К вопросу об истории исследований процесса инференции

АННОТАЦИЯ

В статье дается краткий сравнительный обзор зарубежных исследований в области логики, прагматики, семантики и когнитивной лингвистики. Его цель – проследить развитие взглядов на проблему инференции за рубежом, дать им характеристику и наметить возможные пути исследования данной проблемы.  

ABSTRACT

The article briefly surveys foreign investigations into the problem of inference in the field of logic, pragmatics, semantics and cognitive linguistics with an aim to give them a comparative characteristics and outline the direction of future investigations into the problem.

В последние десятилетия произошел значительный прорыв в понимании глубинных процессов, затрагивающих все важнейшие уровни языка и речи. Впервые внимание лингвистов было обращено не на структурное описание языка, а на менее доступные для исследований явления когниции, такие как проблемы оперативной обработки высказывания или текста, выводных знаний, доступа к ментальному лексикону человека, гибридных ментальных пространств и т. п. Многочисленные исследования позволили ответить на многие вопросы, прямо или косвенно касающиеся основных процессов получения и переработки знаний, однако оперативные процессы, лежащие в их основе, такие как процесс инференции (процесс получения выводных знаний), до сих пор остаются малоизученными. В нашей статье мы предприняли попытку рассмотреть процесс инференции с позиций накопленных знаний по этой проблеме, что позволит лучше понять, что стоит за ее современным видением.

Начнем с того, что проблема инференции периодически поднималась на протяжении всей истории развития и становления лингвистической науки. Связано это было в первую очередь с решением проблемы построения и восприятия высказывания. Впервые вопрос о том, что представляет собой умозаключение и какова его логика, был затронут в философских трудах древнегреческих ученых. В своем сочинении «Органон» Аристотель вывел три закона формальной логики [1], которые использовались и до сих пор используются в современной лингвистике для объяснения логики высказываний со скрытым прагматическим смыслом. Однако, формулируя законы формальной логики, Аристотель не ставил перед собой задачу объяснить действие мыслительных процессов при понимании высказывания. Его целью было определить условия, при которых вывод, сделанный на основе полученных эмпирическим путем знаний, был бы истинным и логичным. Тем не менее некоторые современные исследователи, решающие проблему кодирования информации и декодирования косвенных сообщений, связывают получение выводных знаний именно с построением «силлогизмов, нередко комбинированных, представляющих собой длинные цепи каузально взаимосвязанных посылок и промежуточных выводов», на основе которых и делался вывод о содержании высказывания [2].

В дальнейшем на протяжении довольно большого отрезка времени все внимание лингвистов было обращено сначала на вопросы сравнительного языкознания, а затем структурного описания языка, которые мало касались таких проблем, как восприятие и построение высказывания (на тот период времени считавшихся экстралингвистическими, т. е. не входящими в ведение языкознания). Проблема построения и восприятия высказывания, а с ней и проблема инференции снова были подняты только с отходом от идей структурализма. В прагматике это в первую очередь было связано с несколькими теориями и, в частности, с появлением семантической концепции П. Грайса, который одним из первых сформулировал лингвистический понятийный аппарат выводных знаний, дав определение импликатума (того, что выводится) и импликатуры (вывода) [11]; ситуативной моделью восприятия текста Т.А. ван Дейка и В. Кинча, которые впервые не стали ограничивать процесс понимания поверхностными структурами, считая, что он требует привлечения глубинных концептуальных процессов, основанных на пропозиционных репрезентациях [3]; прагматической теорией Д. Шпербера и Д. Уилсона [12], сделавших попытку отойти от формально-логического подхода в понимании инференции и объяснить механизмы получения выводных знаний на примере действия дедуктивных правил или правил исключения, которые они считали отличными от обычных формально-логических правил ввода. На этом этапе исследования проблемы инференции основной акцент был сделан на естественной рациональной стратегии, базирующейся с одной стороны на абстрактном и сложном научном теоретизировании, а с другой – на обыденных примерах. «Логика стала неподходящим формализмом для языка представления» [3, c. 210], а процесс восприятия стал описываться с привлечением концептуальных процессов, основанных на пропозициональных репрезентациях. Акцентировалась роль энциклопедических знаний и в том числе знаний личного характера. Таким образом, были созданы предпосылки для перехода к современному видению проблемы получения выводных знаний, когда процесс инференции стал рассматриваться с точки зрения концентрации когнитивных, перцептивных, аффективных переживаний в определенной точке восприятия высказывания, проецируемых на ситуативный контекст [4].

В семантике проблема инференции оказалась связанной с проблемой определения содержательной стороны языковых единиц в отдельном речевом высказывании и решалась сразу в нескольких дополняющих друг друга семантических теориях: теории семантических значений Г. Фреге, теории о естественных языках Р. Монтегю, теории экстенции и интенции Р. Карнапа, теории интенциональной логики Л.Т. Ф. Гамута и др. В основу этих теорий легли два принципа, сформулированных Г. Фреге: 1) референция сложного предложения – это функция референций его составных частей и 2) смысл сложного предложения – функция смыслов его составных частей [7]. Впервые был поднят вопрос о том, какую роль в восприятии высказывания играют пресуппозиции. Отвечая на главный вопрос о том, что лежит в основе процессов инференции, Л.Т. Ф. Гамут, Г. Фреге и др. указывали на действие законов логики, которые зачастую не могли быть применены к иллогичной человеческой мысли. Как известно, признание предпосылок истинными не предполагает признания истинности вывода, т. к. легко можно представить ситуации, в которых все предпосылки истинны, а выводы ложны (ср. «Если все лошади – это млекопитающие и все лошади травоядные, то все млекопитающие – травоядные» [10, c. 4]). Важным, но косвенным для современного видения проблемы инференции оказалось понимание референции, т. к. слова в высказывании могут иметь референцию, не имеющую значения для закладываемого в высказывание имплицитного смысла (как в случае с образными высказываниями ср. «You are the cream in my coffee?»; «Ты – свет очей моих»). А принцип композиционности Г. Фреге, предполагавший сложение смыслов на основе сложения функций референций составных частей высказывания, вслед за Л.С. Щербой стали понимать не как простое сложение смыслов, а как выведение из них третьего смысла, являющегося условно истинным для данного предложения [8] . Мы говорим «условно истинным», т. к. вывод, не основанный на приведенных данных, не может считаться логически истинным.

Любой самый искусно выстроенный метаязык не способен объяснить наисложнейшую проблему выведения смысла, связанную, прежде всего, с психологией и физиологией человека, поэтому в дальнейшем отход от главенствующих позиций семантики и прагматики в сторону когнитивной лингвистики произошел не случайно.

В основу когнитивной лингвистики лег ряд принципов, кардинально изменивших понимание проблемы восприятия и построения высказывания, а с ней и проблемы инференции. В первую очередь это понимание опосредованной человеком связи языка и мира: значения, закодированные лингвистическими символами, относятся к отраженной реальности, сконструированной человеческим разумом и опосредованной персептивной и концептуальной системами. Язык «подсказывает» эти концептуальные репрезентации, служа точкой доступа к относительно стабильному энциклопедическому знанию. В свою очередь, значение высказывания воспринимается как с опорой на структурированные энциклопедические знания, опыт социального и физического взаимодействия с миром, так и с опорой на контекст или ситуацию. В когнитивной лингвистике, а также психолингвистике проблема инференции нашла свое отражение в целом ряде исследований, проводимых Н.Н. Болдыревым, М. Джонсоном, А.А. Залевской, Е.С. Кубряковой, Дж. Лакоффом, М. Тернером, Ж. Фоконье и др. С позиций этих наук выдвигались разнообразные гипотезы по поводу природы процесса инференции, но в основном они строились на том, что получение выводных знаний происходит в результате соединения концептуальных структур, продуцирующих новое знание, не представленное в исходных концептуальных структурах. Оказалось, что для получения выводного знания важны не только существенные характеристики концепта, но и «несущественные», дополнительные, сопутствующие, за счет которых человек, обладающий относительно ограниченными возможностями, способен создавать и получать новые знания, трансформируя старые [9]. В качестве примера действие инференции можно рассмотреть на примере выражения инфляция растет как на дрожжах, используемого в разговоре о банковских вкладах. Такой бленд имеет два исходных пространства: инфляция и процесс поднимания теста на дрожжах. Эти пространства имеют ряд точек соприкосновения. Во-первых, это причинная связь. Ментальное пространство ИНФЛЯЦИЯ несет в себе указание на быстрое обесценивание денег, а в ментальном пространстве ПОДНИМАНИЕ ТЕСТА высвечиваются такие компоненты, как быстрота и безостановочность. Воображение связывает информацию из соединенных фреймов, структурирующих данные ментальные пространства, и бленд становится понятным, поскольку он интегрирует структуру таким образом, что достигает человеческого измерения (human scale). Акцентируя внимание собеседника на интерпретации инфляции как на быстром и безостановочном процессе, говорящий «подталкивает» его к мысли, что хранение денег на банковском счете для него невыгодно.

Итак, краткий реферативный обзор лингвистических исследований показал, что современное видение и решение проблемы инференции находится в тесной связи с решением проблемы связи языка и мышления, а именно взаимодействия и взаимовлияния структур знания в процессе построения и восприятия высказывания, роли эмоциональной и оценочной составляющей в процессе концептуальной интеграции, влияния энциклопедических и фоновых знаний на процесс обработки поступающей информации, взаимовлияния высказывания и ситуативного контекста и т. п. В основу такого подхода к проблеме инференции легли знания, полученные на протяжении многих десятилетий: понимание природы инференции как операции получения выводных знаний, не содержащихся в буквальном значении высказывания, с одной стороны, и глубинном концептуальном процессе – с другой; принципы референции и композиционности; отрицание формальной логики как неподходящего языка представления.