М.М. Ипполитов-Иванов: музыкант, просветитель, человек.

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается творческий облик М.М. Ипполитова-Иванова в аспекте русского художественного миросозерцания, открываются малоизвестные и нераскрытые стороны биографии композитора. Автор прослеживает связь музыкально-общественной, просветительской и композиторской деятельности Ипполитова-Иванова периода 10-х годов XX столетия, осмысливает роль художника в рамках традиций музыкально-культурного просветительства.

ABSTRACT

The article focuses on the creative image of M.M. Ippolitov-Ivanov in aspect of Russian artistic outlook, gives the little-known and unexposed sides of the composer's biography. The author traces relations of musical social, educative and composer's activities of M.M. Ippolitov-Ivanov in the 1910s, interprets the role of an artist in traditions of musical and cultural enlightenment.

Два чувства дивно близки нам –

В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

А. Пушкин 

Жизнь и творчество русского композитора – Михаила Михайловича Ипполитова-Иванова (1859-1935) глубоко связаны с отечественной музыкальной культурой XIX-XX веков. Высокое значение художника определяется созидательным педагогическим, просветительским, общественным служением, способствовавшим сохранению духовной преемственности, а шире – исторического бытия русской музыкальной традиции в XX столетии. «Искусство и всё прошлое в нём нам необходимо, как воздух, чтобы набраться новых сил для повседневной работы», - писал композитор [4, с.146]. Изучить и осмыслить самобытность личности М.М. Ипполитова-Иванова – задача, весьма актуальная в наши дни - время так называемой «пост-культуры», когда воздуха традиционной духовной Культуры нам особенно не хватает…

Философ Иван Ильин писал: «Художественная критика требует целостного вхождения в самое произведение искусства. Надо забыть себя и уйти в него. Надо дать художнику выжечь его произведение в моей душе, вроде того, как выжигают по дереву. Надо дать ему вылепить его произведение из моей, покорной ему, лепкой и держащей душевной глины» [2, с. 328].

Думается, что проблема «вхождения», духовной встречи определилась в творчестве самого композитора как одна из ключевых идей, как часть стилевой концепции традиционализма. Внимание к отечественной истории – событиям героического прошлого России, деятелям её культуры и Церкви – одно из проявлений традиционного мировоззрения. А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, В.А. Жуковский, Ермак, Минин, Пожарский, патриарх Гермоген, преподобный Дионисий Радонежский, Серафим Саровский – создавая музыкальные портреты, оживляя священные лики русской истории, композитор вызывал душевный отклик у своих современников, дававших высокую оценку его творениям. Именно эта особенность «художественного акта» (И. Ильин) композитора признавалась как особый дар музыкального летописания, дар художественных интуиций и творческого прозрения образов прошлого в настоящем.

Так, в письме к Ипполитову-Иванову от 1914 года петербургский композитор Ф. Акименко замечал: «Теперь время писать патриотические вещи, очень интересное время переживаем, но у меня ничего не выходит. Думаю, что Вы, Михаил Михайлович, запечатлеете в звуках небывалую эпоху возрождения всего славянства» [7].

Примечательно, что обращение к отечественной истории и культуре сформировало у автора стилевую приверженность жанру memorium (кантаты, сюиты, хоровые миниатюры-посвящения). Сочинение названных форм было инициировано юбилейными торжествами по случаю столетних годовщин русских писателей (Пушкина, Жуковского, Гоголя), а также празднованием особых исторически значимых дат. Исполнение произведений предполагало звучание тысячных сводных хоров, состоящих из учащихся городских школ, а также сопровождающих хор военных оркестров. Соприкосновение композитора с подобного рода музыкой, постижение специфических жанровых форм, рассчитанных на массовое исполнительство, потребовало от композитора мастерства, душевной отдачи, ничуть не меньших, нежели творчество в профессиональном академическом направлении. Грандиозный хор, звучащий под сводами первопрестольного града, являлся живым воплощением идеи соборного «хора народа», действующего на авансцене в операх Бородина, Римского-Корсакова, Мусоргского.

В воспоминаниях Ипполитова-Иванова читаем следующие строки: «В особенности выделялись грандиозным исполнением кантаты Пушкину у его памятника и Гоголю – при открытии ему памятника на Арбатской площади. В обоих случаях участвовал хор детей в количестве 2800 человек и специальные военные оркестры из 600 человек. Исполнение было очень стройное, кантаты имели успех и повторялись по нескольку раз. Кантатой Пушкину дирижировал В.И. Сафонов, а потом по желанию публики дирижировал и автор; это был один из отрадных дней в моей жизни» [4, с.93-94].

Ключевая роль Ипполитова-Иванова в художественном, организаторском, исполнительском планах, совершенно особое значение его обаятельной личности, определяющие успех и дальнейшее развитие жанра, проявились в художнике как средоточие национальной музыкальной традиции, сформулированной предшественниками композитора как искусство подлинно народное, искусство для народа.

Продолжением опыта объединённого хора явилось развитие движения массового пения, широкого распространённого в СССР в 30-х гг. XX века. Расцвет хорового искусства в послевоенные годы, творческое решение проблем музыкального воспитания и детского хорового образования можно считать возрождением исторической памяти о ярких культурных событиях начала века.

Тонко прочувствованная композитором идея народности, национальной характерности музыки была подвластна композитору уже в молодом возрасте – как плод духовной преемственности русской композиторской школе, как индивидуальное свойство его типично русского «сердечного созерцания» (И. Ильин).

В июне 1881 года – первое посещение молодым композитором древней столицы – в письме к будущей супруге В.М. Зарудной он писал: «С каким душевным волнением я подъезжал к Кремлю, к этой великой святыне для сердца русского. <…> Мне казалось, что я дышу тем же воздухом, которым дышали некогда Грозный, Пётр и все цари. <…> С непонятным страхом и благоговением обходил я гробы усопших царей. <…> Видел великокняжеские, лет по 500 <…>, видел мощи царевича Дмитрия и вспомнил при этом рассказ Пимена из «Бориса Годунова» Пушкина, и многое приходило мне в голову, рассматривая все эти древности, думая, сколько событий пережито ими. Не могу опустить одного обстоятельства, странно поразившего меня, когда я входил в терем Алексея Михайловича, и что первое совершенно невольно мелькнуло у меня в голове, - это то именно, что наши композиторы, как мне казалось в ту минуту, пишут как будто в ложно-русском стиле, который, как я ни старался подобрать к этой обстановке, всё получалась разладица. Нет той душевной теплоты, симпатии, которой невольно поддаёшься в этой обстановке. <…> Во всяком случае, я на обратном пути постараюсь побывать ещё раз в теремах, может быть, на моё счастье, удастся уловить этот блуждающий огонёк, хотя не надеюсь, но попытаюсь, ведь для этого нужно положительно вдохновение, но оно не всегда приходит. <…> Итак, скажу в заключение, что Москва поистине святая, и как-то невольно чувствуешь в ней всю святость её» [6, с.12-13].

Несомненно, Ипполитов-Иванов обладал даром художественного видения, творческого созерцания, предполагающего по словам И. Ильина, «некую повышенную впечатлительность духа», «обострённую отзывчивость на всё подлинно значительное и священное как в вещах, так и в людях» [2, с.350]. Примечательно, что русский стиль, эстетически и духовно переживаемый композитором как область глубоких откровений, интуитивного уловления того самого «блуждающего огонька», складывался в атмосфере первопрестольного града, атмосфере, формирующей облик музыкально-исторических интерпретаций.

На протяжении всей своей жизни композитор был погружён в культурно-просветительскую, исполнительскую, музыкально-общественную деятельность. Достаточно назвать лишь некоторые, менее известные области его служения, чтобы обрисовать круг идей, определяющих особенности индивидуального творчества и стиля. Руководство Русским хоровым обществом (1895-1901, 1905-1916); педагогическая деятельность в Синодальном училище церковного пения и Московском императорском университете (1894-1896); участие в разного рода комитетах и музыкальных комиссиях: комиссии по разработке учебных программ пения для городских начальных училищ (1910-1912), комиссии по устройству праздничных юбилеев при Московском учебном округе (1910-1913), комиссии по организации общеобразовательных чтений для фабрично-заводских рабочих (1910-е гг.). Из этого, далеко не полного перечня деятельности Ипполитова-Иванова довольно ярко проступает очевидный биографический факт, представляющий период 1910-х гг. как время интенсивной работы в музыкально-общественном и просветительском направлениях.

С серьёзностью, глубокой ответственностью и энтузиазмом композитор подходит к решению всех задач, демонстрируя истовое служение людям, искусству, Родине. Каждая из вышеперечисленных деятельностей – непрекращающийся поиск, стремление быть полезным, живая отдача и горение. Так, из архивных материалов становится известно о предложении учредить при Комиссии по организации общеобразовательных чтений для фабрично-заводских рабочих, «сверх производимых ею чтений, особые бесплатные курсы по обучению рабочих музыкальной грамоте в пределах курса элементарной теории и 1-го курса сольфеджио, чтобы они могли читать ноты несложных произведений церковной и светской музыки» [8]. Осознавая важность такого начинания, автор говорит о высоком значении музыки как одного из важных воспитательных средств, подчёркивает «настоятельную надобность противодействовать вульгарной фабричной песне, вытесняющей из сознания и памяти народа дивные произведения его самобытного художественного творчества» [8]. Из архивных материалов мы узнаём об устроении Ипполитовым-Ивановым лекций-концертов памяти М. Глинки, Н. Гоголя, А. Даргомыжского, П. Чайковского, Н. Римского-Корсакова, лекций по истории церковной музыки. Показательно, что одна из лекций называлась «Отражение истории в музыке» - тема, духовно близкая композитору.

В начале 1910-х гг. Россия повсеместно отмечала юбилейные торжества, знаменующие важнейшие вехи своей истории. Организация празднеств по случаю столетия Отечественной войны 1812 года (1912) и 300-летия Дома Романовых (1913) затронула различные сферы общественной жизни, в числе которых – область народного просвещения. Об особой значимости торжеств свидетельствуют архивы. Так, в циркулярном распоряжении Попечителя Московского учебного округа А.А. Тихомирова есть слова о необходимости «поднятия патриотического духа в учащихся и сосредоточении их внимания на интереснейших страницах русской истории» [9].

Состоящий членом комиссии по устройству праздничных юбилеев, Ипполитов-Иванов принимал непосредственное деятельное участие в важнейших мероприятиях, устраиваемых в Москве в присутствии Августейшей Императорской семьи: в открытии памятника Александру III у Храма Христа Спасителя, открытии и освящении Музея изящных искусств (Музея изобразительных искусств имени А. Пушкина), праздновании юбилеев Отечественной войны 1812 г. и 300-летия Дома Романовых. В обязанности композитора, как и прежде, входила организация сводного детского хора, исполняющего под его руководством Гимн А. Львова «Боже, Царя храни», «Славься» М. Глинки и Гимна-марша 1812 года самого Ипполитова-Иванова. Последнее произведение – заключительный номер так называемого «Юбилейного сборника», одобренного Училищным Советом при Святейшем Синоде и рекомендованного к исполнению в учебных заведениях Московского учебного округа.

«Юбилейный сборник» (соч. 53) – хоровой цикл-сюита, оригинально задуманный автором как исторический памятник, музыкальная летопись событий 1612-1613, 1812 гг. Своеобразие цикла определила творческая задача – раскрыть концепцию национального музыкального стиля через проблематику народно-песенных жанров.

Песнопения цикла – своего рода музыкально-художественные иллюстрации к историческому сюжету. Так, включение в «сборник» тропаря Казанской иконы Божией Матери (№ 2) связано с событием избавления Московского государства от поляков 22 октября 1612 года. Истории Смутного времени посвящён № 1 цикла – Тропарь преподобному Дионисию – архимандриту Троице-Сергиевой Лавры, ближайшему помощнику святителя Гермогена.

Последовательность в расположении песнопений сборника подчинена сразу нескольким организующим принципам. Принцип хронологической упорядоченности (1611-1613; 1812 гг.) существует наравне с жанрово-эволюционным подходом. Тропарь преподобному Дионисию Радонежскому (№ 1), Тропарь на празднование явления Казанской иконы Божией Матери (№ 2) – своего рода мини-цикл, выразительно обрисовывающий истоки русской музыкальной традиции. «Духовный стих о Патриархе Гермогене» (№ 3), «Величанье князю Пожарскому, гражданину Минину и сподвижникам их» (№ 4) - этот блок циклической формы посвящён народным героям, возможно, поэтому охарактеризован жанрами светско-духовных народных песнопений. Кантата о «О воцарении Дома Романовых» (№ 5), как и «Гимн-марш 1812 года» (№ 6) в большей степени связаны с традицией профессиональной музыки.

Примечательно, что в своеобразии жанровой формы сборника усматривается аналогия с древне­русской литературной традицией. По наблюдениям Д. Лихачёва, «одно и то же произведение могло состоять, например, из жития, за которым следовала служба святому, посмертные чудеса и т. д. Множество произведений «нанизывали» на одну тему отдельные, различные по своему жанру, более мелкие произведения, например: «Сказание и страсть и похвала святому мученику Бориса и Глеба»…». По мнению учёного, главная причина смешения состояла в том, «что основой для выделения жанра, наряду с другими признаками, служили не литературные особенности изложения, а самый предмет, тема, которой было посвящено произведение» [5, с.321-322]. В данном случае темой произведения становится музыкальное летописание, отражающее, кроме исторических событий, религиозно-житийный аспект.

Важно, что концепция полижанровой драматургии не разобщает, но особым образом скрепляет форму, выявляет единые принципы стилевого письма. Так, стилистика церковных пьес – строчное формообразование, несимметричная ритмика, модально-ладовое письмо – «проникает» в поэтику нецерковных композиций. При этом наблюдается и обратное влияние внебогослужебных форм на канонические формы песнопений. Данное свойство взаимодействия стилей указывает на идею художественного синтеза – ключевой аспект музыкального мировоззрения автора.

Итак, «художественный акт» композитора в данном произведении определяет идея изображения как «передачи и закрепления образов для других» (И. Ильин). Гармоничное переплетение визуальных и внутренних качеств в обрисовке образов – основа каждой интерпретации. Будучи в известной степени «стилистическим подражанием», они, тем не менее, не лишены проявлений стилевой индивидуальности. Принимая во внимание воспитательный и образова­тельный аспекты сочинения, представляется важным привести высказывания самого автора, раскрывающие суть его отношения к проблемам музыкального творчества и образования: «Лучшим проводником музыки в народ надо признать народные школы с правильно поставленными классами хорового пения. Всеми великими творцами музыки давно признано, что музыка должна быть прежде всего национальна. Исходя из этого положения, в основу музыкального образования масс должно лечь изучение народной песни, как со стороны звуковой, так и со стороны истории и быта. В её звуках и словах отражается вся история народа, являясь лучшим показателем духовной культурности и духовного облика, как великого творческого коллектива, чутко реагирующего на все события своего исторического бытия» [3, с.230-231].

Сказанные в 20-х гг. прошлого века, слова композитора не потеряли своей актуальности сегодня, напротив, в большей степени, нежели тогда, обострили противоречия, конфликтность, драматизм культуры современности. Глубина и простота мыслей, словно бы спрятанных под покровом идеологически засушливых слов, раскрываются в момент «целостного вхождения» в художественный мир автора, когда слова и звуки, а вместе с ними и сама жизнь композитора озаряются нашим пониманием и приятием в собственное сердце.

Глубокая взаимосвязь всех аспектов деятель­ности Ипполитова-Иванова – композиторской, исполнительской, педагогической, общественной - является выражением его художественного кредо, которое есть творческое служение, направленное на бытие – объективное, общезначимое, неизменное.

Композитор Валерий Гаврилин писал: «Музыка – следствие жизни. Но она ничего не даёт слушателю, знатоку, специалисту, если его нравственность не будет в гармонии с породившей её причиной, то есть неслышанная ещё, даже не рождённая музыка должна быть ожидаема» [1, с.326]. Рождённая, но не услышанная музыка Ипполитова-Иванова, деятель­ность и творчество которого пока недостаточно оценены, ещё ждёт своего часа, ведь она так много может нам сказать.