И.А. БУНИН В ПЕРЕВОДАХ Д.Г. ЛОУРЕНСА И Л.С. ВУЛФА

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются художественные, лингвистические и стилистические особенности переводов на английский язык рассказов Ивана Алексеевича Бунина «Господин из Сан-Франциско», «Лёгкое дыхание», «Казимир Станиславович» и «Сын», выполненных известными британскими писателями Дэвидом Гербертом Лоуренсом и Леонардом Сидни Вулфом. При сопоставлении оригинальных текстов с английскими вариантами определяется специфика зарубежной интерпретации произведений русского классика. Указывается, как при помощи компиляции, абстрагирования и выбора средств языковой выразительности в них нашло отражение собственное мироощущение переводчиков, а также личное восприятие творчества И.А. Бунина.

ABSTRACT

The article investigates artistic, linguistic and stylistic features of the English translations of Ivan Bunin's stories “The Gentleman from San Francisco”, “The Gentle Breathing”, “Kasimir Stanislavovitch” and “The Son”, created by famous British writers David Herbert Lawrence and Leonard Sidney Woolf. The paper also analyzes peculiarity of foreign interpretation of Russian classic’s works, comparing the original text with the English version. It is indicated how compilation, abstraction and choice of means of language expressiveness help translators to show their own worldview as well as their perception of I.A. Bunin’s stories.

Ключевые слова: компиляция, семантические синонимы, средства языковой выразительности, абстрагирование, подстрочник.   

Keywords: compilation, semantic synonyms, means of language expressiveness, abstraction, interlinear.

Иван Алексеевич Бунин (1870-1953) был не только талантливым поэтом и прозаиком, но и блестящим переводчиком. Он создал замечательные русскоязычные переводы поэмы «Песня о Гайавате» Г.У. Лонгфелло и мистерий Д.Г. Байрона. За эти работы И.А. Бунин даже удостоился двух Пушкинских премий (1903 и 1909 гг.), присуждённых Санкт-Петербургской императорской академией наук.

Творчество самого Ивана Алексеевича, в свою очередь, привлекало внимание иностранцев. Общемировую известность и звание классика И.А. Бунин приобрёл в 1933 году, когда стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Однако уже задолго до этого знакового события его творчество активно обсуждалось во Франции, которая с 1920 года стала местом жительства писателя. Талант И.А. Бунина высоко оценили Ромен Роллан (1866-1944), Андре Жид (1869-1951) и Франсуа Мориак (1885-1970). Самым преданным поклонником русского литератора стал Жозеф Кессель (1898-1979). Достаточно процитировать его восторженные статьи о И.А. Бунине: «Мало кто из писателей в мире заслуживает так, как Иван Алексеевич Бунин, благородного и серьёзного звания мастера. Мастер – по своей разносторонней культуре, по образу жизни, по фанатичной преданности своему ремеслу, по почитанию настоящих, великих творений, по своему, наконец, таланту – великолепному и мощному, без которого все эти качества подобны прекрасным, но обособленным, отдельно стоящим колоннам, не подпирающим единого светлого купола, который их крепко связывает и блистательно завершает в целое здание» [5, с. 18].

Однако в Великобритании произведения И.А. Бунина были замечены далеко не сразу. Виной тому стало повальное увлечение творчеством А.П. Чехова. Как верно замечает В.В. Хорольский, «Чехов пришёл в англоязычный мир на рубеже веков, в эпоху эстетизма и символизма, в эпоху зарождения «нового» искусства. Реалисты <…> видели в нём представителя социально-аналитического направления в искусстве, мастера психологической детали, воссоздающей характерные стороны обыденной действительности, а модернисты (особенно символисты и «блумсберийцы») усмотрели в его экспериментах близкое своим поискам начало, ведущее к мифологизации этой обыденной жизни, к символизации художественной детали, к общечеловеческим «архетипам», а не к реалистическим типическим героям» [6, с. 43-44].

Популяризации творчества И.А. Бунина в англоязычной среде поспособствовал выходец из России Самуил Соломонович Котелянский (1880-1955) – переводчик, издатель и литературовед. Принцип его работы с произведениями русской словесности сводился к подготовке подстрочника, который затем передавался классикам британской литературы для создания блестящего перевода. В 1922 году С.С. Котелянский обратился к рассказам И.А. Бунина. Самый известный из них – «Господин из Сан-Франциско» – был переведён Дэвидом Гербертом Лоуренсом (1885-1930). Другие рассказы («Лёгкое дыхание», «Казимир Станиславович», «Сын») – Леонардом Сидни Вулфом (1880-1969). Все четыре перевода С.С. Котелянский объединил в сборник “The Gentleman from San Francisco and other stories”, который в том же 1922 году был опубликован в британском издательстве Вулфов “The Hogarth Press”, а спустя год – в американском издательстве Томаса Зельцера. Эта книга, соединившая имена трёх известных писателей, заслуживает подробного рассмотрения.

Прежде всего, остановимся на переводе Д.Г. Лоуренса и выделим основные особенности этого текста.

1). Компиляция.

При чтении англоязычного перевода Д.Г. Лоуренса сразу бросаются в глаза расхождения с текстом оригинала: большее, чем у И.А. Бунина, количество художественных деталей, определений и пояснений. Сравним:

«Карнавал он думал провести в Ницце, в Монте-Карло, где одни с азартом предаются автомобильным и парусным гонкам, другие рулетке, третьи тому, что принято называть флиртом, а четвёртые – стрельбе в голубей, которые очень красиво взвиваются из садков над изумрудным газоном, на фоне моря цвета незабудок, и тотчас же стукаются белыми комочками о землю» [1, с. 165].

“Carnival he thought to spending in Nice, in Monte Carlo, there at that season gathers the most select society on which depend all the blessings of civilization – the fashion in evening dress, the stability of thrones, the declaration of wars, the prosperity of hotels; where some devote themselves passionately the automobile and boat races, others to roulette, others to what it called flirtation, and others to the shooting of pigeons which beautifully soar from their traps from emerald lawns, against a background of forget-me-not sea, instantly to fall, hitting the ground in little white heaps” [4, р. 5-6] («Карнавал он думал провести в Ницце, в Монте-Карло, там в это время года собирается самое избранное общество, от которого зависят все блага цивилизации – мода на вечерние наряды, незыблемость тронов, объявление войн, процветание отелей; там одни с азартом предаются автомобильным и парусным гонкам, другие рулетке, третьи тому, что принято называть флиртом, а четвёртые – стрельбе в голубей, которые очень красиво взвиваются из садков над изумрудным газоном, на фоне моря цвета незабудок, и тотчас же стукаются белыми комочками о землю» (здесь и далее курсив и перевод наш. – В.Щ.)).  

Иногда в тексте перевода появляются фрагменты, полностью отсутствующие в оригинале: “And to the Gentleman from San Francisco, as well as to the every other passenger, it seemed as it for him alone was thundered forth that rag-time march, so greatly beloved to proud America; for him alone the Captain’s hand waved, welcoming him on the safe arrival” [9, р. 17-18] («И джентльмену из Сан-Франциско, как и всем прочим пассажирам, казалось, что только для него одного грянул марш, столь любимый гордой Америкой; для него одного капитан махнул рукой, приветствуя благополучное прибытие»).

Объяснение таких «вольностей» кроется в том, что Д.Г. Лоуренс использовал две редакции рассказа И.А. Бунина: 1915 года (Слово, 1915, № 5) и 1916 года (Господин из Сан-Франциско: Произведения 1915-1916 гг. М.: Книгоиздательство писателей, 1916). Однако именно эта компиляция выдаёт присутствие переводчика в тексте. Д.Г. Лоуренс, проанализировав два варианта произведения И.А. Бунина и выбрав фрагменты из каждого, создаёт своё собственное.

Так, английский писатель акцентирует особое внимание на теме любви: скрываемой нежности героини к отцу (“As usual, however, she did not mention her feelings to her father” [9, р. 32] («Однако, как обычно, она не упомянула о своих чувствах к отцу»)) и романтическом влечении девушки к азиатскому принцу (“Her heart beat with incomprehensible rapture because of him, because he was standing next to her and talking to her, to her alone ” [9, р. 16] («Сердце её билось от непонятного восторга перед ним, потому что он стоял рядом с ней и разговаривал с ней, с ней одной»)). 

Кроме того, Д.Г. Лоуренс подробнее раскрывает внутренний мир самого господина из Сан-Франциско: “He felt nothing exceptional, since unfortunately everything on this Earth is too simple in appearance. Even had he felt something imminent in his soul, all the same he would have reasoned that, whatever it might be, it could not take place immediately” [9, р. 36] (“Он не чувствовал ничего особенного, кроме осознания того, что, к сожалению, на Земле всё обманчиво просто. Даже если бы он чувствовал нечто угрожающее в душе, он всё-таки рассудил бы, что это не может свершиться немедленно, что бы это ни было»). Если И.А. Бунин подчёркивает, что герой ещё до наступления физической смерти был духовным «мертвецом», то Д.Г. Лоуренс привносит некую ментальную «жизнь» в его земное существование.

2). Использование семантических синонимов.

Интересно, что в наименовании главного персонажа Д.Г. Лоуренс использует семантические синонимы: “the Gentleman of San Francisco” [9, p. 5,8] и “the Gentleman from San Francisco” [9, p. 11, 17, 27]. Напомним значение этих предлогов: “of” указывает на принадлежность, “from” – на происхождение. Первый Д.Г. Лоуренс использует в начале текста, когда по сюжету «господин» ещё не прибыл в Старый Свет, второй – в основной части рассказа, повествующей о пребывании героя в Европе. Это далеко не случайно. Тем самым Д.Г. Лоуренс отмечает изменения, произошедшие в персонаже. Сперва он изображён в восприятии своих соотечественников: типичный представитель США, неотъемлемая часть и лицо богатого американского мегаполиса (“the Gentleman of San Francisco”), затем (глазами европейцев) – просто человек, прибывший из Нового Света (“the Gentleman from San Francisco”). Таким «преображённым» герой предстаёт и в названии рассказа. Европа, принеся «господину» смерть, окончательно сбрасывает с него маску. И, как ни странно, настоящее лицо персонажа оказывается намного привлекательнее искусственного образа. Оно наконец-то приобретает ту «красоту, которая могла прийти к нему давным-давно» (“a beauty which might have suited him long ago” [9, p. 45]). Заметим, что в данном случае Д.Г. Лоуренс ярче обозначает характерную для художественного мира И.А. Бунина закономерность. Смерть всегда воспринимается как «преображение». Эта мысль чётко прозвучит в одноимённом рассказе 1921 года.        

3). Абстрагирование.

Ещё одна особенность перевода Д.Г. Лоуренса заключается в большей, чем в оригинале, абстрактности повествования. Это проявляется в замене конкретных названий на общие понятия. Например, переводчик не упоминает ассоциацию судовладельцев «Регистр Ллойда» (“Lloyd’s Register of Shipping”):

«Только один командир знал, что эта пара нанята Ллойдом играть в любовь за хорошие деньги» [1, с. 167].      

 “Only the captain knew that this couple had been engaged by the steamship company to play at love for a good salary” [9, p. 13].   

Отказ от таких конкретных исторических деталей позволяет Д.Г. Лоуренсу усилить черты философской притчи в реалистическом рассказе И.А. Бунина. 

Стилистически же перевод английского классика прекрасно передаёт особенности русского оригинала. По точной мысли Т.Н. Красавченко, «Лоуренс, сам поэт и прозаик, оценил масштабное поэтическое мироощущение Бунина, сочетавшееся с чувственным, живым, «влажным» словом, точностью детали, экономностью выражения» [4, с. 115]. Его «английский текст передал бунинский стиль с поразительной точностью тональных оттенков» [4, с. 115].

Достойные переводы рассказов «Лёгкое дыхание», «Казимир Станиславович» и «Сын» выполнил Л.С. Вулф. Однако он лишил произведения И.А. Бунина некоей загадочности, недоговорённости, позволяющей читателю по-своему интерпретировать описанные ситуации или же догадываться о дальнейшем развитии событий. Вместо намёков и многоточий Л.С. Вулф даёт пространные объяснения. Один из ярких примеров – текст записки заглавного героя рассказа «Казимир Станиславович»:

«В смерти моей прошу никого не винить...»  [2].

“I beg that no one be accused of my death. I was at the wedding of my only daughter, who…” [7, р. 65] («В смерти моей прошу никого не винить. Я был на свадьбе своей единственной дочери, которая…»).

В некоторых случаях Л.С. Вулф дополняет портреты персонажей собственными определениями. Это хорошо заметно при описании Ольги Мещерской – главной героини рассказа «Лёгкое дыхание»:

«Фотографический портрет гимназистки с радостными, поразительно живыми глазами» [3, с. 185].

“A portrait of smart and charming school-girl, with happy, astonishingly vivacious eyes” [8, p. 41] («Портрет умной и очаровательной гимназистки, со счастливыми, поразительно живыми глазами»).   

«Изящество, нарядность, ловкость, ясный блеск глаз» [3, с. 185].

“Daintiness, smartness, quickness, the bright and intelligent gleam in her eyes” [8, p. 42] («Изящество, нарядность, ловкость, ясный интеллектуальный блеск глаз»). 

«Оля Мещерская казалась самой беззаботной, самой счастливой» [3, с. 186].

“Olga Meschersky seemed to be the smartest, the most careless, and the happiest” [8, p. 43] («Ольга Мещерская казалась самой умной, самой беззаботной, самой счастливой»).   

Как видно из приведённых примеров, Л.С. Вулф наделяет Ольгу Мещерскую выдающимися интеллектуальными способностями, чем значительно меняет бунинский образ. Героиня оригинального рассказа, напротив, предстаёт человеком, руководствующимся не здравым смыслом и умом, а чувствами, эмоциями и впечатлениями, что и приводит её к гибели. Стремится Оля вовсе не к успехам в учёбе, а к обретению «лёгкого дыхания» – той воздушности, которая в её представлении делает из женщины фею. Образу девушки-интеллектуалки более соответствует другая героиня – классная дама Мещерской. Возможно, переводчик решил воплотить в Ольге и черты своей супруги – известной писательницы и критика Вирджинии Вулф.

Тем самым знаменитые британские литераторы Д.Г. Лоуренс и Л.С. Вулф, создав первые англоязычные переводы рассказов И.А. Бунина, привнесли в эти тексты частичку собственного мироощущения и отразили личное восприятие произведений русского классика.

Список литературы:

1. Бунин И.А. Господин из Сан-Франциско // Лёгкое дыхание. Повесть и рассказы. – Воронеж, 2020. – С. 164-185.
2. Бунин И.А. Казимир Станиславович [Электронный ресурс]. – URL: http://az.lib.ru/b/bunin_i_a/text_1780.shtml (дата обращения: 28.07.2023).
3. Бунин И.А. Лёгкое дыхание // Лёгкое дыхание. Повесть и рассказы. – Воронеж, 2020. – С. 185-191.
4. Красавченко Т.Н. «Оптимистический фаталист». Бунин в Англии // Литературоведческий журнал. – 2020. – № 3(49). – С. 113-133.
5. Марченко Т.В. Бунин и Франция. – М., 2020. – 80 с.
6. Хорольский В.В. А.П. Чехов и английская культура первых десятилетий ХХ века (к проблеме рецепции личности и творчества) // Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. – 2004. – № 2. – С. 43-46.
7. Bunin I.A. Kasimir Stanislavovitch / Translated by Leonard Woolf and S.S. Koteliansky // The Gentleman from San Francisco and other stories. – Richmond, 1922. – P. 51-66.
8. Bunin I.A. The Gentle Breathing / Translated by Leonard Woolf and S.S. Koteliansky // The Gentleman from San Francisco and other stories. – Richmond, 1922. – P. 41-51.  
9. Bunin I.A. The Gentleman from San Francisco / Translated by D.H. Lawrence and S.S. Kotliansky // The Gentleman from San Francisco and other stories. – New York, 1923. – P. 3-63.