Взаимодействие цветового и растительного кодов культуры, реализованное в процессах семантической деривации

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена анализу взаимодействия цветового и растительного культурных кодов. Одним из механизмов реализации этой связи в языковом плане являются процессы сематического варьирования. Материалом для исследования процессов семантического варьирования являются фитонимы и колоративы, обладающие деривационной связью.

ABSTRACT

The article deals with the interaction of the color and plant cultural codes. One of the mechanisms of this interaction is semantic variation. The subject of the analysis is plant and color names that are connected on the derivational level.

Понятие «культурный код» является одним из основополагающих понятий в лингвокультурологии. Культурный код представляет собой систему «знаков (знаковых тел) материального и духовного мира, ставших носителями культурных смыслов; в процессе освоения человеком мира они воплотили в себе культурные смыслы, которые „прочитываются” в этих знаках» [1, с. 9]. Как отмечает Д.Б. Гудков, код вырабатывается и функционирует в культуре, «в культуре организуются и иерархически упорядочиваются культурные коды» [1, с. 8]. Сущность культурного кода удачно раскрывается в трактовке В.В. Красных, определяющей его как «сетку», которую культура «набрасывает» на окружающий мир, категоризует, структурирует и оценивает его [3, с. 5-6].

В зависимости от сферы бытия, задающей эту своеобразную «систему координат», можно говорить об антропном, временном, количественном, пространственном, телесном, зооморфном, цветовом, вещном и других культурно-языковых кодах. Являясь универсальным явлением, культурные коды тем не менее воплощают собой самую суть национальной специфики, т.к. проявление, удельный вес каждого из них в определенной культуре всегда национально детерминирован и обусловлен конкретной культурой.

Ведущим постулатом лингвокультурологии, составляющим методологическую основу лингвокультурологии как отдельного направления научных исследований, является утверждение об изоморфизме культуры и языка. Языковые единицы сами по себе могут не быть знаками культуры, но, будучи соотнесены с тем или иным кодом культуры и проинтерпретированы в рамках кода культуры, они могут выполнять роль таковых, если воплощают в своем образном содержании культурно значимые черты мировидения.

Исследования отдельных культурно-языковых кодов на материале различных лингвокультур позволяют утверждать наличие тесной связи между определенными кодами (так, например, взаимосвязаны антропоморфный и зооморфный коды, цветовой и предметный), а параллелизм таких связей свидетельствует о их универсальном характере.

В данной статье речь идет о взаимосвязи растительного и цветового кодов в английской лингвокультуре. Связь между отдельными кодами весьма многопланова и манифестирована на лексическом уровне различными средствами. Одним из таких средств является семантическая деривация: развитие у лексических единиц вторичных значений, относящих слово к иной лексико-семантической группе, может рассматриваться именно как проявление диффузности культурно-языковых кодов в рамках отдельной лингвокультуры.

И мир цветовых оттенков, и мир растений являются чрезвычайно важными фрагментами эмпирии. Известно, что цвет составляет важнейшую часть всей зрительной информации. Помимо этого колоративы каждого языка обладают ярко выраженной национально-культурной спецификой и являются значимыми элементами для конструирования фрагмента национальной картины мира.

Что касается мира растений, он представляет собой чрезвычайно активную сферу-источник для концептуализации самых разнообразных явлений (предметов, веществ, свойств человека, абстрактных понятий), что так же объясняется особой важностью этого фрагмента эмпирии в человеческом опыте: «Народная фитонимия заслуживает самого пристального внимания, ибо это одна из древнейших лексических микросистем, в которой закреплен опыт практического и культурно-мифологического освоения мира растений как части окружающей человека природы» [2, с. 5]. Являясь неотъемлемой частью повседневной действительности человека, растения контактируют с человеком в его практической деятельности, а также служат естественным источником образов и символов, присущих той или иной культуре.

Концептуальные связи растений и цвета являются очень тесными и абсолютно естественными: во-первых, именно растения (их яркие цветки, плоды, зелень листьев) являлись для человека одним из основных источников восприятия цвета в мире, лишенном артефактов; во-вторых, восприятие цвета опирается на информацию, получаемую зрительным путем, который является преобладающим каналом освоения человеком окружающей действительности.

Проследим механизм реализации этой связи в процессах семантического варьирования в английском языке.

Концептуализация цвета с помощью фитонима обусловлена как номинативной потребностью, так и силой импликации цветового признака. Во-первых, вторичное значение «цвет» отмечается, как правило, у названий растений, обладающих оттенком, не имеющим точного обозначения в системе узуальных колоративов: как известно, человеческий глаз способен различать до нескольких десятков тысяч оттенков, тогда как традиционная система узуальных колоративов гораздо беднее (хотя надо отметить, что и традиционные названия цвета – это часто результат деривации фитонимов (pink, violet, orange и т.д.).

Во-вторых, лексико-семантический вариант «цвет» более характерен для названий растений, имеющих яркую и однотонную окраску, то есть концептуализация опирается на понятийные внешние признаки растения. В наибольшей степени это присуще названиям фруктовых растений и ягод, так как яркость и однотонность – признак именно плодов-фруктов и ягод (что позволяет говорить об опоре и на партитивную связь) – banana, raspberry, melon, peach и т. д.): Yellow looks like being this year's colour; the banana does not seem to be able to stay out of the headlines.

Кроме того в английском языке деривационная модель «растение – цвет этого растения» достаточно активно функционирует среди фитонимов-названий цветов (dahlia, hyacinth, poppy, pink, fuchsia, violet: Whirligigs of bubblegum-pink and fuchsia, mauve, lime and café au lait look even more fun now than they did back in the Sixties); а также модель функционирует и в сфере травянистых растений, где концептуализируется цвет собственно листвы (оттенки зеленого, фиолетового: laurel, myrtle, peppermint, amaranth). В группе названий древесных растений также зафиксировано регулярное варьирование по рассматриваемой модели: как правило, это деревья, обладающие древесиной характерного цвета (то есть концептуализируется цвет собственно древесины (maple, ebony, teak и т.д.), хотя основой концептуализации может являться и цвет листвы деревьев (oak).

В основе языкового процесса в обоих языках – метонимический перенос: дифференциальная, но достаточно яркая сема 'обладающее определенным цветом' имплицирует архисему в производном значении. При этом в большинстве случаев перенос осуществляется через промежуточное звено (звенья) – также производное значение «плод растения», «цветок», «древесина растения», «напиток» и т. д. Возможен случай, когда семантическим вариантом, служащим непосредственной основой для языковой концептуализации, является значение «краситель, изготовляемый из этого растения (например, indigo, saffron). Производное значение достаточно близко к прототипическому, что обусловлено перцептивной основой: при концептуализации цвета через фитоним не требуется дополнительных этапов освоения растения (за исключением концептуализации через цвет древесины).

Интересным способом развития модели, наглядно демонстрирующим проникновение растительного кода в предметный, являются случаи дальнейшей семантической деривации вторичных значений «цвет» (walnut, pink, rose), например: pink < ... > 5. a. A light or pale red colour with a slight purple tinge; c. As a colour commonly used on maps to indicate a British colony or dominion.

Данная модель семантической деривации характеризуется средней степенью регулярности в английском языке (обнаружено 76 единиц). Наиболее активно модель функционирует при обозначении цвета мебели, интерьера, а также парфюмерных изделий и автомобилей. В последнем случае имеется своя система обозначений цвета через фитонимы, что объясняется потребностями рекламы; такие названия цвета имеют статус профессионализмов и близки к именам собственным, но активно утрачивают свойства имен собственных: употребляются с прописной буквы, в ряде случаев без кавычек, в том числе в автодокументах, прайс-листах, объявлениях. Такие наименования, с одной стороны, позволяют дифференцировать достаточно тонкие оттенки цвета, а с другой, привлекают потенциального покупателя своей образностью, уникальностью.

Цветовой потенциал растений прослеживается также и в ряде единиц, образованных как результат семантической и формальной деривации. Речь идет о составных колоративах с элементом «colour» (имя сущ. + -coloured: bamboo-coloured, carrot-coloured, ceder-coloured, lily-coloured, parsnip-coloured, или the colour of + имя сущ.), которые в результате лексической деривации могут утратить этот элемент и, следовательно, могут рассматриваться как промежуточный этап: … Nannerl's was the court dress of an archduchess …, while Wolfgang received a lily-coloured suit with broad gold trimmings; Becky orders, putting her hand on her brother-in-law's carrot-coloured. Как правило, такие цветообозначения не являются узуальными и в большинстве случаев обозначают достаточно тонкие оттенки, не всегда вызывающие однозначные ассоциации у носителей языка.

Концептуализация цветового признака при участии растений имеет место также в сравнительных оборотах с фитонимами, которые можно рассматривать как начальный этап семантической деривации, не получившей дальнейшего развития: And hair as red as carrots!; I was dumbstruck, super embarrassed, for about thirty seconds, and went as red as a radish; She had eyes as blue as cornflowers.

Взаимосвязь мира цвета и мира растений на уровне концептуализации подтверждает также тот факт, что компонентом научного наименования растения часто выступает указание на цвет (red maple, purple milkweed и т.д.).

В заключение отметим, что аналогичное взаимопроникновение растительного и цветового кодов отмечается также и в русском языке, что позволяет охарактеризовать его как универсальный процесс.