Западноевропейская музыка в формировании С.С. Прокофьева-музыканта (по высказываниям композитора)

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена проблеме формирования С.С. Прокофьева-музыканта – композитора, пианиста, дирижера – и той роли, которую в этом процессе сыграла западноевропейская музыка XVIII–XX веков. Все положения, приводимые в публикации, основываются на материалах Автобиографии композитора.

ABSTRACT

Article is dedicated to the problem of Sergey Prokofiev’s musical formation as a composer, pianist and conductor and to the role which West European music of XVIII–XX centuries played in this process. All the statements declared in this article are based on materials of Prokofiev’s Autobiography.

«Я родился в 1891 году. Четыре года назад умер Бородин, пять лет назад – Лист, восемь – Вагнер, десять – Мусоргский, Чайковскому осталось два с половиной года жизни; он кончил пятую симфонию, но не начал шестой. Римский-Корсаков недавно сочинил «Шехеразаду» и собирался приводить в порядок «Бориса Годунова». Дебюсси было двадцать девять лет, Глазунову – двадцать шесть, Скрябину – девятнадцать, Рахманинову – восемнадцать, Равелю – шестнадцать, Мясковскому – десять, Стравинскому – девять, Хиндемит не родился совсем…»

С.С. Прокофьев [1, с. 25]

Чувство принадлежности к мировому музыкальному пространству пронизывает все творчество С.С. Прокофьева – композитора, исполнителя, дирижера. Живой диалог с музыкантами прошлого и настоящего, осмысление их роли в формировании собственного стиля – основная тема не только музыкального, но и литературного наследия мастера: его Дневников, Автобиографии, а также многочисленных статей и интервью.

Композиторы нередко достаточно скупо говорят о творческом процессе, музыкальных впечатлениях, взглядах на искусство. Прокофьев же, наоборот, говорит много и охотно, давая точную оценку всему сыгранному, услышанному и увиденному. Он называет слушателю и читателю истоки собственного творчества, делится с ним тем, что сам считает важным для формирования себя как музыканта. Бесценным источником информации в данном случае является Автобиография композитора – труд, запечатлевший жизнь и творчество С.С. Прокофьева с рождения до 1909 года.

Осознавая себя частью русской музыкальной культуры, Прокофьев с раннего детства ощущал неразрывные связи с культурой западноевропейской. О европейской музыке и ее выдающихся представителях он на страницах Автобиографии пишет постоянно и в разном контексте: будь то вопросы исполнительского репертуара или оценка собственных сочинений.

Интересной и важной представляется возможность проследить на основе собственных высказываний Прокофьева постепенное формирование его как музыканта, проходившее под мощным воздействием западноевропейской музыкальной культуры, которая в сочетании с культурой отечественной определила индивидуальный облик композитора.

Прокофьев-слушатель

Большую роль в формировании «слухового багажа» С.С. Прокофьева сыграла его мать, Мария Григорьевна, хорошо владевшая фортепиано и с детских лет приучавшая сына к классической музыке, прежде всего – к сонатам Л. Бетховена, прелюдиям, мазуркам и вальсам Ф. Шопена. Композитор пишет: «…Мать <…> относилась к работе любовно и интересовалась исключительно серьезной музыкой. <…> От рождения я слышал Бетховена и Шопена и в двенадцать лет помню себя презирающим легкую музыку…» [1, с. 24].

Сильное впечатление на юного музыканта оказывает знакомство с оперным жанром. В 1901 г. родители впервые привозят Сережу в Петербург и ведут его в оперу, где он слушает «Жизнь за царя», «Русалку», «Демона», «Травиату» и «Кармен». Годом позже он знакомится с «Валькирией» Р. Вагнера. Однако, сложность языка и драматургии немца не позволили Прокофьеву с первого раза понять оперу. И только позже, в 1906–08 гг. Вагнер становится одним из любимых его композиторов.

С детства Прокофьев посещает концерты симфонической и фортепианной музыки. В течение 1903–1904 гг. он слушает Третью и Седьмую симфонии Л. Бетховена, «Гибель Фауста» и «Бегство в Египет» Г. Берлиоза, концерты для фортепиано с оркестром Ф. Листа, оркестровые сюиты и концертные пьесы Э. Грига.

К концу 1907 г. в центре внимания будущего композитора оказывается жанр фортепианного концерта. Подытоживая музыкальные впечатления данного периода, Прокофьев пишет: «Концерты Бетховена, Листа, Сен-Санса <…> и других особенно нравились мне. К концертам Шопена, Шумана, Брамса <…> я относился прохладнее: концерты Шопена мне казались не концертами, а пьесами для одного фортепиано <…>; концерт Шумана был мил по музыке, но мало интересен технически; Брамс проплыл мимо моих ушей…» [1, с. 356]. Возможно, именно в это время Сергей Сергеевич задумывает собственный концерт для фортепиано с оркестром, который будет написан лишь в 1912 г.

Таким образом, к 1909 г. слуховой багаж музыканта включал в себя произведения различных жанров западноевропейской музыки XVIII, XIX и самого начала XX века. Многие из них затем прочно вошли в исполнительский репертуар композитора и оказали значительное влияние на творчество молодого Прокофьева.

Прокофьев-исполнитель

Первые шаги Прокофьева-исполнителя также относятся практически к самому началу его жизни. Вспоминая о своих занятиях с матерью, композитор пишет: «В девять лет я начал играть кое-что из Моцарта и пару легких сонат Бетховена…» [1, с. 63].

Большое внимание произведениям классиков уделял и Р.М. Глиэр, занимаясь со своим учеником летом 1902 и 1903 гг. «В тихие летние вечера Глиэр сажал меня за рояль, брал скрипку, и мы играли сонаты Моцарта…» – вспоминает Прокофьев. Кроме того, под руководством учителя будущий композитор играет сонаты Л. Бетховена, песни без слов Ф. Мендельсона, “Warum” Р. Шумана, а также переложения для фортепиано в четыре руки симфоний Й. Гайдна и Л. Бетховена.

Примерно в это же время по совету С.И. Танеева Прокофьев начинает заниматься чтением партитур. «<Танеев> советовал, чтобы я познакомился с классическими партитурами. Хорошо, например, купить партитуру “Волшебного стрелка” Вебера, по которой я играл бы на рояле под руководством Глиэра…» [1, с. 100].

Консерваторская жизнь значительно расширяет исполнительский репертуар музыканта. Занимаясь в классах профессора А.А. Винклера (1904–1909) и профессора А.Н. Есиповой (1909–1914), он не только знакомится с европейской музыкальной классикой, но и преодолевает многие исполнительские трудности. За время обучения в классе Винклера Прокофьев переиграл все прелюдии и фуги, Хроматическую фантазию d-moll И.С. Баха, Третий фортепианный концерт и все фортепианные сонаты Л. Бетховена, а также многочисленные пьесы Ф. Шопена, И. Брамса, Э. Грига и пр. В классе Есиповой огромное внимание уделялось мелкой технике и умению работать над деталями. Поэтому значительную часть исполнительского репертуара Прокофьева в этот период занимают пьесы Ф. Шуберта.

Помимо обязательной фортепианной программы Прокофьев продолжает самостоятельно играть сочинения интересующих его композиторов. Среди них – Р. Шуман, Р. Вагнер, Э. Григ, П. Дюка, Р. Штраус и многие другие. Большую роль в расширении исполнительского багажа музыканта сыграли его родители. Практически с раннего детства в доме Прокофьевых существовала традиция дарить сыну на праздники ноты и книги. Заметное влияние на своего младшего друга оказывал и Н. Я. Мясковский, частый партнер Прокофьева по чтению с листа в четыре руки, предлагая сыграть ту или иную музыкальную новинку: «Мы сели за рояль и сыграли в четыре руки “Ученика чародея” Дюка. Его мы слышали года два назад в концерте Зилоти, и он нам очень понравился…» [1907 г., 1, с. 332].

Таким образом, за годы обучения – как дома, так и в консерватории – Прокофьев проявил себя не только как талантливый пианист. Исполнительская практика значительно расширила слуховой опыт композитора, во многом сформировав его эстетические взгляды и подготовив почву для собственного творчества.

Прокофьев-дирижер

Первым музыкантом, обратившим внимание С.С. Прокофьева на оркестровую музыку и инструменты симфонического оркестра, был Р.М. Глиэр. Обычно он рассказывал ученику об особенностях того или иного инструмента, а затем показывал на примере какого-либо фортепианного сочинения возможные варианты его инструментовки. Кроме того, каждый приезд Прокофьевых в Москву сопровождался обязательным походом в театр или на концерт, где учитель на практике показывал строение инструментов и особенности игры на них.

Следующим этапом знакомства Прокофьева с оркестровыми стилями стал курс инструментовки Н.А. Римского-Корсакова (1906–1908). Несмотря на непререкаемый авторитет учителя, Прокофьеву, уже хорошо знакомому с инструментоведением и начальным этапом инструментовки, первые задания Римского-Корсакова часто казались скучными и неинтересными. Совсем иным было отношение молодого композитора к Н.Н. Черепнину, преподававшему в консерватории чтение партитур и дирижерский класс.

С 1906 г. Черепнин становится постоянным собеседником композитора, давая ему ценные советы не только по тем дисциплинам, которые он вел, но и по общемузыкальным и эстетическим вопросам. В частности, именно Черепнин прививает Прокофьеву любовь к партитурам венских классиков: «Сидя за партитурой рядом со мною <…>, Черепнин говорил: «Вот послушайте, как чудно здесь звучит фаготик!» – и я постепенно входил во вкус партитур Гайдна и Моцарта <…> Отсюда родилась или надумалась Классическая симфония, правда, лишь через пять-шесть лет…» [1908 г., 1, с. 409].

Кроме того, Черепнин обращает внимание ученика на особенности соотношения фортепианной и оркестровой партий в жанре фортепианного концерта. Через несколько лет Прокофьев, как отмечалось, напишет свой Первый концерт для фортепиано с оркестром, в котором, безусловно, воспользуется советами учителя (концерт посвящен Н.Н. Черепнину). Наконец, именно Черепнин учит Прокофьева дирижировать – сначала произведениями западноевропейских композиторов, а позже и своими собственными.

Прокофьев-композитор

Постоянно слушая музыку и импровизируя за инструментом, маленький Сережа уже в 4 года начинает сочинять. В девятилетнем возрасте Прокофьев пишет свои первые детские оперы, стилистически близкие к известным ему в тот момент произведениям Дж. Верди, Дж. Мейербера, Ш. Гуно, Л. Бетховена и Ф. Шопена. Однако, в целом композитор замечает, что «из композиторов, музыку которых я слышал от матери с детства, лишь бетховенское влияние имело постоянный характер…» [1903 г., 1, с. 104].

На примере сонат Бетховена анализировал многие композиторские приемы и Р.М. Глиэр. Вспоминая свои первые пробы в жанре симфонии, Прокофьев пишет: «Глиэр показывал примеры в сонатах Бетховена и помогал разрабатывать материал первой части <симфонии>…» [1902 г., 1, с. 89].

Постоянный характер, начиная с 1905 г., приобретает влияние музыки Р. Шумана. Так, влияние шумановской токкаты заметно в фактуре токкаты самого Прокофьева, сочиненной в 1909 г.

Что же касается музыкального языка композитора, то на ладогармоническое мышление Прокофьева огромное влияние оказало творчество М. Регера. Сергей Сергеевич вспоминает: «Самым интересным был концерт, в котором Макс Регер дирижировал своею серенадой. <…> Меня поразило, что Регер сопоставлял отдаленные тональности с легкостью, как будто это были первая и пятая ступени…» [1906 г., 1, с. 285]. Вместе с тем, Регер был не единственным композитором, привлекавшим Прокофьева своими гармоническими находками. Примечателен интерес музыканта и к творчеству Э. Грига и П. Дюка, часто использовавших в музыке увеличенные трезвучия.

В юношеские годы определяются излюбленные жанры Прокофьева. В частности, именно в этот период в центре внимания композитора находится жанр гавота: «h-moll’ный гавот Баха <…> я играл в обработке Сен-Санса. Я <…> любил этот гавот – и не отсюда ли пошла моя дальнейшая любовь к сочинению гавотов?..» [1906 г., 1, с. 267].

Наконец, в середине 1900-х формируется особое ощущение Прокофьевым оркестра. Воспитанный на произведениях западноевропейских классиков, он и сам начинает ощущать себя в русле классической традиции. Начиная с первых сочинений для оркестра (Симфониетта, Первый концерт для фортепиано с оркестром, Первая симфония), классическая оркестровка становится одной из визитных карточек композитора.

Из высказываний, помещенных на страницах Автобиографии, становится ясно, что западноевропейская музыка имела огромное значение для формирования С.С. Прокофьева-музыканта – композитора, пианиста и дирижера.

На фортепианных произведениях Баха, Гайдна, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана и пр. Прокофьев растет как пианист и достигает уровня, позволяющего ему выиграть в 1914 г. фортепианный конкурс им. А.Г. Рубинштейна. Кроме того, западноевропейская фортепианная и оркестровая музыка помогают ему сделать первые шаги в области оркестровки и дирижирования. В дальнейшем этот опыт будет усвоен в собственных сочинениях для оркестра – Симфониетте, Первом фортепианном концерте, Классической симфонии.

Слуховой и исполнительский опыт молодого Прокофьева становится основой для сочинения его собственных первых опусов – фортепианных (ор. 3–5), оперных (детские оперы «Великан», «На пустынных островах») и симфонических (неоконченная детская симфония, «Симфониетта»). Произведения европейской классики часто являются для композитора образцами с точки зрения форм, жанров, принципов развития материала, гармонического языка, фактуры и инструментовки. И если на первых порах подобная приверженность классическим традициям является неосознанной и носит скорее подражательный характер, то к моменту окончания Прокофьевым консерватории становится вполне осознанной чертой его стиля.

Наконец, эстетические высказывания Прокофьева, связанные с оценкой творчества различных западноевропейских композиторов (а также с их отдельными музыкальными произведениями), позволяют рассматривать их автора как представителя не только отечественной, но и мировой музыкальной культуры.