праславян находилась на средиземноморском побережье до появления на нём, по крайней мере, кельтов и латинов, заимствовавших эти названия.

Возможность локализации прародины славян поддержала и возможность наличия в общеславянском языке специальных терминов, касающихся жизни у моря и мореплавания [5].

Тем не менее, у противников приморской локализации прародины славян остались в запасе аргументы, одним из которых является видимое отсутствие названий морских рыб в общеславянской лексике при наличия в нём множества названий обитателей озёр и рек. Приведём цитату:

"На названиях растений, животных и рыб мы остановились потому, что они представляют собою существенный материал для освещения проблемы прародины славян. Уже из приведенного краткого обзора видно, что в лексике общеславянского языка не было названий для специально морских животных, рыб и растений." [7, с. 117].

Однако обнаружение изначально славянских этимологий заимствованных в позднее время названий представителей средиземноморской фауны (жираф, зебра, страус, попугай) [4] заставляет более внимательно отнестись к каждому факту заимствования названий, относящихся к Средиземноморью.

Настоящая статья посвящена критическому рассмотрению "аргумента морских рыб".

Решение задачи

Рассмотрение ограничим исследованием названий рыб средиземноморского бассейна, поскольку только в этом регионе предки славян могли ознакомиться с африканскими эндемиками – жирафом и зеброй – и дать им прототипы их названий, которые далее будут заимствованы в большинство ИЕ языков. Также только в этом регионе предки славян могли заимствовать/создать название бегемота как животного, а не как библейского чудовища, что случилось в большинстве европейских языков.

Первые два названия рыб считаются в настоящее время общеславянскими.

1    осётр

Общеславянское, по Фасмеру (ст. "осетр" в [6]): укр. осетр, ясетр, болг. есетър, серб. jесетра, чеш., слвц. jesetr, польск. jesiotr, диал. jesiora, словин. jìesøra "рыбья кость" (Фасмер). Приставку "о-"/"je-", "i-" см. ткж. в осень, озеро.

Наиболее вероятно, по Лёвенталю и Горяеву, но вопреки Фасмеру, что осётр родственно рус. острый, что семантически объяснимо костными шипами на чешуе осетров, ср. с диал. костера́ "осётр", ко́стрик "ерш", костре́л "иголки, хвоя, еловые ветки", восходящими к кость (ст. "костерь" в [6]).

Значение словинского слова "рыбья кость" дополнительно указывает на признак остроты.

Гидроним Осётр (др.-рус. Осьтръ, приток Оки), возможно, связан именно с названием рыбы осётр.

Смысловая связь "острый – осётр" прослеживается и в лит. aštrus "острый" – ašetras "осётр". Семантическая параллель видна при сравнении лит. синонима eršketas "осётр" и лексем erškėtynas "терновник", erškėtis "шиповник" (с общим значением "колючее растение"), т.е. eršketas также выражает признак колючести шипов осетровых рыб.

Следует заметить, что д.-в.-н. sturio "осётр" и др.-англ. styria "осётр" не являются общегерманскими. Лат. sturio, итал. storione, исп. esturion Харпер считает заимствованиями из герм., ст. "sturgeon" в [8], хотя, судя по суффиксальным расширениям, не характерным для герм., не исключено заимствование в обратном направлении.

2    угорь

Общеславянское, по Фасмеру (ст. "угорь" в [6]): цслав. ѫгорищь (позднее), сербохорв. у̏гор, словен. ogȯ́r, чеш. úhoř, слвц. úhor, польск. węgorz, в.-луж. wuhoŕ, н.-луж. hugoŕ. Родств. др.-прусск. angurgis "угорь", лит. ungurỹs – то же (из *angurỹs, откуда фин. ankerias – то же; далее сюда же относят греч. ἴμβηρις. Предполагают родство с уж и родственными – лит. angìs "уж, змея", лат. anguis "змея", anguilla "угорь", д.-в.-н. unс "уж", др.-ирл. esc-ung "угорь" (буквально "водяная змея").

3    тунец

По Фасмеру (ст. "тунец" в [6]), рус. тунец и польск. tuńczyk через нем. Thun (fisch) "тунец" или непосредственно из ит. tonno происходят от народнолат. thunnus из греч. θύννος – то же; сомнительна для названия рыбы гипотеза о посредстве тур. tun – то же, поскольку тур. слово само происходит из греч.

Харпер полагает арабское посредство: англ. tuna происходит из араб. tun из лат. thunnus "tunny" (ст. "tuna" в [8]), что не исключено. Исследование в др.-греч. возможных родственных θύννος обнаруживает θύνω "бросаться, устремляться", что соответствует характеру движения тунцов. Таким образом, древнегреческая этимология кажется семантически безупречной. Тем не менее, θύνω известно только в форме θῦνον (ст. θύνω в [2]), в то время как другие заведомо исконные формы άΐσσω, ἀφίημι, σεύω и др. [2], имеющие те же значения "бросаться, устремляться, метаться", имеют развитую сеть родственных форм. Таким образом, скорее, θύνω < θύννος – то есть в отдельных случаях быстрое движение сравнивается с движением тунца, а не название тунца выводится из редко встречающейся лексемы.

К тому же в названиях тунца в др. языках: венг. tonhal "тунец-рыба", голл. tonijn, ит. tonno, финск. tonnikala "тунец-рыба", франц. thon, порт. atum, англ. tunny, tuna-fish "тунец-рыба", датск. tunfisk "тунец-рыба" – встречаются [o]/[ǫ] и [u] в корне, где [o]/[ǫ] фонетически вряд ли выводимы из др.-греч. θύννος и, возможно, имеют другое происхождение.

Обратимся к истории. Древний способ ловли тунца – глубоководной и очень крупной, до 700 кг, рыбы – в Средиземном море состоял в создании искусственных затонов глубиной до 70 м с помощью сетей, перекрывающих пути движения тунца, в результате чего рыбы попадали в лабиринт и далее – в тупик, где их забивали острогой. В силу особенностей охоты какие-то из древних созвучных названий тунца можно считать родственным др.-рус. тонɪа и т.п. (общеславянская лексема) "место рыбной ловли", затонъ " запруда, плотина для ловли рыбы". Таким образом, рус. тунец в конечном счёте, возможно, связано с именно с корнем общеславянской лексемы тоня. Появление [u] на месте [o] в корнях ряда европейских названий тунца может быть объяснено влиянием носового призвука, сопровождающего [o] (в др.-рус. произошла замена носового [ǫ] > [u], например), кроме того, ср. родств. др.-рус. тонɪа и чеш. tůně [tu:ne] "место ловли рыбы".

Любопытно, что от тунец можно произвести тунеядец "поедатель тунцов" (подобно змееяд, плотоядный, сыроядение), поскольку, поймав одного большого тунца, семья могла надолго обеспечить себя провиантом, ничего не делая. Лексемы туне, втуне "напрасно" и тунный "праздный", не имеющие, по Фасмеру, объяснения (ст. "туне" в [6]), получают его, в результате, из этимологии тунеядец после смещения смысла последнего в направлении "бездельник", то есть "напрасно едящий". Но если это и не так, то это не окажет влияния на ход наших рассуждений об этимологии названий средиземноморских рыб.

4    макрель

Производят от ст.-франц. maquerel "макрель", которое само неизвестного происхождения. Гипотеза о герм. maken "делать" как об источнике maquerel через посредство ср.-голл. makelaer "маклер, мелкий торговец" семантически бессодержательна (ст. " mackerel" в [8]).

Учитывая особенность рыбы: её мясо быстро портится после поимки, и её можно готовить только свежую, пока её бока влажные, – допустима этимология от мо́крель "влага", далее – к макать, мокрый (см. ст. "мокрый", "влага" в [1]).

5    скат

Фасмер производит скат из норв. skata "скат" или диал. skat, шв. skata, которое сближается с шв. skate "верхушка дерева" (ст. "скат II" в [6]), что неудовлетворительно из семантических соображений. Харпер приводит англ. skate и родств. дат. skade, фарерск. skøta "скат", неизвестного происхождения (ст. "skate (n.1)" в [8]). Говоря о skate "конёк", "скользить", Харпер выводит его из ср.-голл. schaetse, пришедшего в англ. после бегства Карла II в Голландию и Реставрации. Дальнейшая этимология – от голл. слова со значением "свая" – не представляется убедительной, вследствие смыслового несоответствия (ст. "skate (n.2)" в [8]).

Представляется возможной связь обоих англ. омонимов с корнем кат-, входящим в катать, скатывать(-ся). Эту связь не отрицает и Фасмер, хотя и подвергает сомнению, не приводя оснований. В этом случае скат – "плоский, наклонный" (ср. скаткрыши).

6    акула

Акула выводится непосредственно из а́ккула (ст. "акула" в [6]) из др.-исл. hákall "акула"; в противоположность этому Итконен предполагает непосредственное заимств. из саам. akkli, происходящего из того же др.-исл. источника. Иначе др.-исл. прототип даётся в ст. " hákarl" в [10]: hákarl, где karl "человек", há- – обозначение акулоподобной рыбы. Семантически значение "акулообразный человек" не выглядит убедительным.

Вероятно, в конечном счёте, акула – из окула "глазастый" (ср. рус. око, лат. oculus "глаз" > окула "мошенник, обманщик", яросл. вакула "плут"), суффиксального образования от око "глаз", подобного багула (баг-ул-а) "багульник (болотный кустарник)" от багно "болото", косуля/козуля (коз-ул-я) от коза. Глазастость акулы известна из опыта наблюдений за зрением акул ловцами жемчуга, и возможно, отмечена моряками в акулах-молотах с уникальным расположением глаз.

Фасмер допускает обратное развитие окула "мошенник, обманщик" из акула. Однако, судя по распространению топонимов Окуловка (Сахалин, Новгородская и Архангельская обл., Пермский край), они вряд ли семантически связаны с акулами, в связи с удалённостью этих областей от мест обитания акул.

Сюда же ср.-лат. aquilla "особая порода рыб", в согласии с Маценауэром, но вопреки Фасмеру (ст. "акула" в [6]), и aquila "орёл" – орлы отличаются отличным зрением, кроме того, фонетическое соответствие сочетания [ko] / [ku] в славянских и сочетания [kwi] в латинском не единично, см. ткж. рус. кой "который" – лат. quis "который"; рус. покой (польск. pokój ['pokuj] "мир") и лат. quiēs "спокойствие, мир".

7    мурена, серб. мурина

Англ. moray eel, рус. мурена, серб. мурина – из лат. murena (muraena), из греч. μύραινα – то же, μῦρος "вид морского угря, самец мурены". Последнее (ст. "μῦρος" в [10]) – из др.-греч. σμυραινα, из σμυρος "морской угорь". Возможно, от др.-греч. μῡρίος "огромный", "нескончаемый", в связи с большой длиной рыбы. Не следует исключать и вариант от лат. mūrus "стена", в связи с тем, что мурены большую часть времени прячутся в расщелинах скал.

Но ср. также с рус. мурый "темно-коричневый", сму́рый "темно-серый; мрачный", мурастый "полосатый", хмура "туча" (ст. "мурый", "смурый", "хмура"). Мурены обычно окрашены в темно-коричневые или сероватые тона с пятнами, типа мраморного узора. С возрастом границы пятен размываются, и крупные особи могут иметь практически однотонную коричневую окраску. В этом случае, мурена, возможно, родств. мур "плесень", лит. máuras, мн. mauraĩ "грязь, тина", с др. ступенью вокализма – лит. mùras "размокшая земля, грязь", лтш. murît, "загрязнять". Совпадение вариантов начала на [m-], на [sm-] в рус. и др.-греч. и начало на [hm-] в рус., возможно, говорят о наличии глухого сонорного [m̥] в древнем прототипе, ср. аналогию с др.-исл. лексемами на hn-, где это сочетание выражает глухой сонорный [n̥].

8    скорпена

Скорпена – "скорпион-рыба", из лат. scorpiō от др.-греч. σκορπῐ́ος с весьма невнятной дальнейшей этимологией: *(s)ker- ("резать") вместе с одним вариантом из: лат. pios ("священный", "благословенный"), ст.-франц. pìos ("мир"), or "ios" (множ. от Io; персонаж греч. мифологии) – ст. "σκορπῐ́ος" в [10]. Варианты толкования "священный режущий", "режущий мир" и "режущий Ио" выглядят сомнительными, построенными на случайных созвучиях.

Ср. скорпена, скорпион с др.-рус. скоропиɪа, скоропий, скоръпий, скоръпия, ст.-слав. скорпии, скоръпии, скорьпии (все – "скорпион", ст. "скорпий" в [6]). Несмотря на явное заимствование рус. скорпион из греч. σκορπίος "скорпион", конструкция исходной др.-рус. лексемы содержит, очевидно, две основы: скор- и пи- – что допускает исходный смысл "скоровпивающийся". Ср. морфологически скоропий и кровопийца.

Наличие цслав. формы скоръфии можно объяснить герм. влиянием, ср. д.-в.-н. sсаrf "острый", родство этих форм Фасмер оспаривает.

Отсутствие полногласия в рус. корпать, корпеть, кропать (ст. "корпать" и "кропать" в [6]), какое есть в др.-рус. скоропиɪа, исключает возможность сравнения последнего с рус. корпеть "рыться, ковыряться", кропать "возиться", логичного семантически в связи с норным образом жизни скорпионов, норы роют сами.

9    лосось

Лосось НЕ водится в Средиземном и Чёрном морях, и этого слова, по данным Фасмера (ст. "лосось" в [6]), не было у южных славян. Это может означать, что южные славяне оставались издревле на балканских берегах Ядрана – славянское название Адриатического моря – а не мигрировали туда с севера Европы. Прочие группы славян, по мере продвижения на север Европы, осваивали новые виды растений и животных.

В качестве дополнения к материалам ранее опубликованной статьи [5] приведём ещё три этимологии названий частей корабельной оснастки, связанных, вероятно, и с названиями славянского происхождения.

якорь

Фасмер (ст. "якорь" в [6]): др.-русск. якорь (договор Олега 907 г., Пов. врем. лет и др.; см. Срезн. III, 1656). Через др.-шв. ankari "якорь", др.-исл. akkeri из лат. аnсоrа от греч. ἄγκυρα; сюда же, наверное, лат. аnсus "кривой, изогнутый", uncus – то же, греч. ἀγκών м. "изгиб, локоть", ἀγκύλος "кривой", др.-инд. aŋkás м. "крюк"; также ст.-слав. ѫгълъ "угол".

Однако в др.-рус. есть укоть "коготь, якорь", также юкоть – то же, в сербск.-цслав. – ѫкоть (ст. "укоть" в [6]).

киль

Из нж.-нем. Kiel (ст. "киль" в [6]), возм. из сканд. источника, ср. др.-норв. kjölr (ст. "keel" в [8]), дальнейшее происхождение неизвестно. Однако англ. keel означает также "чёлн", а общеслав. чёлн Фасмер сравнивает с лит. kelnas "паром, рыб. челн", д.-в.-н. sсаlm "navis", англос. helma "рукоять рулевого весла", ср.-нж.-нем. holm "перекладина", греч. σκαλμός "колышек". Челны бывают и с насадом, набоями, в результате чего чёлн-однодеревка становится опорным элементом, то есть выполнять роль киля в "набойном" судне с бортами. Сюда же др.-греч. κέλης "быстроходная лодка, чёлн" [2].

рей, рея "рея"

По Фасмеру (ст. "рей" в [6]): из голл. rее "рея"; едва ли через посредство польск. rеj – то же, принимая во внимание незначительное развитие морского дела у поляков. Поскольку соответствующие герм. слова связаны с нем. rаgеn "подниматься, возвышаться", то сюда же следует отнести ре́и мн. "доски, висящие по бортам лодки и похожие на большие весла, которые, будучи спущены в воду, заменяют киль", олонецк. (Кулик.).

Однако Харпер дает для ср.-голл. ree значение "косуля" (ст. "roe" в [8]), голл. словари для значения "рея" дают лексему ra. Это связано с тем, что ree – не общеголландское, а местное диалектное слово, имеющее в голландском толковом словаре только четвёртое значение [9, с. 2774], совпадающее с главным значением ra "рея" [9, с. 1716], в то время как первым является "косуля".

Конечно, нельзя исключать, что в петровские времена в Россию было завезено именно диалектное слово. Но возможно допустить и связь с реять "летать плавно, парить" (ст. "реять" в [3]), имея в виду подвешенное положение этих элементов конструкции (высоко на мачте или вдоль бортов над водой). В этом случае морфологически рея от реять, как шея от шить. Если такая связь есть, то рей, рея, реи – исконно русские слова, а голл. ree может быть рус. заимствованием при исконном ra.

Выводы

Приведённые выше названия южных морских рыб, из которых два – осётр и угорь – общеславянские с ИЕ этимологией, допускают славянские этимологии с прозрачной семантикой:

осётр < острота шипов,

угорь < уж (внешнее подобие),

тунец < др.-рус. тонɪа, чеш. tůně [tu:ne] "место ловли рыбы",

макрель < съедобна, пока мокрая чешуя,

мурена, серб. мурина < (с)мурая по цвету,

скорпена < скоропий "скорпион" < скоровпивающийся,

акула < око, т.е. "глазастая",

скат < скатить (т.е. "плоский", подобно скатам крыш)

 – в то время как общепринятые этимологии (кроме этимологии названия угорь) не имеют надёжного семантического обоснования. Большая часть этих названий, по-видимому, была утрачена славянами и вернулась в славянские языки в виде перезаимствований из европейских языков так же, что вполне естественно, произошло и с названиями жираф и зебра.

Совокупность вновь приведённых в этой статье этимологических данных определённо подтверждает возможность древнего проживания славянских племён вблизи побережья Средиземного моря, прежде всего, восточного побережья (прежде всего, на берегах Адриатики).