«…И ПАМЯТЬ О НАС СОХРАНИТСЯ В ВЕКАХ» (ЗАМЕТКИ О ПРОЯВЛЕНИИ МЕМОРИАЛЬНОСТИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ)

АННОТАЦИЯ

В статье автор раскрывает средства выражения категории памяти в таких областях искусства, как архитектура, литература и музыка. Подробно рассмотрены этимологические корни слова «память» в европейских языках. Уделено внимание музыкальным жанрам памяти в фольклорной традиции и религиозном искусстве, генезис которых идёт из культа предков.

ABSTRACT

In the article, the author brings out the means of expression of the memory category in such fields of art as architecture, literature and music. The etymological roots of the word “memory” in European languages are considered thoroughly. The paper gives attention to the memory musical genres in the folklore tradition and religious art whose genesis comes from the ancient ancestors’ cult (spiritus familiaris).

Ключевые слова: память, культ предков, архитектура, причеть, заупокойная служба, дни памяти святых.

Keyword: memory, spiritus familiaris, architecture, chants, funeral services, days of remembrance of saints.

Произведения с мемориальной тематикой получили особую актуальность в художественном творчестве ХХ века. Золотой фонд «музыкальных мемориалов» составляют такие сочинения, как Седьмая «Ленинградская» симфония Д. Шостаковича, Трен памяти жертв Хиросимы К.Пендерецкого, Музыкальное приношение (к 300 –летию И.С.Баха) Р. Щедрина, Монумент Джезуальдо И. Стравинского, Гробница Куперена М. Равеля. Данные и многие другие шедевры, бытующие под разными названиями, вписываются в единую мемориальную линию современного художественного процесса. Благодаря широте и многоохватности исторических событий, упоминанию выдающихся личностей и художественных явлений, ставших объектами посвящений, из мемориальных сочинений сформировался богатый фонд музыкальной мемориалистики как части памяти культуры современной цивилизации.

Остановимся на этимологических корнях слова “память” и его производных. Европейская традиция отталкивается от двух первоистоков: греческого “mneme” и латинского “memoria”. Последний вариант образовал в романской группе языков целый ряд почти идентичных по написанию слов: итал. “memoria”, португ. “memoria”, исп. “memoria”, рум. “memorie”, франц. “memoire”, а также однокоренных слов: лат. “memoralis” (памятный), “memor” (помнящий), “memorabilis” (достопамятный), “in memoriam” (в память), “memoraculum” (памятник), итал. “commemorativo” (мемориальный, памятный), рум. “comemorativ”, исп. “conmemorativo”, англ. “commemorative”, франц. “commemoratif”, “a la memoire” (в память). Само слово “memorial” дословно переводится с англ. как “памятный”.

“Мемориями” в разные времена назывались и сами надписи на могильных плитах, и записи для памяти, и дневниковые записи-воспоминания, и блокноты для таких записей. Но все эти близкие значения термина “память” фактически относились к той форме, в которой она выражалась, а точнее – к документальным свидетельствам человеческой памяти.

Мемориальность как отдельная категория культуры берет свое начало в глубине веков. Человек может выразить, увековечить память в различных областях своей деятельности. Именно он является первейшим её носителем. И, прежде всего память о другом человеке, его жизни и делах, он пытается сохранить. Сформированные ещё в первобытном обществе родственные отношения между людьми в общине с традицией почитания старших, умерших и т.п., дали такое понятие, как культ предков (spiritus familiaris). По Д.Фрэзеру “…культ предков – одна из первобытных форм религии, пользовавшаяся, вероятно, наибольшей популярностью у человечества и оказавшая на него самое глубокое влияние” [1, с. 431]. Именно с этим культом Г.Спенсер связывает появление обрядов погребения, которые происходили в случае смерти одного из родичей. В представлении древних “тот мир” являлся точной копией “этого”, поэтому тело должно было оставаться “здесь”, а душа отправляться “туда”. Такое понимание смерти заменило суеверный страх людей к покойнику. На местах захоронения стали устанавливаться мемориальные сооружения, сначала просто в виде насыпи из камней, и лишь затем в виде надгробных памятников, склепов, мавзолеев, дольменов, пирамид-усыпальниц.

Другими архитектурными сооружениями мемориального плана были триумфальные арки и колонны, обелиски и т.д., которые возводились в ознаменование воинских побед. Древнейшими примерами таких памятников являются триумфальные колонны и арки в Древнем Риме. В XVIII – XIX вв. в России эта традиция получила большую популярность. Помимо вышеуказанных колонн и арок героико-мемориальную направленность могли нести и храмы. Так, русским архитектором К.Тоном был возведён храм Христа Спасителя, задуманный как памятник в честь победы в Отечественной войне 1812 года. «Стены притвора храма должны служить для потомства памятными скрижалями – писал К.А.Тон - …быть для народа открытою историею в письменах и лицах» [2].

В отличие от архитектуры, где мемориальность выражается в виде монументальных сооружений, в других видах искусства найдены свои формы воплощения памяти (например, в поэзии – жанры элегии и эпитафии, в музыке – плачи-причитания, реквием и другие).

В музыке можно выделить три области воплощения памяти: в фольклорной традиции, в религиозном искусстве и в светском профессиональном музыкальном творчестве. Первые две опираются непосредственно на похоронный обряд, в то время как в композиторском творчестве сформировались самостоятельные мемориальные жанры.

Похоронный обряд в фольклорной традиции у разных народов имеет много общего: оплакивание, шествие (траурная процессия), поминальный обед и др. Основным, исторически наиболее ранним художественным музыкально-поэтическим компонентом ритуала является плач, оплакивание, который сопровождает все этапы похоронного обряда. Именно плач стал тем первичным музыкальным жанром, на фундаменте которого вырос музыкальный мемориал.

У египтян существует легенда о возникновении поминальных плачей: Богиня Исида, жена и сестра Бога Осириса, оставив все заботы о государстве и народе, вместе с сестрой Нефтидой отправились в путь на поиски тела коварно убитого Осириса. После долгих скитаний они нашли труп и завели поминальный плач, который позднее и стал прототипом всех египетских причитаний по умершим.

Погребальные плачи у греков получили название тренов (threni), а у римлян назывались нениями (naenia). Часто они исполнялись наёмными женщинами-плакальщицами (praeficae) во время шествия процессии за телом. Нередко в качестве аккомпанирующего инструмента выступал авлос, на котором исполняли мелодии в лидийском ладу. Заметим, что данный лад считался у греков носителем френетизма (от threni). Другие присутствующие также могли принимать участие в пении, тогда общая композиция представляла собой чередование запева и хорового рефрена.

В римской нении, помимо скорби, возносилась хвала деяниям умершего. Эта традиция была известна ещё в Древнем Египте. После погребения устраивался поминальный пир, во время которого присутствующим играл и пел арфист, восхваляя покойного, вознося благодарность богам и призывая живых радоваться жизни.

Нечто похожее наблюдалось и в тризне – погребальном обряде вождей у славян, гуннов и скифов. «Ритуал этот представлял совершенно естественное соединение весёлого пиршества для развлечения покойника с самыми эксцентричными проявлениями горя. “Кожи кроения, лица драния”, плачи, вопли, кровавые жертвоприношения чередовались с самым бурным разгулом, пьянством, песнями, играми, скоморошничеством» [3].

Вместе с тем, уже в те далёкие времена люди различали плач как физическое состояние во время похоронного обряда или поминок и причеть – как «лиро-эпический жанр...с драматическим элементом» [4, с. 12], которая могла и не сопровождаться слезами, если “исполнялась” приглашенной плачеей. Обычай причитывать (“плакаться”, голосить) имел конечной целью дать возможность человеку “излить душу”, выплеснуть свои эмоции. То есть само по себе голошение являлось вербальным потоком, символизирующим слёзы^[1]. Из восьми причетей, составляющих похоронный обряд у русских, именно в поминальной полнее всего выражается идея памяти о другом человеке. Она могла быть приурочена к целому ряду моментов, связанных либо с посещением могилы в поминальные дни, либо с простой потребностью выразить нахлынувшие воспоминания, “рассказать” умершему о трудностях, пережитых после его смерти. Музыкально-поэтическая стилистика поминальных причитаний включает: преобладание речитативного склада песенной речи, выраженной пульсацией восьмыми длительностями, ладовой структуры, основанной на звукоряде большой терции (с опорой на нижнем звуке) или терцией с субквартой (с опорой на нижнетерцовом или субквартовом тоне). В каком-то смысле причитание можно рассматривать как производные от форм речевого интонирования. Часто напев похоронно-поминальных причитаний представляет собой нисходящую мелодическую линию с относительно ровным произнесением слогов и со сбросом голоса без точной звуковысотности в конце строки.

Русская причеть имеет много общего с румынским бочетом, который также поётся на памятные даты или в моменты нахлынувших воспоминаний. Именно бочет явился специальным жанром румынского фольклора, выражающим личную боль об ушедшем. Как и другие разновидности плачей у разных народов, он мог звучать в рамках похоронного церемониала, а также вне его. Тексты бочетов сохранили некоторые дохристианские элементы понимания смерти как перехода в другой мир, связи живых и мёртвых наряду с отдельными аспектами социальной и семейной жизни; иногда отражаются моменты жизни усопшего.

Разнообразная тематика отличается в зависимости от возраста, степени родства и т.д.. Для бочетов типично использование метафор, сравнений, эпитетов, различных образов, выражающих трагедию сирот и вдов, боли, которая приобретает космические масштабы («Плачьте и вы, леса…»), элементов пантеистических воззрений («Из слёз матери появился источник»).

С точки зрения структурно-стилистических черт принято выделять три категории бочета:

• импровизированные, на нерифмованные тексты со свободной мелодией и ритмом, приближающиеся к дойне;
• на тексты, рифмуемые в момент исполнения на восьмисложные изометрические стихи с мелодиями фиксированной формы (как правило, строфической);
• на рифмованные изометрические тексты с мелодиями фиксированной строфической формы, которые могут растворяться благодаря свободным повторениям и чередованиям поэтических строк.

Мелодии бочета отличаются речитативностью, силлабическим характером, узкообъёмностью, нисходящим профилем, поступенным движением, ритмом parlando, реже giusto silabic, возможным использованием нетемперированных звуков (gliss.).

Проявление народной памяти можно найти и в другом жанре устного творчества. Это песни-оплакивания, которые являются древней разновидностью исторических песен. В них оплакивались «сильные мира сего». Обычно рисовалась картина оплакивания царя стоящим у гроба часовым, но по сути она выражала народную скорбь по умершему. Помимо скорби, песни всегда содержали информацию о деяниях умершего или об исторической обстановке после его смерти. Как правило, такие песни исполнялись не от первого лица, в отличие от обрядовых похоронных или поминальных причитаний.

В христианской церкви, согласно догматам двух её течений, сложились два вида заупокойной церковной службы: православная панихида (с греч. – всенощная) и католический реквием. Несмотря на все различия внешнего и внутреннего характера проведения служб, обе они совершаются над телом умершего, то есть непосредственно сопровождают похоронный обряд, а также в годовщину его смерти. Для более детального уточненного освещения этого вопроса рекомендуем обратиться к специализированным источникам. Мысль композитора Владимира Мартынова о Реквиеме В.А. Моцарта, на наш взгляд, распространяется и на христианскую мораль в понимании того, что основное назначение данных служб «...не в том, чтобы человек культивировал в себе скорбные чувства, но в молитве о том, чтобы Бог даровал усопшему вечный покой и вечный свет» [6].

Со временем, реквием, в отличие от панихиды, выйдя из лона церкви, стал концертным музыкальным жанром, сохранив при этом свой мемориальный характер. Примерами могут служить реквиемы А.Розетти (Моцарту), Л.Керубини (королю Луису XVI), Г.Доницетти (Беллини), Д.Верди (А.Мандзони). Последний, хотя и посвящён памяти выдающегося итальянского революционера, историка, был задуман Д.Верди в память о Д. Россини. Но еще до реквиема в церковной службе существовал особый мемориальный жанр. Со времен Средневековья в обиходе католической церкви утвердилась ночная служба часов трёх последних дней Страстной недели под названием Matutinum tenebrarum (Тёмная заутреня). В эти дни (четверг, пятница, суббота) на рассвете полагалось читать отрывки из заключительной части ветхозаветной Книги Пророка Иеремии – Плача Иеремии на разрушение Иерусалима. Этот плач породил два других бытующих обозначения жанра – Threnos, Threni (надгробный плач, траурная песнь-плач), или Lamentatio (плач). Их отличие коренится в принципах озвучивания канонического текста. Так, жанр Threni постепенно пришел к диалогизированному способу, тогда как Lamentatio всегда оставались монологическими.

Категория памяти в христианстве находит своё выражение не только в службах по умершим, но и в праздновании дней памяти святых. Практически ежедневно на протяжении богослужебного года церковь чтит память какого-либо мученика, мученицы, претерпевших за веру. Вот что узнаём мы из беседы (омилии) святителя Григория Паламы: «Память всякого Святого ...является предметом общей радости и для народа и для городов, и для граждан и правителей, и бывает доставительницей величайшей пользы для всех празднующих её. ...все Святые являют собою понуждение к добродетели, ... живыми и вещающими книгами о том, что направляет на лучший путь, и, перенося нас чрез воспоминания тех прекрасностей в них, из здешней жизни, подают нам от себя бессмертную пользу. Память же их доброделания является их похвалой, долженствующей им от нас за их бывшую ранее помощь, которая и ныне нам полезна...» [7]. В праздничный день совершается служба, во время которой вспоминаются основные вехи жития святого: испытанные страдания, мученический конец, победное вхождение в небесные дворы и посмертная слава.

При этом в службах памяти святым используются традиционные церковные жанры, такие как троп, стихира, которые в данном случае приобретают мемориальный оттенок. Мелодии этих песнопений не всегда имеют оригинальную “самогласную” форму, и довольно часто используется пение “на подобен”, то есть уже известная мелодия адаптируется к тексту, посвящённому какому-либо святому.

Список литературы:

1. Фрэзер Д. Фольклор в Ветхом завете. – М., 1985. – 511с.
2. Славина Т. Константин Тон. Зодчество-3 / Союз архитекторов СССР. – М., 1989. – 271с.
3. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Тризна // http://www.infoliolib.info/sprav/brokgaus/4/4754.html
4. Киселева А. Народная причеть как поэтический жанр // https://www.booksite.ru/folk/data/kisel.pdf С. 4-21.
5. Ефименкова Б. Севернорусская причеть. – М., 1980. – 393 с.
6. Моцарт и Сальери // https://ria.ru/20020614/174019.html
7. Беседы (омилия 28) // https://azbyka.ru/otechnik/Grigorij_Palama/homilia/28