Национально-культурная специфика репрезентации антропозооморфизмов в узбекском и испанском языках

АННОТАЦИЯ

В мировом языкознании сопоставительное изучение метафоры и входящих в её состав антропозоометафор позволяет раскрыть уникальные и универсальные особенности языка и культуры различных народов. Антропозооморфизмы образуют своеобразную концептосферу, способствующую глубокому научному изучению теоретических основ языка.  Данная исследовательская работа также знакомит с широкими возможностями антропозооморфизмов в категоризации  языковой картины мира, раскрытии её национально-культурных особенностей.

ABSTRACT

In world linguistics, the comparative study of the Metaphor and Anthropo-zoometaphor included in its composition makes it possible to uncover the unique and universal features of the language and culture of different peoples. The Anthropo-zoomorphisms form a kind of conceptosphere, which contributes to a profound scientific study of the theoretical foundations of language. This research work also introduces the wide possibilities of the Anthropo-zoomorphisms in the categorization of the Language Picture of the World, the disclosure of its national-cultural characteristics.

В период интеграции нашей страны в мировое содружество “наше государство и общество мобилизуют все силы и возможности, чтобы воспитать самостоятельно мыслящую, с высоким интеллектуальным и моральным потенциалом и ни в чём не уступающую своим сверстникам на мировом уровне, всесторонне развитую и счастливую молодёжь” [1, c. 14]. Ускоренное развитие науки и техники в поликультурном мире предполагает совершенное владение молодым поколением нескольких иностранных языков, ибо изучение иностранного языка, прежде всего, предполагает изучение межкультурных связей, отношений. В этом смысле сопоставительно-сравнительное изучение антропозоометафор, отличающихся национально-культурной спецификой, способствует раскрытию различных этнокультурных особенностей, присущих разным народам, облегчает межкультурную коммуникацию, а также содействует развитию искусства перевода. Бережное сохранение, понимание всей сути дошедшего до нас и не имеющего себе равных такого духовного наследия, как наш родной язык, а также совершенствование существующих его этимологических, толковых, фразеологических словарей, составление новых, а также исследование не изученных до сих пор языковых явлений на уровне не только одного языка, но и в сопоставительно-сравнительном плане, становится неизбежным велением современности. В частности, сопоставительное исследование антропозооморфизмов узбекского и испанского языков, изучение образно-чувственных и экспрессивных особенностей, а также этнической уникальности, приобретает важное значение.

В настоящее время метафора и метафоризация, а также фразеологические аналогии становятся объектами исследований большинства лингвистов с лингвокультурологической, лингвокогнитивной, а также прагмалингвистической и других точек зрения. В языковой картине мира метафорическое моделирование основывается на том, что, все объекты реальной действительности потенциально обладают способностью к выражению того или иного признака [2, c. 119]. Несмотря на такое обстоятельство, в первую очередь, в результате задачи оценивающего признака, запечатлённого в сознании и подсознании носителей языка, возникает образное уподобление, основанное на взаимной соотносительности. Следовательно, наличие семантической или прагматической взаимосвязи какой-либо степени при перенесении свойств объекта на субъект при их уподоблении являются одним из важных признаков метафорического моделирования.

По мнению сторонников прагматического подхода, метафора используется для различения эмотивного эффекта слова и его дескриптивных эффектов, и таким образом она служит для восполнения количества существующих в языке эмотивных средств [8, c. 81-92]. Исследователи, рассматривая коммуникативную особенность метафоры, утверждают, что она может быть восприниматься именно как метафора лишь тогда, когда она указывает как на прямое значение, так и на переносное [4; 5]. Авторы “Metaphors we live by” Дж. Лакофф и М. Джонсон, изучившие структуру метафоры с когнитологической точки зрения, утверждают мысль о том, что метафоры стали составной частью нашей жизни. По мнению языковедов, метафора на любом содержательном уровне проецирует человеческий опыт с одной сферы на другую. Иначе говоря, в когнитивной лингвистике метафора рассматривается как «понимание реальности одной концептуальной сферы терминами другой концептуальной  сферы» [11, c. 42-47].

По утверждению В.Н.Телии, метафора проявляется  в доречевой форме; во-вторых, подобного рода ассоциации имеют онтологический статус; в третьих, это значение представляет собой повторно воспринимаемое название при метафоризации. Она выполняет миссию посредника между первыми двумя комплексами [7]. Например: мы видим растение и появляется мысль о том, что этот цветок сначала возникает в мозге. Прежде чем дать ему название, мы сравниваем с чем-то его форму. Например, сходство растения по петушиному гребешку позволяет на основе метафоризации назвать цветок следующим образом: гултожихўроз – петушиный гребешок. Большой количество таких примеров можно выявить в обоих языках. Например: lapa de elefante→ слоновая пята → фил товони (название декоративного цветка), верблюжая пята →туятовон (растение) и т.д. Как модель, это можно представить следующим образом: до речи (цветок) → онтологическое представление  (петушиный гребешок, слоновая пята) → метафоризации (петушиные гребешки, lapa de elefante). Точно такими же или иными свойствами зооморфизмов можно охарактеризовать и человека. Человек, наблюдая за поведением животных, пытается понять суть свойственного для них определённого интуитивного действия, к чему призывает человеческий инстинкт самосохранения, самозащиты и желание обеспечить собственную безопасность.

В испанском языкознании современную и обоснованную концепцию метафоры развили Х. Ортега-и-Гассет, Е. Бустос, Р. Домингес. В частности, важным правилом в концепции Е. Бустоса является феномен контрдетерминации, который возникает по причине «эффекта взрыва» между исходным и метафорическим значениями слова [9, c. 5].

Для обозначения эмоционально оценивающих метафорических единиц фауны лингвисты используют разные термины: зоонимы, анимализмы, зооморфизмы, зоосемизмы, зоосемические антропонимы, зоометафоры, фаунонимы. По мнению Ф.Н. Гукетловой, при определении этнокультурологического своеобразия зоонимической лексики, описывающей человека, самым точным термином является «зооморфизм», который понимается как метафорическое название, проявляемое в образе постоянного представителя фауны при анализе лексики с точки зрения эмоционально-оценочного описания человека [см. 3]. Согласно утверждению Ц.Ц.Огдоновой, человеческий разум склонен отображать мир антропоморфно или зооморфно [6, с. 32]. Под зооморфизмом понимается использование в переносном значении названия животных для образной характеристики человека. Например: узб.: тулки (лиса) ‒ тулкидек айёр (хитрый как лиса), эшак (осёл) ‒ эшакдай қайсар (упрямый как осёл), илон (змея) ‒ илоннинг ёғини ялаган (очень хитрый, букв.: лизавший сало змеи); исп.: gusano - desnudo como un gusano, abeja ‒ laboriosa como una abeja. Зооморфизмы благодаря своим лингвистическим свойствам (построению, семантической наполняемости, эмоциональной экспрессивности, национально-культурным особенностям) представляют собой богатый и ценный материал для исследования проблемы отображения картины мира.

В художественных текстах и разговорной речи часто наблюдаются случаи использования зооморфизмов в переносном значении по отношению к предметам и абстрактным понятиям: Сенда барча ёмонлар, Чибин, пашша, илонлар. Думи гажак чаёнлар, Ҳамла қилиб югурар (Кошғарий, Т 3: 378). В данном четверостишии человеческие пороки описываются посредством зооморфизмов: ЁМОНЛИКЛАР (ЗЛОДЕЯНИЯ) → ЧИВИН (КОМАР), ПАШША (МУХА), ИЛОН (ЗМЕЯ), ЧАЁН (СКОРПИОН).

Испанский зооморфизм perro(-a) может обозначать и признак предмета и состояние человека, например, может обозначать деньги или материальное состояние: «perra chica» ‒ мелочь из пяти сентаво, а «perra gorda (o grande)» ‒ копейка в десять сентаво: «Acercábanse los escolares a cambiar novelas de perra gorda con aventuras «Oeste» por tebeos» (Школьники приблизились для размена своих грошей на иллюстрированные детективы «Запада») [10, c. 519]. Антропозооморфический фразеологизм «(No tener) ni una perra»  применяется в значении «без гроша» (бир чақасиз); «бедный» (камбағал).

В связи с этим в ходе нашего исследования в центре внимания оказываются антропозооморфизмы, используемые только для описания человека в узбекском и испанском языках. При подобных описаниях и определениях мы опираемся на следующую формулу:

антропозооморфизм → сравнение = производное значение

В метафорическом моделировании узбекской и испанской языковой картины при обмене мыслями названием одного животного можно выразить как положительные, так и отрицательные особенности. Например, в узбекском языке было выявлено, что антропозооморфизм айиқ (медведь) в плане внешности и физиологии человека выражает как негативные, так и позитивные качества человека:

айиқ → позитивный: крепкий, сильный. О мужчине; У, таъбир жоиз бўлса, айиқдай бақувват, хушчақчақ инсон экан (Он, если можно так выразиться, был весёлый и сильный как медведь) (О.Ёқубов. «Хотиралар»).

айиқ → негативный: несообразительный, тупой, неуклюжий, грубый; неуклюже двигающийся человек; У котибни айиқдай бефаҳм одам бўлса керак, деб ўйлаганди (Он о секретаре подумал, что он тупой как медведь). (Н.Эшонқул. «Бевақт чалинган бонг»).

В испанской национальной культуре наблюдается, что антропозооморфизм mono/a (маймун-обезьяна) характеризует отрицательные и положительные качества человека в отношении его внешности и социальных особенностей:

mono/a → положительный. Стройный/ая, красивый/ая, обаятельный/ая ребёнок/женщина; ¡Qué mona tu hija!.

mono/a → отрицательный. Некрасивый; пяница, алкоголик. Ya en el siglo XVI, se empleaba la palabra “mona” para referirse a la borrachera o a la persona ebria (Guerrier. «Con dos huevos»).

При метафорическом моделировании как в узбекском, так и испанском языках выявлено, что антропозооморфизмы как илон (змея), бўри (волк), сигир (корова), ҳўкиз (бык), zorro, pez, mono, paloma, lobo и т.п. в рассматриваемой культуре этих народов выступают в качестве ярких экспрессивных языковых единиц-эталонов, которые отражают негативные и позитивные особенности.

Антропозоометафора – это модель «человек + животное». Ее описание с привлечением различных особенностей обусловливает создание в тексте авторских метафорических фразеологизмов как результат открытия в сознании человека чистой концептуальной метафоры.