ОБРАЗ «ДЕМОНИЧЕСКОЕ» В МАКРОКОНТЕКСТЕ ТВОРЧЕСТВА М.Ю. ЛЕРМОНТОВА

АННОТАЦИЯ

Во все времена образ «демонического» привлекал пристальное внимание писателей. Наиболее изученным образ демона оказывается со стороны мифологии и фольклора, которые тесно соприкасаются с вопросами религии. Злые духи и религия - вопрос достаточно актуальный во все эпохи, хотя упор в нашем мировоззрении всегда делался на христианскую религию, на противопоставление Бога и дьявола.

Целью данной исследовательской работы является изучение образа «демонического» в творчестве Лермонтова.

В работе исследованы демонологические произведения Лермонтова. Подобранный материал позволяет говорить о соотнесенности образа демона, демонологических персонажей с традициями предромантизма и романтизма в русской и зарубежной литературе конца XVIII - начала XIX веков. Образ демона, возникнув первоначально в произведениях предромантиков (Н.М. Карамзин, ранний Жуковский), достигает расцвета в период романтизма (в творчестве Лермонтова) и приходит в упадок в произведениях периода критического реализма, так как исчезает почва для его бытования, он сменяется мелким бесом, человеко-бесом, «странным» человеком (поздний Лермонтов).

Методика и методология нашего исследования обусловлены мифологическим и литературоведческим аспектами образа «демонического».

Лермонтов объединил обе традиции воплощения образа демона - языческую и христианскую, фольклорную и литературную, восточную и западную. Он создал образ во многом итоговый не только для русской, но и мировой литературы, который стоит в одном ряду с Каином Байрона, Фаустом Гете, влюбленным бесом Пушкина. Особо следует оговорить, что историческому периоду, свидетелями которого были Жуковский, Пушкин и Лермонтов, соответствовало также распадение жанрового канона - процесс, завершившийся в творчестве Лермонтова, у которого "стихотворения разной тональности - это не разные жанры, а разные грани внутренней жизни все той же могучей личности" [14, с. 144]. Следовательно, образу демона, возникшему на переломе эпох, соответствовало понятие внежанрового произведения.

Публикация данной статьи приглашает читателя к дальнейшей дискуссии с автором.

ABSTRACT

At all times, the image of the “demonic” has attracted the close attention of writers. The most studied image of the demon turns out to be from the side of mythology and folklore, which are closely related to religious issues. Evil spirits and religion are an issue that is quite relevant in all epochs, although the emphasis in our worldview has always been on the Christian religion, on the opposition of God and the devil.

The purpose of this research work is to study the image of the “demonic” in Lermontov's work.

The work examines the demonological works of Lermontov. The selected material allows us to talk about the correlation of the image of the demon, demonological characters with the traditions of pre-romanticism and romanticism in Russian and foreign literature of the late XVIII - early XIX centuries. The image of the demon, having originally appeared in the works of pre-romantics (N.M. Karamzin, early Zhukovsky), reaches its heyday during the period of romanticism (in the works of Lermontov) and declines in the works of the period of critical realism, as the soil for its existence disappears, it he is replaced by a small demon, a human demon, a "strange" person (late Lermontov).

The methodology and methods of our research are determined by the mythological and literary aspects of the image of the “demonic”.

Lermontov combined both traditions of embodying the image of a demon - pagan and Christian, folklore and literary, eastern and Western. He created an image that is in many ways final not only for Russian, but also for world literature, which stands on a par with Byron's Cain, Goethe's Faust, Pushkin's infatuated demon. It should be emphasized that the historical period, witnessed by Zhukovsky, Pushkin and Lermontov, also corresponded to the disintegration of the genre canon - a process that ended in the work of Lermontov, whose "poems of different tonality are not different genres, but different facets of the inner life of the same mighty personalities" [14, с. 144]. Consequently, the image of the demon, which arose at the turn of the epochs, corresponded to the concept of an out-of-genre works.

The publication of this article invites the reader to further discussion with the author.

Ключевые слова: образ демона, тема демонизма, лермонтовский демон, ангел и демон, поэтические средства.

Keywords: the image of a demon, the theme of demonism, Lermontov's demon, angel and demon, poetic means.

Проблема демонизма имеет длительную историю изучения. Мировая мифология сохранила ранние представления людей о духах, демонах, которые были развиты в фольклоре народов разных стран, в том числе и в русском фольклоре. В последующее времена образ демона привлекал пристальное внимание писателей.

Целью данной исследовательской работы является изучение образа «демонического» в творчестве Лермонтова.

Исходя из цели можно выделить круг основных задач, таких как:

1. изучить образ «демонического» в лирике Лермонтова;
2. проанализировать драматургический вариант образа «демонического»;
3. рассмотреть образ «демонического» в прозе Лермонтова.

Комплекс приемов воплощения образов ангела и демона, смысловых центров демонической темы, в творчестве Лермонтова отличается реминис- центностью и автореминисцентностью. Благодаря этому обстоятельству достигается не только тесная связь с предыдущей литературной традицией, но и высокая степень взаимосвязей лермонтовских произведений между собой.

Герой лермонтовского стихотворения "Ответ" /1829/ "любит мрак уединенья. Он больше не знаком с слезой", а также как "пень лесной, постигнут молньей, догорает".  Цветовая характеристика персонажа, мотив отсутствия слез, связанное с ним огненное начало свидетельствуют об его демонической сущности. С другой стороны, эти же описания могут характеризовать просто пребывающего в унынии человека.

Рассмотрим другой пример. Само заглавие стихотворения "Ночь" /1830/ создает временную определенность лирического героя, которому во сне встретился светозарный ангел, являющий собой противоположность ему, полному "мрачною заботой". Он готов отделиться от своего тела и "изречь хулы на небо". Герой-дух мчался без дорог, как и демон, пространственно находясь между небом и землей: "И мнилося, не небо было то, А тусклое, бездушное пространство". Огненное начало также подтверждает его демоническую сущность:

И боль душевных ран, на краткий миг

Лишь заглушённая боязнью, с новой силой

Огнем отчаянья возобновилась.

Но если мы полностью внимательно перечитаем стихотворение, увидим данные цитаты в их контекстах, то обнаружим, что опять речь идет о человеке, романтическом герое, бунтаре, унынии.

Рассмотрим другой пример. Весь комплекс поэтических средств изображения человека с демоническими страстями отразился в стихотворении "Отрывок", герой которого ощущает себя окаменевшим в кругу людей: "живу, как камень меж камней", "беднейший средь существ земных. Останусь я в кругу людей". По его словам, в нем таится "пламень неземной". Пятнадцатилетний юноша ощущает себя старцем, что также соответствует мировосприятию демонического героя: "И скоро старость приведет Меня к могиле". "Пышный свет", по его мнению, наполнен людьми с демоническими страстями, которым противопоставляются "другие чистейшие существа".

Особое значение для характеристики лермонтовских героев имеют мотивы смеха и слез. Сначала мотив слез сопутствует облику его ангелоподобного героя, например, в стихотворении "Свершилось! полно ожидать..." /1830/ ("Запрусь в углу уединенном. И буду плакать... вспоминать).

Переходный момент в судьбе героя отражает стихотворение-монолог "1831-го июня 11 дня" /1831/. В детстве мир не был мрачен для него, но встревоженный своими мечтами он часто плакал:

Я плакал; но все образы мои,

Предметы мнимой злобы иль любви,

Не походили на существ земных,

О нет! все было ад, иль небо в них.

Свой облик и суть герой этого стихотворения уподобляет туче, которая "темна проходит" "в небесах", в которой таится "пламень роковой", как и в его уме, где "всегда кипит и зреет что-нибудь". Внутренне состояние героя противоречиво, оно "меж радостью и горем полусвет", другими словами, меж смехом и слезами, меж демонической и ангельской сущностью:

Но ясно выразить его б не мог

Ни ангельский, ни демонский язык:

Они таких не ведают тревог,

В одном все чисто, а в другом все зло.

Образы ангелов и демонов возникают и в драматургии Лермонтова, в частности, в трагедии "Испанцы" /1830/, в которой фигурирует образ «монаха»- оборотня, «священослужителя»-дьявола - Соррини. Ирония героя является средством самоочищения и самопрощения. Образам демонов в этой трагедии противопоставлен образ Эмилии - ангела, которую Фернандо навивает "милым., небесным созданьем",  а также обращается к ней: "мой ангел, ангел...ты понять не можешь, как Любовь твоя меня терзает".

В 1830 году написана другая трагедия Лермонтова - "Люди и страсти", с образом главного героя которой, Юрием Волиным, в нее входит тема Фауста. По словам Заруцкого, он "мрачен, угрюм, печален", "сделался таким мрачным, - как доктор Фауст! ".  Превращение персонажа обусловлено общением с людьми-демонами: "По какому-то машинальному побуждению я протянул руку - и услышал насмешливый хохот - и никто не принял руки моей - и она обратно упала на сердце..".  Юрий вспоминает также о "друге", который хохотал над ним: "Долго этот хохот останется в моем слухе". С помощью мотива смеха Лермонтов маркирует своих героев, указывая на ангельское и демоническое в них. Так, когда Юрий подозревает Любовь в неверности, он приписывает ей адскую улыбку: "с какой адской улыбкой, притворной невинностью она стоит между вами...".

Смысловым центром последней трагедии Лермонтова "Маскарад" является мотив игры за карточным столом, движение людей и жизни по кругу. Игроки естественным образом размещаются вокруг стола. Игра - средство приобщения людей к сообществу демонов. Группа игроков находится в кольце, стоящих вокруг стола людей. Проигравший князь Звездич выходит из- за стола, из круга и "садится к стороне". Сама фигура (круг) свидетельствует о бесконечности процесса игры: она существует, существовала и будет существовать. Звездич, Неизвестный, а также Арбенин - составляющие круга. Арбенин - игрок в прошлом, вновь начинающий играть. Уж кто-кто, а Арбенин знает, что рулетка - это колесо счастья ("и часто здесь бывало, смотрел с волнением немым, Как колесо вертелось счастья"). За столом этот "ангел" вновь превращается в "демона". Об этой метаморфозе мы узнаем из разговора Шприха и Казарина. Казарин предупреждает:

Глядит ягненочком, - а, право, тот же зверь...

Мне скажут: можно отучиться,

Натуру победить. - Дурак, кто говорит;

Пусть ангелом и притворится.

Да черт-то все в душе сидит.

В 1833-1834 годах дает о себе знать интерес Лермонтова к прозе, тесно связанный с традициями изображения нечистой силы в творчестве Пушкина и Жуковского, подтверждающий закономерность их движения к эпическим жанрам. Святость некоторой части монашества разоблачалась не только в драматургии ("Испанцы"), но и в прозе. Жуковский в стихотворной повести "Суд в подземелье", Пушкин в поэме "Монах", Ч. Метьюрин в романе "Мелъмот Скиталец'" уже до Лермонтова развенчали некоторую часть монахов, их образ жизни. Предполагаемая преемственность проявляется уже в первой главе романа "Вадим", в самом ее начале, где дается описание монастыря и монастырской жизни. Традиции воплощения образов демонов и ангелов были развиты Лермонтовым в "Герое нашего времени". Соединение ангельского и демонического произошло в образе Печорина, в его внешнем облике I ангела и внутренней сущности демона. В "Бэле" Максим Максимыч сообщает, что Печорин "был такой тоненький, беленький" "молодой человек лет двадцати пяти".

В "Максим Максимыче" это описание расширяется за счет некоторых дополнений, в частности, "в улыбке его было что-то детское", "его кожа имела какую-то женскую нежность", "белокурые волосы, вьющиеся от природы" "живописно обрисовывали его бледный, благородный лоб".

Истоки образа демона уходят вглубь тысячелетий, в историю древнейших народов. Обостренный интерес к этой теме возникает, как правило, в переломные эпохи. Один из глобальных переломов в мировой истории, культуре, литературе был обусловлен зарождением христианства. Христианство с самого начала повело ожесточенную борьбу с язычеством, с демоническими страстями.

Киевская Русь повторила общий поворот мирового развития в X веке, во время своего крещения. Новые христианско-византийские воззрения бытовали наряду с языческими, сохранившимися в обрядах, пословицах, поговорках, сказках, обусловливая двойственность образа демона.

Можно сказать, что в последующие эпохи периодам социального, общественного смирения соответствует христианское понимание образа демона, а эпохам политических взрывов - языческое понимание. Подобного рода цикличность, по всей видимости, определяет не только литературу 10- 30-х гг. XIX века, но и последующую русскую литературу.

В русской истории было несколько подобных переломных эпох. К ним относится время правления Ивана IV (Грозного). Период царствования Грозного, его личность вызывали интерес Н.М. Карамзина, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, А.К.Толстого.

Другим царем-реформатором стал Петр I, наводнивший Русь иностранцами, их вещами и привычками. Все новое в это время приживалось с трудом. Образ царя понимался не однозначно, о чем свидетельствует, в частности, поэма А.С.Пушкина "Медный всадник".

Наконец, 1825 год - год восстания декабристов, поделивший русскую историю на два периода. - "до" и "после". Интерес к образу демона в русской литературе 10-30-х гг. XIX века был всеобщим. Принято считать, что он имеет западноевропейские истоки, что он во многом обусловлен христианской религией. Вместе с тем, именно России принадлежит особая роль в мировой истории, а ее народ отличается особым складом ума и характера. Эти обстоятельства способствовали национальному своеобразию русского образа демонического.

Лермонтов объединил обе традиции воплощения образа демона - языческую и христианскую, фольклорную и литературную, восточную и западную. Он создал образ во многом итоговый не только для русской, но и мировой литературы, который стоит в одном ряду с Каином Байрона, Фаустом Гете, влюбленным бесом Пушкина. Особо следует оговорить, что историческому периоду, свидетелями которого были Жуковский, Пушкин и Лермонтов, соответствовало также распадение жанрового канона - процесс, завершившийся в творчестве Лермонтова. Следовательно, образу демона, возникшему на переломе эпох, соответствовало понятие внежанрового произведения.

Список литературы:

1. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 12 т. - М.: Правда, 1982.
2. Жуковский В.А. Эстетика и критика. - М.: Искусство, 1985.
3. Лермонтов М.Ю. Полое собрание сочинений: В 4 т. - М.: Правда, 1959.
4. Мильтон Д. Потерянный рай. - М.: Худ. лит., 1982.
5. Андроников И.Л. Лермонтов в Грузии в 1837 году. - М.: Сов. писатель, 1955.
6. Аринштейн Л.М. Реминисценции и автореминисценции в системе лермонтовской политики // Лермонтовский сборник. - Л.: Наука, 1985.
7. Афанасьев А.Н. Живая вода и вещее слово. - М.: Сов. Россия, 1988.
8. Лосев А.Ф.Философия. -М.: Изд-во полит, лит., 1991.
9. Ляшева Р.П. Жанровое своеобразие поэмы М.Ю. Лермонтова «Демон» // Филологические науки. - 1983. - № 5.
10. Медведева И. Пушкинская элегия 1820-х годов и «Демон» // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. - М. -Л.: Изд-во АН СССР, 1941.
11. Мелетинский Е.М. Возникновение и ранние формы словесного искусства // История всемирной литературы. - М.: Наука, 1983. - Т. I.
12. Нейман В.В. Влияние Пушкина в творчестве Лермонтова. - Киев, 1914.
13. Подгаецкая И.Ю. «Свое и чужое» в поэтическом стиле (Жуковский- Лермонтов-Тютчев) // Смена литературных стилей (на материале русской литературы XIX-XX веков). - М.: Наука, 1974.
14. ГИНЗБУРГ Л. Я. ПУШКИН И ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ РУССКОГО РОМАНТИЗМА // http://feb-web.ru/febit/pushkin/serial/im4/im4-140-.htm