Становление и развитие глагольной системы греческого языка

АННОТАЦИЯ

В данной статье рассматривается специфика становления и развития греческой глагольной системы в диахронии. Последовательно описываются изменения, происходившие в процессе эволюционирования греческого языка от древнейшего до современного этапа.

ABSTRACT

This article deals with the specifics of the formation and development of the Greek verbal system in diachronically. Consistently it describes the changes that have occurred during the evolution of the Greek language from the ancient to the modern stage.

Греческий глагол представляет собой сложную систему форм, характеризующих действие с точки зрения его отношения к моменту речи (время), отношения к действительности (способ), характера протекания действия (вид), а также определяет субъект действия, указывая на лицо и число. Эта система сложилась в результате длительного процесса эволюционирования языка, в ходе которого произошли значительные изменения в составе глагольных форм, в смысле и образе их формирования, а также образовались морфологические напластования, относящиеся к разным периодам речевого развития [11, с. 219].

Общеизвестно, что индоевропейский глагол не имел сквозной системы спряжения [6, с. 81]. Греческое глагольное словоизменение, унаследованное от общеиндоевропейского языкового состояния, также представляло собой не единое спряжение, а ряд самостоятельных глагольных основ, образованных от одного, а иногда и от разных корней [9, с. 13]. Эти основы существовали независимо друг от друга и не имели между собой необходимой, четко установленной связи [13, с. 127]. Во многих случаях ни одна форма не позволяет определить последующую, даже если они происходят от одного корня. Так, например, одинаковый тип формирования форм настоящего времени у глаголов βάλλω и σφάλλω не позволяет определить разницу основ аориста ἔβαλον и ἔσφηλα, также, как и тождественная структура аориста ἔ-παθ-ον, ἔ-βαλ-ον, ἔ-λιπ-ον не позволяет предсказать разницу основ настоящего времени - πάσχ-ω, βάλλ-ω, λέιπ-ω [12, с. 24]. В других случаях отдельные корни были пригодны только для одной временной основы, в результате чего при выражении одного и того же понятийного значения использовались разные корни: для значения «видеть» в наст. времени используется форма ὁράω, в буд. времени ὄψομαι, в аор. εἶδον, перф. же образуется от корня наст. времени – ἑώρακα. Существует много других случаев «супплетивности»: τρέχω «я бегу» – ἔδραμον «я побежал», λέγω «я говорю» – εἶπον «я сказал», ἐσθίω «я ем» – ἔφαγον «я съел» и т.д. Некоторые супплетивные основы сохранились до сих пор и в новогреческом языке: βλέπω – είδα «видеть», τρώω – έφαγα «есть», έρχομαι – ήρθα «идти», λέω - είπα «говорить» [13, с. 127–128].

Всего в древнегреческом языке выделяют три так называемые «временные» основы – основу презенса (вариантом которой следует считать и основу футурума), аориста и перфекта, хотя отличались они как раз не временным противопоставлением, а характером протекания действия. Поэтому название «временные» является не совсем корректным, поскольку по своему значению эти основы приближаются к славянским видам, а не временам [4, с. 213]. Основа презенса означала действие развивающееся, основа аориста – действие само по себе, независимо от его продолжительности. Основы презенса и аориста противостояли друг другу как видо-временные категории. Вместе они образовывали оппозицию основе перфекта, что стояла несколько особняком и обозначала состояние, возникшее в результате определенного действия, не имея собственного временного значения [4, с. 212; 6, с. 258]: так πέφευγε означает «убежал и является беглецом», τέθνηκε – «умер и мертв», οἶδε – «знает, потому что познал» [8, с. 258]. Основным при этом было противопоставление основ презенса и аориста для обозначения конкретизации / неконкретизации действия. Перфект же выполнял вспомогательную функцию.

Будущее время выпадало из противопоставления видовых основ и было своеобразным придатком к глагольной системе, что служит доказательством того, что категория времени для индоевропейской глагольной системы является более поздним образованием [12, с. 92; 5, с. 83].

В древнегреческом языке от основ, которые имели видовой характер (презенса, аориста и перфекта), образовались наклонения глагола, а в системе индикатива формировался ряд времен. В индикативе древнегреческого языка выделяют семь времен: презенс, имперфект, перфект, плюсквамперфект, аорист, футурум I-II и футурум III. Эти времена разделяют на главные (praesens, perfectum, futurum I-II, III) и исторические (imperfectum, aoristus, plusquamperfectum) [15, с. 7]. Они образовывались от различных основ и отличались характером протекания действия. Praesens – настоящее время – совмещало значение совершенного и несовершенного вида. Перфект имел значение состояния в настоящем в результате прошедшего действия. Три времени для обозначения прошлого имели следующие значения: имперфект – длительное, незаконченное действие, аорист – непродолжительное, однократное и завершенное, плюсквамперфект обозначал прошлое событие по отношению к другому событию в прошлом [3, с. 180]. Futurum I-II, образовавшийся от основы будущего времени, не имел видовой дифференциации и обозначал любое действие в будущем. Futurum III подчеркивал завершенность и результативность предстоящего действия.

Противопоставление продолжительности / непродолжительности выражалось основами глагола, для противопоставления времен существовало два ряда личных окончаний – «первичных» для настоящего и будущего времени и «вторичных» для прошлого [8, с. 259]. При этом если основа аориста могла присоединять только «вторичные» окончания, то основа презенса использовала оба типа окончаний [13, с. 114-115]. Этот факт еще раз доказывает, что глагольные основы несли на себе прежде всего видовой признак. Однако доказано, что «первичные» окончания развились из «вторичных», что свидетельствует о том, что было время, когда разница между двумя рядами окончаний еще не сформировалась [6, с. 79] и временные отношения не имели морфологического форманта, то есть не играли в языке никакой роли [9, с. 14]. Временная дифференциация этих окончаний появилась вместе с возникновением противопоставления презенса и имперфекта, образованных от одной основы – основы настоящего времени [8, с. 16]. В системе прошлых времен «вторичные» окончания сопровождал аугмент (приращение) приставочных *е-, который по происхождению был либо общим индоевропейским показателем удаленности событий, сохранившийся только в языках греко-армяно-арийского ареала, либо наречием со значением «тогда», которое со временем присоединилось к глагольной основе. Большинство исследователей склоняются ко второй версии [3, с. 180].

Аугмент не встречается ни в одном другом способе, кроме индикатива, поэтому его можно считать частью, которая не просто указывает на прошедшее время, а подчеркивает реальность действия в прошлом [3, с. 79]. Однако на ранних этапах аугмент имеет еще факультативный характер, и формы с аугментом функционируют рядом с безаугментными [6, с. 79].

Такие формы распространены у Гомера и Гесиода:

αὐτὰρ Ἀθήνη βῆ ῥ "ἐς Φαιήκων ἀνδρῶν δῆμόν τε πόλιν τε – тем временем Афина пришла к феакам в их город (Hom.Od. 6: 2-3);

ἔνθεν ἀπορνύμεναι, κεκαλυμμέναι ἠέρι πολλῇ, ἐννύχιαι στεῖχον (Hes. Th. 9-10) – тогда, снявшись с места, окутанные густым туманом, они ночью выходили.

Однако исследование функции аугмента в поэтических произведениях, в том числе и у Гомера, осложняется тем, что его наличие или отсутствие во многих случаях было обусловлено только метрическими причинами. Безаугментные формы встречаются в произведениях авторов эллинистического периода, когда глагольная система уже сформировалась, при этом формы как с аугментом, так и без него имели претериальное значение [1, с. 256]:

Ὀρφέα μὲν δὴ τοῖον ἑῶν ἐπαρωγὸν ἀέθλων · Αἰσονίδης Χείρωνος ἐφημοσύνῃσι πιθήσας · δέξατο (Apollon. Rhod. 1.1: 32-34) – Еасонид, убежден словами Хирона, принял такого вот Орфея для помощи в его подвигах.

Аугмент на протяжении истории греческого языка обнаруживает неустойчивый характер. Уже в период раннего Средневековья временной аугмент выходит из употребления, кроме случаев, когда он имеет ударную позицию. Это связано с общей тенденцией исчезновения первого безударного гласного в слове. Так, мы встречаем ἔφερα, ἔδωσα, но φέραμε, δώθηκα [14, с. 57-58]. Кроме этого в некоторых случаях временной признак выражался не сам по себе, а только в контексте связной речи или с помощью других языковых средств (предложных конструкций, наречий, придаточных предложений времени и т.п.) [5, с. 82]. У Гомера мы встречаем: πάρος γέ μέν ὄθτι θαμίζεις; (Hom.Il. 18: 386) – что же ты (Фемида) раньше не приходила?, где признаком прошедшего времени является только наречие πάρος, глагол же выступает в форме настоящего времени. В целом, темпоральная дифференциация настоящего и прошлого является уже неиндоевропейской [12, с. 95].

Что касается будущего времени, то для него не существовало ни отдельного префикса, ни отдельных личных окончаний. В древнегреческом, как и в других индоевропейских языках, форма будущего времени по происхождению или является ответвлением настоящего времени, или происходит от сослагательного наклонения сигматического аориста. Футуральные формы на -σω типа δείξω, πείσω могут иметь двойственный характер – условного состояния аориста и будущего времени, и морфологически обе формы все же остаются различными [13, с. 209]. Однако глагольные формы сначала выражали только видовой характер действия, на момент распада индоевропейского праязыка стали нести на себе отпечаток и собственно временного значения. Вследствие такого напластования морфологические формы глагола стали сочетать в себе признаки и вида, и времени [5, с. 87]. Постепенно греческий язык установил смысловую связь между унаследованными от индоевропейского языка основами, так что для каждого корня начала формироваться стройная и завершенная система спряжения [13, с. 131].

В эллинистическую эпоху глагольная система греческого языка претерпела значительные изменения, как на морфолого-синтаксическом, так и на семантическом уровнях. Происходит постепенное выравнивание глагольных форм по принципу аналогии, атематические формы заменяются тематическими, упрощается система личных глагольных окончаний, элементы старого образца отмирают [14, с. 30]. Как и многие другие индоевропейские языки на определенном этапе своего развития, греческий язык развил ряд аналитических образований на месте знаменательных флективных форм. Произошло формальное и функциональное объединение аориста и перфекта, например: πεποίηκα + ἐποίησα = ἐποίηκα. В результате подобного слияния появилось большое количество аористных форм на -κα: ἔμβηκα, ἀπόλυκα и тому подобное. И хотя перфектные формы встречаются еще в позднем койне, они используются в качестве эквивалента для аориста, что со временем привело к полному отмиранию редуплицированных форм перфекта и появлению ряда аналитических форм со вспомогательными глаголами εἰμί и ἔχω с инфинитивом или причастием [14, с. 30-32].

Будущее время также имеет тенденцию к обновлению своего выражения с помощью перифрастических конструкций. Уже в аттическом диалекте используются причастия будущего времени с глаголом ἔρχομαι для того, чтобы сказать «я собираюсь / я готов сделать»: οἶσθα εἰς οἷόν τινα κίνδθνον ἔρχει ὑποσθήσων τήν ψυχήν(Plat. Prot. 303a)– «знаешь ли ты, какой опасности ты подвергаешь свою душу». Также для обозначения намерения и готовности к действию выступал глагол μέλλω с инфинитивом настоящего, будущего или аориста. Этот оборот встречается уже у Гомера и широко используется в ионийско-аттическом диалекте и койне [13, с. 216-217].

В средние века формы будущего времени также все чаще заменялись введением перифрастических конструкций типа μέλλω / θέλω / ἔχω / ὀφείλω + инфинитив, ἕσομαι + причастие настоящего времени и т.д. [18, с. 101]. Эти перифрастические конструкции пока еще не имели четкой и завершенной системы: они выступали в качестве замены для старых морфологических форм. Однако вышеперечисленные изменения, а также то, что в результате фонетических преобразований презенс конъюнктива совпал с презенсом индикатива, а аорист конъюнктива с футурумом индикатива, привели к тому, что из четырех глагольных основ в период койне осталось только две – основы аориста и презенса, которые выражали два противоположных аспекта – совершенный и несовершенный вид [13, с. 4]. Это окончательно закрепило видовое различие основ аориста и презенса и создало простую и симметричную структуру греческого глагола, которая остается продуктивной и определяющей и на современном этапе [20, с. 142].  

Однако следует отметить, что эти изменения касаются, прежде всего, образования форм определенных глагольных категорий, а не самих категорий. Так, не «исчезает» перфект, а только меняется способ его выражения в связи с потерей оттенка семантики для обозначения состояния [19, с. 135]. Перфект теперь обозначает не состояние, а действие, состоявшееся в прошлом, но его результат налицо в настоящем [20, с. 35]. Итак, вместо γέγραφα образуется ἔχω γράψαι, откуда впоследствии формируется ἔχω γράψει. При этом использование основы аориста при формировании аналитических форм подчеркивает еще и завершенность, а не только действие, выраженное перфектом [20, с. 135].

Параллельно по принципу аналогии формируется ряд перифраз для плюсквамперфекта и перфектного будущего времени, с использованием глагола ἔχω в прошедшем и будущем временах (в имперфекте для обозначения плюсквамперфекта и в форме футурума для обозначения будущего перфектного времени): είχα γράψει и θα έχω γράψει соответственно.

В средние века ситуация стабилизируется, завершаются процессы, начатые на предыдущих этапах. Конструкция θέλω / θέλει ἵνα + conjunctivus для обозначения будущего времени вытесняет все другие существующие перифразы. Подобное явление, когда будущее время выражается с помощью глаголов для обозначения воли, встречается во многих языках. Ср.: англ.: I will go; рум.: Voiu canta; изредка в итал.: Vuol piovere. В греческом языке вышеназванная конструкция со временем переходит в частицу θα (θέλω / θέλει ἵνα> θέλ'να> θέ 'να> θανά> θά), что служит единственным показателем будущего времени и является актуальным и на современном этапе. Однако оттенок воли в новогреческом языке уже не сохранился, и таким образом частица θα стала лишь временным показателем [2, с. 304-305]. Эта частица, сочетаясь с условным способом (υποτακτική) от основы настоящего времени или аориста, обозначает будущее действие несовершенного или совершенного вида соответственно.

Таким образом, видо-временная система греческого глагола претерпела существенные изменения. «Временные» глагольные основы презенса, аориста и перфекта, которые сначала указывали только на вид действия, на момент распада индоевропейского праязыка стали сочетать в себе признаки и вида, и времени. Медленно стала складываться более или менее стройная система спряжения, включающая в себя семь времен (praesens, perfectum, futurum I-II, III, imperfectum, aoristus, plusquamperfectum), которые образовывались от различных основ и обозначали и временную принадлежность, и характер протекания действия.

Со временем происходит «перестройка» всей глагольной системы, разрушение и исчезновение образцов старой формации и создание новых аналитических форм. Основы старого перфекта и футурума, которые не имели собственного видового значения, выходят из употребления. Основы настоящего времени и аориста сохранились в новогреческом языке, но несколько изменили свои функции: так, основа настоящего времени теперь используется при образовании будущего времени несовершенного вида, основа аориста – при образовании будущего времени совершенного вида. Так образовалась стройная и симметричная система глагольного словоизменения.

В новогреческом языке от двух основ образуются восемь времен: ενεστώτας, παρατατικός, μέλλοντας διάρκειας образуются от основы настоящего времени (θέμα ενεστώτα), αόριστος, παρακείμενος, μέλλοντας στιγμαίος, μέλλοντας τετελεσμένος, υπερσυντέλικος – от основы аориста (θέμα αορίστου).

Соотношение времен новогреческого и древнегреческого языка можно представить в виде следующей схемы (при этом следует учитывать разницу в значении перфектных времен новогреческого и древнегреческого, и, хотя ни одно из этих времен не исчезло, однако оттенки семантики в перечисленных временах изменились):

praesens                              → ενεστώτας
perfectum                             → παρακείμενος
aoristus                                → αόριστος
imperfectum                         → παρατατικός
plusquamperfectum               → υπερσυντέλικος
futurum I-II                          → μέλλοντας διάρκειας

                                           → μέλλοντας στιγμαίος

futurum III                           → μέλλοντας τετελεσμένος.

Становление и эволюционирование системы глагола греческого языка происходило постепенно и неоднородно, распространяясь на одни компоненты этой системы раньше других. В процессе исторического развития греческий язык усовершенствовал и развил унаследованную от индоевропейского языка глагольную систему, разработав собственный сложный, разветвленный и гибкий глагольный комплекс.