СЛЕДЫ КОНТАКТОВ НОСИТЕЛЕЙ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ ДИАЛЕКТОВ В БАЗОВОЙ ЛЕКСИКЕ БЛИЖАЙШИХ ЯЗЫКОВ-ПОТОМКОВ

 

АННОТАЦИЯ

Эта статья является попыткой извлечения информации о взаимодействиях диалектов индоевропейского диалектного континуума друг с другом с помощью сравнительного анализа базовых лексиконов ряда индоевропейских (ИЕ) языков-потомков. Эта информация могла бы прояснить, в каких отношениях находились компоненты ИЕ праязыка между собой, а поиск внешних заимствований и влияний общего субстрата помог бы уточнить этноязыковое окружение области развития диалектов ИЕ праязыка. В свою очередь, эти данные могли бы оказаться аргументами pro и contra известных гипотез об ИЕ прародине.

Для анализа были выбраны 207-словные списки Сводеша 12 ИЕ языков в их возможно более древних состояниях. Выбор списков Сводеша обусловлен консервативностью базовых лексиконов. Это позволяет в какой-то степени уменьшить влияние разновременности этих списков на результат анализа, в предположении, что фонетический облик отдельных лексем списков не сильно изменялся со временем и в приемлемой степени отображает исходные ИЕ диалектные прототипы.

Для географической привязки ареала носителей ИЕ праязыка выбраны перекрёстные заимствования из/в соседние и/или субстратные не-ИЕ языки, древние ареалы носителей, которых считаются достаточно хорошо известными. Например, алтайские племена можно уверенно считать более восточными, нежели иллирийские, а семитские – более южными, нежели финно-угорские.

Совокупность данных позволила выделить из ИЕ диалектного континуума четыре переходящих друг в друга субконтинуума:

- балто-греко-арийско-анатолийско-тохарский – к северу от Чёрного и Каспийского морей и Кавказа;

- тохарско-кельтско-германский – к северу, востоку и югу от Каспийского моря;

- германо-кельтско-армянско-италийско-балтский – на Кавказе и в Закавказье, к югу от Чёрного и Каспийского морей;

- балто-славяно-италийско-арийский – на Балканах и в Восточном Средиземноморье.

Представление праиндоевропейского ареала в виде диалектного континуума разрешает ряд трудностей, присущих модели изначально единого праязыка. Ввиду протяжённости ареала (область между Альпами и Уралом, Ближним Востоком и лесной зоной Европы) поиски, например, общеиндоевропейских природных терминов обречены на неудачу: они формировались независимо в разных природных зонах. ИЕ языки возникали в результате конвергентных явлений в ИЕ диалектном континууме вследствие кооперации, а с другой стороны – в результате расхождения языков вследствие потери контактов их носителей друг с другом и взаимодействий ИЕ диалектов с различными субстратами при миграциях в различных направлениях.

ABSTRACT

This article is an attempt to extract information about the interactions of dialects of the Indo-European dialect continuum with each other using a comparative analysis of the basic vocabularies of a number of Indo-European (IE) descendant languages. This information could clarify the relationship between the components of the IE proto-language, and the search for external borrowings and for influence of a common substrate would help us to clarify the ethno-linguistic surrounding of the area where the IE proto-language dialects developed. In turn, these data could turn out to be pro and contra arguments of the well-known hypotheses about the IE ancestral home.

For the analysis, 207-word Swadesh lists of 12 IE languages in their possibly more ancient states were selected. The choice of Swadesh lists is due to the conservative nature of the basic vocabularies. This allows to some extent reduce the influence of the difference in timing of these lists on the analysis result, assuming that the phonetic appearance of individual lexemes in the lists did not change much over time and reflects the original IE dialect prototypes to an acceptable extent.

For geographical binding of the IE language area, we have selected cross-borrowings from/to neighboring and/or substrate non-IE languages, the ancient settlement areas of native speakers of which are considered to be well-known. For example, the Altai tribes can be confidently considered more eastern than the Illyrian ones, and the Semitic ones can be considered more southern than the Finno-Ugric ones.

The results of the comparison of the basic vocabularies of 12 IE languages are displayed in the form of a matrix, the elements of which are the indicators of commonality between a language from the row headings and languages in the column headings. An element with the highest index of commonality for the language of the row heading is highlighted in every row. The indexes of commonality in the highlighted elements turned out to be significantly exceeding the indexes in the rest ones, what has been considered as a sign of direct contacts between the ancestors of the languages in the corresponding rows and columns. On this stage, we managed to plot a graph demonstrating the relative location of areas of the corresponding IE dialects.

Due to the detecting of IE borrowings from Ural languages, and IE loanwords in Ural languages, we have distinguished the northern group of the IE dialects (Proto-Anatolian, Proto-Tocharian, Proto-Aryan, Proto-Celtic and Proto-Germanic). The detecting of IE borrowings from Altaic languages and the Hurrian language has let us to distinguish the eastern group of the IE dialects (Proto-Celtic, Proto-Germanic and Proto-Tocharian). We have distinguished the southern group of the IE dialects (Proto-Italic, Proto-Celtic, Proto-Germanic, Proto-Armenian) due to the detecting of IE borrowings from Sumerian and Semitic. The western group has included the Proto-Baltic and Proto-Slavic dialects without any perceptible connections with the Semitic languages, and with strong connections with the Proto-Aryan language and, to a lesser extent, with the Proto-Italic dialect. The Proto-Greek and Proto-Armenian dialects had been forming near the geographic center of the IE dialects native speakers, in contact with the Proto-Aryan, Proto-Baltic and Proto-Italic dialects, without any essential contacts with surroundings of the IE areal, and far from seas.

The analyzed data has let us to distinguish four partially superimposed sub-continua of the IE dialect continuum:

- Balto-Greco-Aryo-Tocharo-Anatolian subcontinuum north of the Black and Caspian Seas and the Caucasus;

- Tocharo-Celto-Germanic subcontinuum north, east and south of the Caspian Sea;

- Germano-Celto-Italo-Balto-Armenian in the Caucasus and Transcaucasia, south of the Black and Caspian Seas;

- Balto-Slavo-Italo-Aryan in the Balkans and in the Eastern Mediterranean.

The representation of the Indo-European areal in the form of a dialect continuum solves a number of difficulties inherent in the model of the IE proto-language. Due to the initial extension of the areal (the area between the Alps and the Urals, the Middle East and the forest zone of Europe), attempts to find, for example, common Indo-European nature terms are doomed to failure, since they had been forming independently in different natural zones. The IE languages were appearing as a result of convergent phenomena in the IE dialect continuum due to cooperation, and on the other hand, as a result of divergence of the languages due to loss of contacts of their native speakers with each other, and interactions of the IE dialects with various substrates during migrations in various directions.

 

Ключевые слова: индоевропейские, уральские, алтайские, семитские, адстратный, субстратный, языки, диалекты, анатолийцы, иллирийцы, фракийцы, армяне, кельты, германцы, балты, славяне, италийцы.

Keywords: Indo-European, Uralic, Altaic, Semitic, adstrate, substrate, languages, dialects, Anatolians, Illyrians, Thracians, Armenians, Celts, Germans, Balts, Slavs, Italic people.

 

Описание проблемы, постановка задачи и методика её решения

Принимая априори существование некоторой области в некотором прошлом, население которой говорило на родственных ИЕ диалектах, непрерывным образом переходящих из одного в другой (области ИЕ диалектного континуума), мы сталкиваемся с проблемой определения, пусть условных, границ ареалов носителей отдельных ИЕ диалектов. Что касается самих ИЕ диалектов, то некоторый консенсус у лингвистов имеется. Можно считать, что на определённой стадии развития ИЕ континуума можно было различать протогерманский, протокельтский, протоиталийский, протоанатолийский, протоарийский, прототохарский, протогреческий, протоармянский, протославянский и протобалтский диалекты, которые лингвистически ближе друг к другу, нежели к языкам других языковых семей, что хорошо демонстрируют графические материалы, например, в [13]. Но по каким данным, например, можно определить, где, по отношению к носителям протогреческого диалекта, обитали носители протокельтского диалекта? Или с каким не-ИЕ окружением имели контакты конкретные периферийные диалекты области ИЕ континуума?

Особенности археологических культур не детерминированы языками носителей этих культур, надеяться на корреляцию "культура-язык" можно далеко не всегда [9, Введение]. Поэтому, несмотря на обилие археологических данных на территориях – кандидатах на ИЕ прародину (причерноморские степи, Балканы, Закавказье), вопрос о языковой принадлежности племён, обитавших на этих территориях, остаётся открытым [41], [4].

Поиски единой прародины ИЕ языка представляются тупиковыми ввиду мобильности его ранних носителей и сложности пути, проделанного ими до распада ИЕ семьи [13]. Мы считаем, что к ИЕ прародине применимы нижеприведённые слова О. Н. Трубачёва о прародине славян:

«…уместно говорить о многокомпонентности каждого языка, наконец, доступные письменные свидетельства о древних эпохах прямо показывают, что чем дальше в глубь веков, тем языков было больше, а не меньше... [35, с. 16]... «весь праиндоевропейский лексический фонд не мог возникнуть в одном и том же месте в одно и то же время»... Надо исходить из собирательного характера носителя праиндоевропейского, праславянского, как, впрочем, и любого другого лексического фонда» [35, с. 94].

Диалектная консолидация происходила в ходе вовлечения носителей соседних диалектов в масштабные экономические процессы, к числу которых относились торговля, горное дело и металлургия. Металлургия меди, серебра и свинца в Балкано-Карпатской металлургической провинции (БКМП), например, способствовала консолидации диалектов с образованием предков балтских и славянских языков [33]. В конце 4 – начале 3 тысячелетия до н. э. к таким процессам на многих территориях добавилось государственное управление.

Причиной последующей дивергенции диалектов ИЕ континуума на большое количество ИЕ языковых групп были локальные взаимодействия групп носителей ИЕ диалектов с различными субстратами более древних языков [54, с. 129] и адстратные взаимодействия с неоднородным окружением ИЕ континуума, например, контакты носителей языков арийской ветви ИЕ семьи с носителями уральских языков, которые были рассмотрены в [17].

Идея поиска следов адстратных взаимодействий между языками – предками современных ИЕ языков – с целью выявления древних контактов между носителями предковых языков не нова, ей посвящено значительное количество работ. Языковым следам контактов древних германцев с возможными соседями посвящена работа Ю.К. Кузьменко [14]. Некоторое количество работ В.В. Напольских посвящено следам адстратных взаимодействий финно-угорских языков с балтийскими и арийскими языками [16], [17], [18]. Влияние адстратных взаимодействий ИЕ семьи с уральской, семитской и несколькими другими семьями оценивалось в [13].

Графические материалы [13, с. 149] наглядно показывают промежуточность ИЕ семьи: она соединена с четырьмя другими семьями, тогда как ни одна из прочих семей не соединена более чем с двумя другими. При этом общая картина не соответствует географическому положению семей, а расположение языков внутри семей выглядит хаотичным.

Целью данной статьи является попытка анализа языковых данных, которая позволила бы уменьшить неопределённость представлений о территории, на которой сосуществовали диалекты ИЕ континуума, и о междиалектных взаимодействиях, то есть о структуре этого континуума. Под анализом языковых данных мы будем понимать поиск в лексиконах ИЕ языков-потомков следов более древних диалектных континуумов, следов внешних заимствований, характеризующих не-ИЕ окружение области развития базовых диалектов ИЕ диалектного континуума, и следов адстратных взаимодействий между этими базовыми диалектами.

Распад Балкано-Карпатской и образование Циркумпонтийской металлургической провинции (ЦПМП) в раннем бронзовом веке, в согласии с [39], привели к консолидации ряда циркумпонтийских этносов, но диалектная структура ареала формирующегося ИЕ "праязыка" в работе осталась не описанной. При построении структуры ИЕ диалектного континуума мы, в качестве начального приближения, также свяжем ареал ИЕ диалектного континуума с циркумпонтийской областью.

Для исследования внутренних связей ИЕ диалектов были выбраны, как и в [13], списки Сводеша, лексемы которых сравнивались попарно, результаты были сведены в матрицу.

Выбор базовых лексиконов обусловлен их естественной консервативностью. Это позволяет надеяться на уменьшение влияния разновременности документированных состояний древних языков на результат исследования, в предположении, что фонетический облик отдельных лексем списков не сильно изменялся со временем и в приемлемой степени отображает исходные соответствующие ИЕ диалектные прототипы. Выявив степени соседства отдельных диалектов ИЕ континуума по базовой лексике, мы расширим область сравнения, включив в неё природные и хозяйственные термины не из списков Сводеша, тем самым проверяя/уточняя предварительные выводы.

Далее, поскольку целью оказывается поиск адстратных взаимовлияний любого рода, нас не будут интересовать причины сходств сравниваемых лексем (заимствование или родство), нам достаточно будет субъективной оценки возможности взаимного понимания лексем с одним и тем же значением по обе стороны границы контакта. Количество взаимно понятных базовых лексем в каждой паре сравниваемых списков, взятое в отношении к меньшему количеству лексем, мы будем считать мерой адстратного взаимодействия этой пары ИЕ диалектов, мерой степени соседства их носителей. При этом попарном сравнении учитываются не все родственные лексемы в сравниваемых списках, вследствие заметного фонетического расхождения многих пар лексем. Например, при определении меры соседства протогреков и протоиндоариев родственные др.-греч. κύων и др.-инд. śvā́ 'собака' были исключены как взаимно не понятные древним грекам и индийцам (то есть они не применялись их предками для общения друг с другом). Этой особенностью и выбором 207-словных (а не 50-словных) списков выбранный метод отличается от метода [13, с. 146] матрицы попарных показателей сходства между сравниваемыми языками.

Для анализа базовой лексики были выбраны 207-словные списки Сводеша следующих ИЕ языков (фактические количества известных лексем приведены в скобках):

- хеттский (180);

- тохарский A (166);

- древнеирландский (205);

- кимрский (207);

- древнегреческий (207);

- латинский (207);

- древнеиндийский / ведический санскрит (206);

- авестийский (168);

- готский (194);

- литовский (207);

- старославянский (206);

- древнеармянский / армянский (207).

При наличии длительных интенсивных контактов между этносами общность лексиконов не должна, конечно, ограничиваться базовой лексикой. Поэтому общности базовых лексиконов мы подтвердим сходствами важных хозяйственных терминов и т. п.

Для географической привязки ареала носителей ИЕ праязыка выбраны заимствования из/в не-ИЕ языки, древние ареалы носителей, которых считаются хорошо известными (например, алтайские племена можно уверенно считать более восточными, нежели иллирийские, а семитские – более южными, нежели финно-угорские). Археологические и генетические данные приводятся как вспомогательные в единичных случаях.

Наконец, ограничения на объём статьи подразумевают, скорее, приведение характерных примеров, нежели глубокое и детальное исследование словарных фондов сравниваемых языков.

Результаты исследования

Сходства базовых лексем ИЕ языков

Количества субъективно оцениваемых попарных сходств базовых лексем двенадцати ИЕ языков сведены в таблицу 1. В таблице отображена также неопределённость, связанная с субъективной оценкой сходства: приведены наиболее и наименее оптимистичные оценки сходств, отличающиеся от средних значений не более чем на 5% длины списков (при сравнении лексиконов: санскрита и древнегреческого языка; готского и латинского языков). Среднеквадратичный же разброс составил 2.2% длины списков, то есть 4 – 5 слов.

Рассмотрим пример. В строке "тох. A, N = 166" и столбце "хетт.":

- значение 14 соответствует придирчивому подсчёту попарно сходных лексем в хеттском и тохарском A базовых лексиконах (пессимистическая оценка сходства лексиконов);

- значение 27 соответствует количеству лексем в тех же лексиконах, которые могли бы хоть кому-то показаться сходными (оптимистическая оценка сходства лексиконов);

- значения 8% и 16% выражают доли, соответственно, 14 и 27 лексем от 166, то есть от числа лексем N, которые попарно сравнивались: 14/166 ~ 8%, 27/166 ~ 16%.

Таблица 1.

Количества субъективно оцениваемых попарных сходств базовых лексем ИЕ языков

	тох. A	хетт.	др.-греч.	др.-ирл.	гот.	лат.	санскр.	лит.	ст.-слав.	арм.	авест.	кимр.
тох. A N = 166	166 100%	14...27 (8...16)%	15...21 (9-13)%	13 8%	16...23 (10-14)%	14...17 (8-10)%	22...26 (13-16)%	13...16 (8-10)%	13 8%	8...12 (5-7)%	8...13 (5-8)%	11…14 (7-8)%
хетт. N = 180	14...27 (8...16)%	180 100%	17...24 (9-13)%	8...14 (4-8)%	16...21 (9-12)%	16...20 (10-12)%	23...34 (13-19)%	8...13 (4-7)%	7...8 4%	5...7 (3-4)%	14…26 (8-15)%	3…8 (1-4)%
др.-греч. N = 207	15...21 (9-13)%	17...24 (9-13)%	207 100%	8...17 (4-8)%	12…22 (6-11)%	32...41 (15-20)%	24...45 (12-22)%	17...26 (8-13)%	20...27 (10-13)%	19...30 (9-14)%	16...32 (10-19)%	14…22 (7-11)%
др.-ирл. N = 205	13 8%	8...14 (4-7)%	8...17 (4-8)%	205 100%	23...30 (12-15)%	28...38 (14-19)%	10...15 (5-7)%	22…27 (11-13)%	15...16 (7-8)%	10...14 (5-7)%	8...15 (5-9)%	69...80 (39-45)%
гот. N = 194	16...23 (10-14)%	16...21 (9-12)%	12…22 (6-11)%	23...30 (12-15)%	194 100%	32...51 (16-26)%	12...14 (6-7)%	27...32 (13-15)%	14...22 (7-11)%	17...20 (8-10)%	18…24 (11-14)%	15…22 (9-13)%
лат. N = 207	14...17 (8-10)%	16...20 (10-12)%	32...41 (15-20)%	28...38 (14-19)%	32...51 (16-26)%	207 100%	46 22%	34...38 (16-18)%	29…32 (14-15)%	12...25 (6-12)%	24…35 (14-21)%	28…33 (14-16)%
санскр. N = 206	22...26 (13-16)%	23...34 (13-19)%	24...45 (12-22)%	10...15 (5-7)%	12...14 (6-7)%	46 22%	206 100%	46...48 (22-23)%	39...51 (19-25)%	13...24 (6-12)%	95...103 (57-61)%	14...19 (7-9)%
лит. N = 207	13...16 (8-10)%	8...13 (4-7)%	17...26 (8-13)%	22…27 (11-13)%	27...32 (13-15)%	34...38 (16-18)%	46...48 (22-23)%	207 100%	50...58 (24-28)%	19...26 (9-13)%	25…34 (15-20)%	15…17 (10-12)%
ст.-слав. N = 206	13 8%	7...8 4%	20...27 (10-13)%	15...16 (7-8)%	14...22 (7-11)%	29…32 (14-15)%	39...51 (19-25)%	50...58 (24-28)%	206 100%	7...11 (3-5)%	23…32 (14-19)%	13...18 (6-9)%
арм. N = 207	8...12 (5-7)%	5...7 (3-4)%	19...30 (9-14)%	10...14 (5-7)%	18...21 (9-11)%	13...26 (6-13)%	13...24 (6-12)%	19...26 (9-13)%	8...12 (4-6)%	207 100%	11...20 (7-12)%	11...18 (5-9)%
авест. N = 168	8...13 (5-8)%	14…26 (8-15)%	16...32 (10-19)%	8...15 (5-9)%	18…24 (11-14)%	24…35 (14-21)%	95...103 (57-61)%	25…34 (15-20)%	23…32 (14-19)%	11...20 (7-12)%	168 100%	9…18  (5-11)%
кимр. N = 207	11…14 (7-8)%	3…8 (1-4)%	14…22 (7-11)%	69...80 (39-45)%	15…22 (9-13)%	28…33 (14-16)%	14...19 (7-9)%	15…17 (10-12)%	13...18 (6-9)%	11...18 (5-9)%	9…18   (5-11)%	207    100%

 

Родственные связи в двух парах языков: кимрский-древнеирландский и авестийский-санскрит – очевидны, доли сходных слов в 2 – 3 раза превышают аналогичные доли в любой другой паре языков.

Списки понятных лексем из 207-словного списка Сводеша для отдельных групп языков получились таковы (жирным шрифтом выделены значения, входящие в 100-словный список Сводеша):

- группа языков, сильно связанных с санскритом и между собой (ст.-слав., лит., лат.) - и, кровь, день, умирать, глаз, огонь, дать, мать, новый, нос, правый, три, два, когда (14 лексем 207-словного списка / 9 лексем 100-словного списка);

- группа языков, умеренно связанных с санскритом и слабо – между собой (хет., тох. A, др.-греч.) - земля, муж, новый, три, белый (5 / 2);

- группа языков, умеренно связанных с латинским и слабо – между собой (гот., др.-ирл., др.-греч.) - ухо, есть, рог, имя, новый, другой, правый, ты, три, два (10 / 7).

Если поискать лексемы, взаимно понятные носителям каких-либо четырёх языков, не входящих в одну и ту же группу из выше приведённых, то таких лексем оказывается очень немного, а именно, какие-то три-четыре из лексем со значениями 'новый', 'соль', 'это', 'ты', 'три', 'два' плюс ещё одно-два значения. Например, в группе: кимрский (близкородственный древнеирландскому), латинский, древнегреческий, хеттский – были понятны всем носителям, предположительно, только базовые лексемы со значениями 'новый', 'три', 'два' (3 / 2), а в группе: авестийский (близкородственный санскриту), латинский, древнегреческий, хеттский – были понятны всем носителям, предположительно, только лексемы со значениями 'кость', 'новый', 'три' (3 / 2).

Это ведёт к мысли об изначальной неоднородности ИЕ континуума: в континууме надёжно (на уровне 2 - 3 среднеквадратичных погрешностей оценки) выделяется ядро с сильными связями – протоарийский, протоиталийский, протославянский и протобалтский языки-диалекты – и две периферийные группы языков-диалектов: а) протоанатолийский и прототохарский, тяготеющие к протоарийскому, и б) протогерманский и протокельтский языки-диалекты, тяготеющие к протоиталийскому. Протогреческий диалект в равной степени тяготеет к протоарийскому и протоиталийскому диалектам. Наибольшие сходства между названными диалектами находятся в пределах (15 – 26)% длины списков. Базовая лексика протоармянского диалекта примерно в равной степени (9 – 12)% близка к базовой лексике протогреческого, протобалтского, протогерманского, протоиталийского и протоарийского диалектов.

Следует отметить, что именно в диалектах ядра, и только в них, сформировались развитые системы склонений с большим количеством падежей (именительный, родительный, дательный, винительный, звательный, творительный, местный, отложительный). В остальных ИЕ диалектах падежные системы упрощены.

 

Рисунок 1. Графическое представление средних оценок наиболее сильных ИЕ междиалектных связей

 

Данные таблицы 1 о наиболее сильных связях между базовыми лексиконами (15 – 26)% можно изобразить графически (см. рисунок 1). В этом же диапазоне значений сходств находится и значение сходства латинского и литовского списков (17%). Значения сходств в других парах базовых лексиконов (3 – 14)% ИЕ языков говорят о постепенной потере контактов между носителями этих языков к моментам документирования их языков, за исключением, возможно, торговых контактов, поддерживающих сходство произношений числительных, личных и указательных местоимений и названий такого ходового товара, как соль.

Мы вправе предположить, что геометрии рис. 1 можно сопоставить географию расселения носителей предков ИЕ языков, подразумевая, что максимальные сходства базовых лексиконов соответствуют наиболее интенсивным адстратным взаимодействиям.

Для нашего лингвистического исследования географии расселения носителей диалектов ИЕ континуума нам будут интересны как адстратные взаимодействия между приведёнными на рис. 1 потомками ИЕ континуума (для относительной привязки диалектных ареалов друг к другу), так и взаимодействия ИЕ континуума с не-ИЕ языками, включая взаимодействия с субстратом более ранних состояний диалектного континуума (дающие возможность абсолютной географической привязки области, занимаемой ИЕ диалектным континуумом).

На рисунке выделяется ось симметрии "санскрит – латинский", случайно ли, не случайно ли соответствующая противопоставлению этносов с преобладанием Y-гаплогруппы R1a (ариев, балтославян, анатолийцев и тохаров) и этносов с преобладанием Y-гаплогруппы R1b (италийцев, кельтов и германцев). Вероятно, в культурном отношении эта ось соответствует влиянию среднеднепровцев R1a на ямников R1b, см. также у Клёсова [11, с. 146] о суперстрате R1a / субстрате R1b на территории Катакомбной культуры. Продвижение R1a с запада на территорию ямников в 3 тысячелетии до н. э. коррелирует с появлением субкладов самарских ямников в Месопотамии [11, с. 138], что показывает направление миграций R1b из Ямной КИО: на юг.

При этом распределение значений показателей соседства (рис. 1), очевидно, выражает лексическую диффузию в направлении от протобалтского и протославянского диалектов к прото-греко-арийско-италийскому (с некоторым уменьшением показателей) и далее – к периферийным диалектам (с дальнейшим уменьшением показателей): протоанатолийскому, прототохарскому, протокельтскому и протогерманскому.

В историческом контексте это соответствует более раннему промышленному развитию Балкано-Карпатского региона в рамках культуры Винча, способствовавшему как её диалектной консолидации, так и раннему развитию письменности в ней к середине 4 тысячелетия до н. э. Интересен результат сопоставления винчанского и прочего древнего письма: этрусская азбука полностью идентична винчанской, в азбуке сербской кириллицы обнаруживаются 20 букв, подобных буквам винчанской азбуки, а в других древних письменностях – не более 12 (древнегреческая письменность) из 26 [20]. Влияние языка ведущей этнической группы на прочие языки наблюдалось регулярно: английский, испанский, латинский, древнегреческий, арамейский языки в разные периоды истории играли объединяющую роль либо как языков межэтнического общения, либо как государственных языков.

Проявления контактов северных ИЕ языков-диалектов с языками уральской и алтайской семей (и проявления ностратического субстрата)

Индикатором северной части ареала ИЕ языков-диалектов являются лексические признаки географического соседства ареала с уральским диалектным континуумом. Ряд признаков говорит о наличии древнего общего субстратного языка, набора диалектов охотников конца плейстоцена.

Симметрично, в протофинноугорском (ПФУ) присутствуют ИЕ термины торгового жаргона, выдающие ранние контакты носителей ПФУ и ИЕ диалектов. [43, с. 206-207].

Северную группу ИЕ диалектов выделяют лексические следы ностратического субстратного континуума: лексемы со значениями 'лёд' и 'хищник (медведь, волк, леопард)', присутствующие также в уральской и алтайской семьях языков, носители которых никогда не находились южнее или западнее ареала носителей ИЕ языков.

Ср. фин. jää, мокш. aej, венгер. jég, эст. jää, сев.-саам. jiekŋa, манси я̄ӈк, ханты йӛӈк 'лёд' и:

- анатолийские: хетт. ekan;

- арийские: авест. аеχа- 'лед, мороз', хинди yaḵẖa; осет. их [ix], ех [ex], перс. یخ‎ [jax];

- кельтские: др.-корн. iey; кимр. iâ, др.-ирл. aig, гэльск. eighe;

- германские: др.-норв. jaki 'льдина', jǫkull 'ледник'; гот. eis, др.-англ. īs, зап.-фриз. iis, голл. ijs, ниж.-н. Ies, нем. Eis, дат., шв. и норв. is 'лёд';

- албанский akull  'лёд'; (обращает на себя внимание сходство с др.-норв. jǫkull 'ледник').

Самое южное созвучное название льда: абхаз. аҵаа 'лёд', сюда же, как бы это ни казалось неожиданным, баскск. izotza, что в духе гипотезы о кавказских связях басков.

Далее ср. названия хищника (медведя, волка, леопарда), происходящие от ностратического звукоподражания рычанию [29]: ненец. варк, фин. karhu, венгер. farkas 'волк' (вряд ли от farok 'хвост, поскольку хвост не является отличительным признаком волка); манчж. jarǝhǝ, нанайск. jarga 'леопард'; ср.-корейск. írhì 'волк' – и:

- анатолийские: хетт. hartagga 'хищный зверь';

- др.-греч. ἄρκτος;

- арийские: др.-инд. ŕkṣa-, цыганск. rich, авест. arṣ̌a 'медведь';

- кельтские: кимр. arth 'медведь';

- алб. ari;

- др.-арм. արջ (arǰ);

- италийские: лат. ursus.

Баскская лексема hartz 'медведь' и здесь оказалась созвучной ностратическим лексемам. В балто-славянских и германских исконные названия медведя отличны от вышеприведённых и друг от друга.

Зона распространения сходных лексем, по-видимому, совпадала с областью к востоку и юго-востоку от зоны последнего европейского оледенения в максимальной его фазе. В связи с тем, что ледник разделял балканское убежище и лесную зону Юго-Восточной Европы, субстратные названия льда оказались в этих областях различными. Это может объяснить, почему ФУ названия льда восходят к общему предку, а ИЕ названия льда – нет (в балто-славянских, италийских и армянском языках названия льда выводятся из других прототипов).

Тохарские лексемы со значениями 'лёд' и 'медведь' мне найти не удалось. Но Л. С. Клейн уверенно пишет о ФУ субстрате и в тохарских языках [10, с. 183].

Интересна и фонетическая близость ареальных обозначений кисти руки: финск. käsi, санскр. हस्त hasta-, хеттск. kissar (или keššar), тох. A tsar, тох. B ṣar. Пока наши результаты совпадают с результатами [13, с. 157]: хеттский язык в вышеприведённых примерах проявляет особую близость к финно-угорским языкам.

О том, что ИЕ протодиалекты, имеющие тесные связи с протоарийским диалектом, были в контактах с ностратическим субстратом и, во многих случаях, с протофинно-угорскими языками в одно и то же историческое время, говорит фонетическое сходство лексем этих протоязыков для обозначения природных объектов и явлений, несмотря на принадлежность их потомков разным группам ИЕ языков:

- лексемы со значением 'земля':

- тохарские: тох. A tkaṃ, тох. B keṃ;

- анатолийские: хетт. tekan, лув. иер. takamia;

- алб. tokë;

- близко – др.-греч. χθών; дальше – арийские: др.-инд. kṣā́ḥ, вин. kṣām; родственные в прочих языках совершенно не сходны;

- лексемы со значением 'поток воды, река':

- тохарские: тох. A, тох. B āp 'вода, река';

- анатолийские: хетт. hap(a)- 'река, поток', пал. hapnas, лув. hapinni-;

- арийские: др.-инд. ap-, авест. afš, вин. āpǝm 'вода';

- италийские: оск., умбр. aapa 'вода';

- кельтские: др.-ирл. aub, ср.-кимр. afon; родственные в прочих языках не сходны;

- лексемы со значением 'дождь' и близкими:

- тохарские: тох. A wär, тох. B war 'вода';

- анатолийские: хетт. warsa 'дождь' [49, Russ. meaning: вода, влага], лув. wārša;

- арийские: др.-инд. varṣá- 'дождь', vār, vāri 'вода'; авест. vār- 'дождь';

- лексемы со значением 'ветер' и близкими:

- тохарские: тох. A want-, wänt- 'ветер';

- анатолийские: хетт. huwant- 'ветер';

- арийские: др.-инд. vānt- 'дующий', vā́ta- 'ветер', авест. vātō 'ветер';

- лексемы со значением 'огонь':

- тохарские: тох. A por, тох. B puwar;

- анатолийские: хетт. paḫḫur,  лув. pāḫūr;

- близко – др.-греч. πῦρ; арм. hur; др.-норв. fūrr; умбр. pir;

- но арийские, кельтские и один греческий синоним входят в другие группы:

- др.-инд. agní- 'огонь' (см. ниже балтослав. и лат. аналоги);

- др.-греч. αἶθος, др.-ирл. áed, авест. āt(ə)r-.

- лексемы со значением 'кровь':

- тохарские: тох. A ysār, тох. B yasar;

- анатолийские: хетт. ēšhar, род. išhanāš;

- арийские: др.-инд. ásr̥k, род. asnáḥ;

- др.-греч. гомеровское ‘ισχώρ ‘бессмертная кровь богов’;

- сходно лтш. asinis.

В других языках для обозначения тех же понятий используются другие корни, либо фонетический облик лексем, родственных приведённым, не позволил бы их использовать для межэтнического общения (ср., например, хетт. tekan и ст.-слав. землѩ).

Эти данные позволяют предполагать, что ряд ИЕ диалектов, ареалы которых соседствовали с ПФУ (прототохарский, протоанатолийский, реже протоарийский), тесно взаимодействовали друг с другом и, в меньшей степени – с протогреческим диалектом, образуя северный субконтинуум диалектного ИЕ континуума ("протоарийский+" субконтинуум). Сходства лексем со значениями 'поток воды, река' и 'медведь' говорят о наличии контактов диалектов северного субконтинуума с протоиталийским диалектом. Предки албанцев, армян и кельтов, вероятно, получили сходные с прочими названия медведя через общий субстратный континуум и в разное время, то же – о названиях льда у кельтов и албанцев: эти этносы не имеют тесных связей с этносами северного субконтинуума.

Индоарийские названия лошади вошли в группу названий "индоарийского+" субконтинуума вместе с анатолийскими и тохарскими названиями. Это говорит о времени приручения лошади: до начала миграций носителей диалектов северного ИЕ субконтинуума на запад, юг и восток. Позднее появление в лит. форм ašvà 'кобыла', диал. ešvà, наряду с исконной формой, можно объяснить контактами протобалтов-прафракийцев с "индохеттами" в степи или с хурритами в Малой Азии (ср. с др.-инд. áśva-, хетт. aś(u)was и хурр. ešše 'лошадь').

ИЕ лексемы со значением 'колесо', вроде, говорят о том, что его открытие произошло после обособления предков тохаров и предков анатолийцев: языки этих этнических групп использовали корень для обозначения колеса, отличный от корней в прочих языках северного ИЕ континуума [43, с. 204] (хетт. hurki- и фонетически далёкие от хетт. тох. A wärkänt, B yerkwanto 'колесо'). Однако тох. A kukäl, B kokale, сходные с др.-греч. обозначением колеса, демонстрируют наличие адстратных связей прототохаров с протогреками и после открытия колеса в степи, несмотря на семантический сдвиг 'колесо' > 'повозка'. Это может говорить о том, что в ИЕ диалектах название колеса возникало по мере распространения колеса с использованием корней-синонимов, подобно тому, как в славянских языках для обозначения залива были использованы семантически сходные понятия 'лить' (> рус. залив) и 'течь' (> укр. затока), что не означает знакомства русских и украинцев с заливами после разделения их языков.

Проявления контактов восточных ИЕ языков-диалектов с языками Восточной Азии (и проявления ностратического, сино-кавказского и австронезийского субстратов)

Племена носителей ИЕ диалектов были знакомы со скотоводством, молочными продуктами, шерстяной тканью, мёдом, коневодством и повозками, чего не обнаруживается в Сибири (ареалы обитания диких медоносных пчёл, липовые и дубовые леса, в основном, заканчиваются к востоку от Южного Урала) [43, с. 207]. Эти обстоятельства ограничивают область расселения носителей ИЕ диалектов с востока.

В области этой границы должны были происходить контакты ИЕ племён с носителями как уральских, так и алтайских языков-диалектов. Помимо ностратического субстрата, восточные ИЕ диалекты могли усвоить элементы сино-кавказского и австронезийского континуумов, носители диалектов которых никогда не находились западнее носителей ИЕ языков.

Следами контактов предков северных германцев c австронезийским континуумом, вероятно, являются лексемы с уже упомянутыми значениями 'медведь', 'рука':

ср. австронез. *beruang 'медведь' и др.-англ. beorn, др.-норв. birna, bjǫrn 'медведь';

ср. австронез. *lima 'рука' > 'пять' и др.-англ. lim, др.-норв. limr 'конечность'.

Следом адстратных контактов с алтайскими языками можно счесть лексемы со значениями 'вол, бык':

ср. алт.: уйг. xöküz, кум. oquz, балк., караим. öqüz, енис., туркм., азерб., тур. öküz, башк. үгеҙе, татар. үгез 'бык', чуваш. вӑкӑр, монг. үхэр и

- арийские: авест. uxšan 'бык', санскр. उक्षन् (ukṣán);

- германские: исл. uxinn, др.-англ. oxa, зап.-фриз. okse, голл. os, нем. Ochse;

- тохарские: тох. A ops, B okso 'тягловый бык';

- кельтские: кимр. ych

- аналогов нет в анатолийских, италийских, армянском, греческом, славянских, балтских и албанском языках.

Картвельские и уральские аналоги являются, видимо, заимствованиями:

- картвел.: др.-груз. უსხი (usxi), сван. usxwaj (лашх.), wisxw- (н.-бал.) 'жертвенный бык'; что касается метатезы в картвел., ср. с метатезой в общекартвел. заимствовании из ИЕ *otxo 'четыре';

- урал.: венг. ökör, волж.-перм. uska // oska 'бык, бычок' [12, с. 154-158].

Странными для ИЕ языков выглядят и некоторые кельтские и германские названия лошадей:

- кельтские: др.-ирл. marc 'лошадь', ср.-кимр. march 'лошадь, жеребец', брет. marc’h;

- германские: др.-норв. marr, др.-англ. mearh, ср.-англ. mare, ср.-в.-нем. Marah > Mähre 'лошадь, кобыла'.

Гамкрелидзе и Иванов предположили заимствование из какого-то алтайского языка. Кельто-германское *mark- параллельно алтайскому *morV- (монг. mörin, калм. morin ‘horse’; ср. также кит. ma < *mra, тамил. mā). Гамкрелидзе и Иванов объясняли это заимствование ранними контактами ИЕ племён с алтайскими племенами. Более того, они предположили, что оно свидетельствует о ранних миграциях ИЕ племён с востока на запад через Малую Азию. Однако оставалось странным, что это заимствование вошло только в самые удалённые от источника языки. Михайлова предложила гипотезу о Wanderwort восточного происхождения, занесённого в Европу скифами и сарматами, которые могли быть смесью этносов Центральной Азии, в целом, ираноязычной, но с тюркскими и алтайскими элементами [15, с. 6-7].

Ясно, что подобные контраргументы гипотезе Гамкрелидзе и Иванова основаны на вере в автохтонность кельтов и германцев, откуда мыслимые объяснения появления алтайских слов в кельтских и (северо)германских языках сводятся исключительно к поиску способов передачи слов с Алтая в Западную Европу.

Тем не менее, В. В. Иванов указывал на связь германских языков с енисейским языком [6, с. 155-156], которая говорит о контактах предков германцев с племенами Азии, то есть передача восточных названий лошади могла состояться не в Европе, а где-нибудь в прикаспийских степях. Там же, где образовались и другие подобия не только германских, но и кельтских лексем лексемам восточных языков:

- др.-англ. hēla 'пятка' и guttas 'кишки; мужество' сходны с монг. хөл 'стопа' и гэдэс 'кишки'.

- англ. fang 'клык', др.-англ. fang 'захват' ср. с ФУ: манси puŋk, ханты pöŋk, венг. fog, саам. pānnj – и кит. fāng, в сочет. редко páng 'клин', 'захватывать' (практически точное семантическое совпадение с англ.);

- англ., голл. top, фриз. top, tap, ниж.-н. Topp, исл. toppur 'вершина', будто бы не имеющие достоверных связей за пределами герм. [47, Search: top], сравнимы с крымско-тат. töpe, карачаево-балк. тёппе, азерб. täpä 'вершина';

- др.-англ. þing, д.-в.-н. ding 'вече, дума' фонетически и семантически совпадают с кит. tíng или dìng 'двор (особо: дворца императора)'; '[императорский] дворец'; 'место собрания (сановников при дворе)'; 'правильный, ровный'; 'прямой, справедливый';

- др.-ирл. bec(c), брет. bihan и кимр. bychan 'маленький' – имеют общекельтскую древность, не имеют ИЕ этимологии, но имеют аналоги в алтайских (ср. тув. biča, караг. bic’ä, якут. byčyk, монг. biči ‘small’) и в некоторых уральских (вепс. piču 'маленький', карел. pićukkani 'очень маленький');

-  поиск аналогов др.-ирл. macc 'сын' приводит к алт. *mūko- 'мужчина, мальчик' и дравид. *maγI 'ребёнок' (в частности, тамил. maka 'ребёнок, сын, мальчик'): фонетическое и семантическое подобие очевидно, но не ясно, заимствование ли это или произведение от общего ностратического прототипа – Т. А. Михайлова предложила компромиссное заимствование из до-ИЕ ностратического языка, возможно, поддержанное семантически кельтскими производными от ИЕ *maghu- 'парень, неженатый' [15, с. 11];

- др.-ирл. u(i)sce (и алб. uje) 'вода' фонетически сближены с монг. ус, калм. усн 'вода' и весьма удалены от ИЕ аналогов.

Кроме следов ностратического и синокавказского субстратов, в кельтских и германских есть уникальные следы сближения друг с другом:

а) 'число'

- др.-ирл. rím, кимр. rhif 'число'

- др.-англ., др.-фриз., др.-сакс., д.-.в.-н. rīm, др.-исл. rím 'число'

- скифск. άριμα 'единица' [48, кн. 4.27];

б) 'вошь'

- герм.: др.-англ., др.-норв., д.-в.-н. lus, ср.-голл. luus 'вошь' [47, Search: louse];

- кельт. (бритт.): др.-корн. lowen, кимр. lleuen, мн. llau, брет. laouen 'вошь' [49, Meaning: louse].

Обратим внимание на сходство этих лексем с иберо-лигуро-романскими лексемами со значением 'гнида': исп. liendre, португ., галиц. l'endea, каталан. ll'emena, франц. lente, лат. lens и т.п. – в свою очередь, сходными с кит. luǎn, luǒ 'яички насекомых'. Возможно, это след синокавказского континуума, субстрата протокельтского, протогерманского и протоиталийского диалектов ИЕ. О существовании такого субстрата говорят и связи между хаттским, хурритским, кавказскими и енисейскими не-ИЕ языками [6, с. 134-144, 155-156].

Мы будем, вслед за Гамкрелидзе и Ивановым, считать все подобные сходства косвенными свидетельствами контактов каких-то предков кельтов и германцев друг с другом и с алтайскими, сино-кавказскими и австронезийскими этносами в зоне восточного ("протосеверогерманского+") субконтинуума диалектного ИЕ континуума.

Проявления контактов южных ИЕ языков-диалектов с языками Закавказья и Ближнего Востока (и проявления афроазиатского субстрата)

Южную – юго-западную группу ИЕ диалектов выделяют лексические следы афроазиатского диалектного континуума, присутствующие также в семитских языках, носители которых никогда не находились севернее или восточнее ареала носителей ИЕ языков.

Исследуем, какие именно диалекты ИЕ континуума имеют следы таких контактов.

В латинском языке образовалось отличное от других ИЕ названий название льда: glacies. Оно этимологически выводится из ИЕ корня *gel- 'холод', отсюда же лат. gelidus 'ледяной, морозный'. Эта лексема, в свою очередь, связана с семит.: сир. ܓܠܝܕܐ (gəlīḏā), ивр. גְּלִיד‎ (gəlîḏ), араб. جليد (jalid), все – 'лёд'. Каким бы ни было происхождение корня *gel-, он свидетельствует о древнейших контактах предков латинов и предков семитов.

Далее отметим лексемы со значением 'лев', имеющие то же значение для южных народов, что и лексемы со значением 'медведь' – для северных. Они также происходят от звукоподражания рёву [(24)28]: егип. rw, муби ʔórúwà, ивр. aryeh, после [r] > [l] – аккад. lābum 'лев'; араб. labuʾah 'львица', ивр. lavi (архаич.), lāḇīʾ 'лев', levi'ah 'львица', ср. с:

- славянскими: ст.-слав. львъ, сербск. лав, польск. lew, в.-луж., н.-луж. law;

- италийскими: лат. leō;

- германскими: д.-в.-н. leo;

- кельтскими: ирл. leon, кимр. llew;

- др.-греч.  λέων;

- дальше – балтские: лит. liūtas.

Отметим также лексемы, обозначающие крупный рогатый скот, присутствующие в ряде ИЕ языков и семитских языках.

Ср. араб. ثور (θawr), арам. tawrā 'бык, вол' [57, Search: Reconstruction:Proto-Semitic/ṯawr-] и:

- италийские: лат. taurus, оск. turuf, toru;

- др.-греч. ταύρος;

- балтские: лит. taũras, др.-прус. tauris 'зубр';

- славянские: ст.-слав. тоуръ;

- дальше – кельтские: ср.-ирл. tarb, кимр. tarw – и германские: др.-норв. ɵjōrr; в прочих ИЕ языках – заимствования из лат., или аналоги отсутствуют.

Заметим, что в балтских и славянских имеется как южное, так и северное названия крупного рогатого скота, наводящие на мысль о промежуточном положении протобалтославян между носителями южных и северных ИЕ диалектов.

Здесь же уместно привести региональные обозначения рога, ср. араб. qarna, ивр. qerenn и:

- италийские: лат. cornu;

- кельтские: брет. korn, кимр. corn, в гойдельских иначе – др.-ирл. adarc, вероятное заимствование из баск. *adar-ko маленький рог' (из баск. adar 'рог' – на Пиренеях? на Кавказе?);

- германские: гот. 𐌷𐌰𐌿𐍂𐌽 (haurn), др.-англ., др.-сакс., д.-в.-н. horn.

В других языках есть родственные, но фонетически иначе оформленные лексемы. В языках северного субконтинуума это лексемы с сатемизацией первого согласного:

- анатолийские: хетт. surna, лув. zurni;

- арийские: санскр. शृङ्ग (ṡṛṅga), авест.  srū-, srvā-;

ср. авест. srvā- с эст. sarv, венгер. szarv, фин. sarvi 'рог'.

Обозначения кисти руки также имеют региональные фонетические особенности: лат. palma, др.-греч. παλάμη, др.-ирл. lam.

Есть связи, которые свидетельствуют о заметных контактах предков латинов с племенами Закавказья. Лат. лексема tabeo 'таять', несомненно, связана с хурритской лексемой tabrinni- 'кузнец' с глагольной основой tav- 'плавить (металл)'. Считают также, что и арм. darbin 'кузнец' имеет общее происхождения с хурр. tabrinni- 'кузнец' и шум. tabira / tibira 'медник', вероятно, из урартского источника (с метатезой -br- > *-rb-) [58, с. 268-270]. Общее происхождение, очевидно, имеют и др.-арм. ոսկի (oski) 'золото', шум. guškin 'золото' и хурр. ušḫu 'серебро'.

Названия меди и бронзы у готов 𐌰𐌹𐌶 (aiz), латинов aes и протоариев: санскр. ayas и авест. aiiah 'металл' – родственны и, по-видимому, связаны с алтайскими названиями: башк. ez̦, казах. и кирг. жез – с характерным соответствием монг., казах. и кирг. [ʒ] тюркскому [j].

Если учесть вероятную связь финно-угорских названий металлов (с дрейфом значения: фин. vaski 'медь', венг. vas 'железо') с тох. A wäs, арм. oski 'золото', хурр. ušḫu 'серебро' и шумер. guškin 'золото', то можно для 3 тысячелетия до н. э. – времени широкого ознакомления народов с золотом – построить линию этнических связей с запада на восток (от Закавказья – к Уралу): шумеры, армяне, хурриты – тохары – финно-угры [(27)24].

Проявляется культурная близость к Кавказу и у протокельтов: в частности, в двадцатеричной системе счёта в кельтских языках, которая характерна для большинства языков Кавказа. Следы двадцатеричного счёта есть и в албанском:

- njëzet 'двадцать (один-двадцать)' и dyzet 'сорок (два-двадцать)',

в баскском же система счёта полностью двадцатерична:

- hogei 'двадцать', berrogei 'сорок (два-двадцать)', hirurogei 'шестьдесят (три-двадцать)', laurogei 'восемьдесят (четыре-двадцать)',

- что допускает кавказское прошлое у предков албанцев и басков.

Следы двадцатеричного счёта у датчан, скорее, связаны с кельтским субстратом на севере Европы, поскольку в других германских этих следов не обнаружено [32].

Отметим, что в др.-ирл. coic, лат. quinque 'пять' и арм. hinkh, hing тоже можно увидеть связь предков кельтов-гойделов, армян и латинов с кавказским диалектным континуумом, где есть фонетически близкие лексемы со значением 'кулак' [21, с. 119]. В зоонимах со значением 'волк' можно увидеть различия в этническом окружении гойделов и бриттов после их расхождения, ср.:

- др.-арм. գայլ (gayl) и ср.-ирл. fáel [fɯːl] < *waylos 'волк (воющий)' [57, Search: fáel],

- кимр. blaidd и лит. bliauti 'выть' (этимология кимрского зоонима считается невыясненной [57, Search: blaidd], но может быть объяснена бритто-фракийскими контактами).

В фонологии кимрского языка есть особенности, совпадающие с особенностями ряда кавказских языков: наличие глухого бокового аппроксиманта [l̥] и звонкого лабиовелярного [g^w], напр., кимр. лексема gwyn созвучна с груз. γwino- 'вино' при отсутствии лабиовелярного в начале лексем со значением 'вино' в других языках.

Типология порядка слов в кельтских предложениях – "действие-субъект-объект" ("Читает сын книгу"), как в древнеегипетском языке, классическом арабском, языке майя, тагалоге и ряда других языков островов Юго-Восточной Азии. У майя, к тому же, тоже двадцатеричная система счёта, что может быть объяснено алтайским прошлым предков майя по соседству с предками кельтов [56].

Этот порядок слов может быть и типологической параллелью, связанной с ролью глагольных имён в указанных языках, отличной от роли глаголов в не кельтских языках индоевропейской семьи. Но это явление можно объяснить и субстратом семито-хамитских языков по отношению к кельтским [50, с. 8-10]. Семито-хамитский субстрат мог сформироваться как в Центральной Европе мигрирующими из Передней Азии неолитическими земледельцами, так и в окрестностях Кавказа. Однако, в сочетании с алтайскими и кавказскими связями протокельтов, логичнее считать, что семитский субстрат кельтских языков был локализован в окрестностях Кавказа, тем более что Майкопскую культуру Северного Кавказа после В. А. Городцова (1910 г.) и М. И. Ростовцева (1920 г.) часто связывают с семитскими корнями из Междуречья.

Ср.-ирл. ert, гот. aírþa, др.-норв. jɔrδ, д.-в.-н. erda 'земля' могут быть следами афроазиатского диалектного континуума в лексике предков кельтов и германцев (ср. с араб. ard, суахили ardhi, аккад. erṣetu и мн. др.).

То же касается нем. и голл. названий лошади, восходящих к др.-семит. названиям [33].

Германские языки имеют и другие лексические следы контактов с южными не-ИЕ языками:

- англ. dig 'копать' и dagger 'кинжал', с якобы весьма неопределённым происхождением [47], могут быть связаны с чечен. даг 'топор', точнее, с его вероятным хурритским прошлым; аналогичное семантическое сближение названий инструмента и оружия мы видим в англ. spade / исп. espada 'лопата / меч', в англ. bill 'топорик / меч' и в кимр. clodio 'рыть'/ cledd, cleddif 'меч';

- др.-англ. hnecca 'шея, задняя часть шеи' (довольно редкое слово), др.-фриз. hnekka, др.-норв. hnakkr, д.-в.н. hnach 'шея' имеют общее происхождение с арабск. unk, unuk 'шея', арамейск. ʔunḳā 'шея, мясо шейного отдела'; сюда же тох. A kñuk 'шея' (тохарские языки, по Иванову [6, с. 156], обнаруживают следы связей с хурритским языком, это обстоятельство, как и тох. A kñuk 'шея' семитского происхождения, возможно, говорит о промежуточных контактах тохаров с "хуррито-семитским симбиозом" [6, с. 155]);

- др.-исл. (др.-норв.) fill 'слон', наряду с тадж. пил, явно связаны с араб. fil 'слон' – (любопытно португ. fila "змея": ассоциирование слона и змеи есть в индийском языке – др.-инд. nāgas 'змея, слон', санскр. nāga 'змея, кобра', nagaja 'слон').

Системы числительных древнегерманских языков (готского и древнеанглийского) имеют следы системы отсчёта с основаниями 12 и 60, то есть древних культурных связей предков германцев с более южными народами Междуречья, применявшими такие системы отсчёта. Подобные следы присутствуют также в системе числительных среднеперсидского и других иранских языков, что, по-видимому, соответствует древнему соседству и культурным связям носителей этих языков и с древними германцами, и с народами Междуречья [31].

Ряд лексем, обозначающих природные явления, свидетельствуют и об исключительных или почти исключительных адстратных контактах предков латинов и кельтов:

- лексемы со значением 'земля':

- италийские: лат. terra, оск. teras;

- кельтские: др.-кимр. tir, др.-ирл. tír, гэл. tìr;

- в других языках – иначе;

- лексемы со значением 'гора', ср. также с австронезийск. mauna 'гора':

- италийские: лат. mōns;

- кельтские: ср.-кимр. mynyð, брет. menez (нет в гойделских);

- в других языках – иначе;

- лексемы со значением ветер:

- италийские: лат. ventus;

- кельтские: кимр. gwynt;

- близко – тох. B yente; герм.: гот. winds, др.-англ. wind;

- в других языках фонетически дальше;

- некоторые зоонимы:

- италийские: лат. caper 'козёл'; лат. fūcus 'пчела';

- кельтские: ирл. gabhar [gawэr], брет. gavr, кимр. gafr; ирл. foiche 'оса';

- близко: др.-греч. σφήξ 'оса';

- в других языках – иначе;

- некоторые числительные:

- италийские: оск. petuur 'четыре'; оск. *pumpe 'пять' (реконстр. из оск. pumperias 'пятёрка' [49, Meaning: five]), *pompe < pomperias 'пятёрка (человек)' [52, с. 329];

- кельтские: кимр. pedwar 'четыре'; кимр. pump 'пять';

- близко германские: гот. fidwōr 'четыре', гот. fimf, д.-в.-н. fimf, finf, funf 'пять';

- близко др.-греч. беот. πέτταρες , др.-греч. эол. πέμπε 'пять';

- родственные в других языках – иначе.

Эти данные позволяют предполагать, что ИЕ языки-диалекты, ареалы которых находились по соседству с Закавказьем (протоиталийский, протогреческий, протоармянский, протокельтский и протогерманский), взаимодействовали друг с другом, образуя южный ("протоиталийский+") субконтинуум диалектного ИЕ континуума. Плиний Старший обнаруживает на Северном Кавказе племя Hali < и.-е. *sal-/ hal- 'соль', ср. кимр. halen, др.-корн. haloin [4, с. 50]. При этом предки италиков территориально разделяли предков кельтов и предков германцев (как на рис. 1 и как у Ю. К. Кузьменко).

Интегральное смещение ИЕ семьи по сравнению с уральской в сторону семитской семьи, обнаруженное А. Г. Козинцевым [13, с. 154], имеет причиной адстратные связи языков южного ИЕ субконтинуума с языками семитской семьи, значительно более выраженные, чем у языков финно-угорских.

Индоарии, совершив сверхдальнюю миграцию с северной прародины на юг Азии, оказались также и под субстратным влиянием афроазиатского диалектного континуума. Одним из следов этого влияния являются названия льва, подобно тому, как на севере следом ностратического влияния были названия медведя:

- банту: суахили simba, шона shumba, зулу insimba 'лев', кхоса ingwe 'леопард';

- дравид.: телугу siṃhamu, тамил. ciṅkam, тулу siṃha, каннада siṃha;

- др.-инд. singh 'лев' < санскр. सिंह (siṃhá);

- др.-арм. ինձ (inj) 'хищник сем. кошачьих', ср. кхоса ingwe 'леопард'.

Что касается колебаний [mb] ~ [ng(w)], ср.:

- лат. lingua и рум. limbă 'язык';

- лат. longus и урду ləmbə, хинди lembe, гуджарати lambu, бенгали lomba 'длинный'.

Подробный анализ этимологий многих ИЕ названий льва (правда, без упоминания названий в языках банту среди внешних связей) см. в [45].

Западные ИЕ языки-диалекты с неясным субстратным влиянием

Периферию ИЕ континуума на западе ареала замыкают протобалты и протославяне с не общеиндоевропейскими обозначениями льда *ledu- и медведя *dlak / *tlak (лит. lokys, лтш. lācis, др.-прус. clokis 'медведь', праслав. *dlaka, цслав. клъкъ 'шерсть'), не являющимися и результатами проявления до-ИЕ субстрата.

У балтов и славян также родственны и фонетически сходны не общеиндоевропейские и не субстратные обозначения:

- рога: ср. др.-рус., ст.-слав. рогъ и лит. rãgas, лтш. rags, др.-прус. ragis;

- руки: ср. др.-рус. рука, ст.-слав. рѫка, польск. ręka и лит. rankà, лтш. rùoka, др.-прусск. rаnсkо,

- не характерные и для диалектов северных и южных соседей по ИЕ континууму.

Вопрос о следах контактов протобалтских и протославянских племён с этносами Западной Старой Европы остаётся открытым, поскольку языки потомков этих этносов – иберов, аквитанов, лигуров и т.д., и т.п. – весьма фрагментарно известны. Соответственно, неясно и влияние субстрата неолитических земледельцев на протобалтский и протославянский ИЕ диалекты, если только не считать этим субстратом исконные славянские названия сельскохозяйственных культур Восточного Средиземноморья и инвентаря.

Варианты названий серебра, представленные в балто-славянских языках, отражены в баскском языке: zillar, zirar, zidar. В других языках Средиземноморья представлен набор фонем, сходный с древнепрусским, но без -l-: араб. sarif, ассир. sarpu и т.д. [6, с. 104].

Отметим древнее заимствование *meri 'море' в протофинский из протобалтославянского и финских названий рыб в славянские [42, с. 192-194]. В финский, причём только из славянских, попала лексема rauta 'железо', родственная праслав. *ruda 'руда, железняк', чей корень, применительно к металлургии, вероятно, входит в шумер. urud 'медь', заимствованное из ИЕ. Другим следом протославяно-шумерских контактов является рус. лохань (также вост.-слав. и польск. аналоги) ~ шум. lаḫаn giddа 'длинный (или тяжелый) сосуд' > ассир. laḫannu, laḫnu, араб. laqan, арам. laqnā 'таз, лохань' [37, ст. "лохань"].

В финно-угорские из балтских попали названия лосося [16, с. 198] и угря, ср.:

- лит. lãšis, лтш. lasis, др.-прус. lasasso и фин. lohi, венг. lazac;

- лит. ungurys, др.-прус. angurgis и фин. ankerias, венг. angolna.

В тохарских со временем исходное балтское значение 'лосось' оказалось забытым: тох. B laks означает 'рыба вообще'.

Есть вероятные заимствования и из протославянского ИЕ диалекта в семитские языки:

- протосемит. *gamal- 'верблюд'; ср. араб. جَمَل‎ (jamal), егип. جمل‎ (gámal), ивр. גמל‎ (gamál), копт. kamoul из *gomolъ 'комолый, безрогий' (родств. рус. комолый, польск. gomoły, лит. gãmulas 'комолый');

-  арам. и др.-евр. galgal 'колесо' из коло 'колесо, круг', с редупликацией, как во многих ИЕ аналогах со значением 'колесо';

- араб. زَرَافَة‎ (zarāfa) 'жираф' из протослав. *žeravь 'журавль' (ст.-слав. жеравль – с большим горлом, как голавль – с большой головой).

Можно отметить, вслед за Фасмером, связь др.-греч. оронима Καύκασος 'Кавказ' с гот. hauhs 'высокий' и лит. kaukarà 'холм' [37, ст. "Кавказ"].

Проверим следы культурной общности между предками балтов и славян за пределами базовых лексиконов.

Ряд названий лошади в протобалтском и протославянском языках-диалектах образуют особую группу фонетически сходных лексем протобалтославянского субконтинуума, семантически безупречно выводимых из *комолъ 'безрогий' [26]:

- слав.: др.-рус., ст.-слав. комонь, кобыла, сербохорв. ко̀била, чеш. komoň, kоbуlа, польск.,  н.-луж. kоbуłа;

- балт.: др.-прусск. саmnеt 'лошадь', лит. kùmė, kumẽlė 'кобыла', kumelỹs, лтш. kumel̨š 'жеребенок'.

Для людей, одомашнивших рогатый скот, отсутствие рогов у некоторых копытных – коня и верблюда – была их существенным отличительным признаком.

Альтернативная гипотеза полагает, что имело место распространение Wanderwort восточно-иранского происхождения [57, Search: caballus], без пояснений о смысле лексемы-источника:

 ираноарийск.: хотано-сакск. kabä 'лошадь', перс. کول (kaval) 'непородистая лошадь';

- лат. саbō, -ōnis 'мерин', caballus 'конь';

- др.-греч. καβάλλης 'рабочая лошадь';

- кельтск.: др.-ирл. capall, др.-кимр. cefel.

Судя по наличию [p] в др.-ирл. capall и существованию исконных форм в иран., лат. и др.-греч. и древним названиям алтайского происхождения в кельт., последняя группа лексем представляет собой поздние заимствования из общеслав., когда переход [m] > [b] в слав. лексемах со значением 'кобыла' уже состоялся.

Отметим также лексемы, обозначающие крупный рогатый скот, присутствующие в ряде ИЕ языков к северо-востоку и юго-западу от "протобалтославянского+":

- анатолийские: хетт. *guwau- 'говядина';

- арийские: др.-инд. gāúṣ, дат. п. gávē, авест. gāuš [49, Meaning: cow], тадж. гов;

- славянские: ст.-слав. говѩждь и др. слав. аналоги;

- балтские: лтш. gùovs;

- арм. kov 'корова';

- германские: д.-в.-н. chuo 'корова';

- отдельная группа с начальным [b] – греч. βοῦς; италийск.: умбр. bum, лат. bōs (заим. из оск.-умбр.); кельтск.: ирл. bō [37, ст. "говядо"].

Приведённые данные позволяют предполагать, что ИЕ языки-диалекты, ареалы которых находились на Балканах и в Восточном Средиземноморье (протославянский и протобалтский языки), тесно взаимодействовали друг с другом, с языками Северного Причерноморья и Ближнего Востока, образуя западный ("протобалтославянский+") субконтинуум диалектного ИЕ континуума.

Наличие названий кузнеца, общих для балтских и славянских языков, как прус. autre 'кузница', wutriis 'кузнец' и ср.-болг. и серб. вътрь, родство названий древних металлов в балт. и слав. и общие ранне-ИЕ характерные названия предметов, производимых кузнецами (напр., серпа) говорят об общих истоках терминологии кузнечного дела у балтов и славян [6, с. 106].

Поскольку базой формирования протобалтославянской общности была Балкано-Карпатская металлургическая провинция, в которой добывали свинец, серебро и медь [33], то следует ожидать, что названия этих металлов экспортировались вместе с самими металлами в соседние этнические группы, этими ресурсами не располагавшие. Значительная протяжённость зоны распространения протобалтославянской лексики может быть связана с монополией БКМП на торговлю медью на территории от Северного Причерноморья до Анатолии в 5 – 4 тысячелетиях до н. э. [40, с. 62].

Протобалтославянское наименование свинца *(w)olow- (ст.-слав. олово, сербохорв. о̏лово, польск. ołów, в.-луж. wоłоj, лит. álvas, др.-прусск. alwis 'свинец') породило родос. βόλιμος 'свинец' [25] и др.-греч. βούλλα (βοῦλλα) 'олово' ('κασσίτερος' [44])

Принято считать, что названия серебра в славянских, балтских и германских языках имеют общее южное происхождение (индийское, из др.-инд. śubhrá- 'красивый, светлый' [34, с. 79] или семитское [6, с. 104]), оба варианта привязывают ареалы протобалтов, протогерманцев и протославян к Передней Азии. Поскольку ранняя металлургия серебра была связана с добычей свинца из сернистых соединений, где оба металла встречались вместе [6, с. 36], есть основания считать, что иранск. названия свинца (ср.-перс. srub, тадж. сурб, курд. sirb) и протослав. названия серебра родственны и произведены из протославянского названия серы (др.-рус. сѣра, сербск.-цслав. сѣра, чеш. síra) с помощью суффиксального расширения -b- [25].

Общность происхождения названий серебра и серы можно усмотреть также, сравнивая др.-англ. seolfor, sylfur, гот. silubr 'серебро' с санскр. śulbāri, др.-лат. sulpur 'сера'.

В. В. Иванов особо подчёркивает сходство не только консонантизма, но и вокализма балто-славянских форм с позднеанатолийскими формами типа лид. Σιβρος αργυρεος, не делая, однако, выводов о направлении распространения этого миграционного термина [6, с. 104].

Др.-греч. термины кузнечного дела, наименования меди (χαλκός / крит. καυχός), стали (χάλυψ, о связи χαλκός и χάλυψ см. у Иванова, который, однако, производит оба названия из хаттск. *haflki [6, с. 98] > ḫapalki) и битого камня (χάλιξ) имеют балтскую этимологию (ср. лит. kalti / kauti 'бить, ковать') [23]. Все эти названия относятся к разным материалам, единственное, что их семантически объединяет, это технологии, связанные с ударами (ковать, колоть).

Интересна также близость значений и произношений в греч. и лит.:

- у лит. laumė 'колдунья' и др.-греч. Λάμια 'Ламия, чудовище в образе женщины, высасывающее кровь у людей и пожиравшее их';

- у лит. laimė, лтш. laime 'удача, счастье' и др.-греч. λαιμός 'глотка; прожорливый; дерзкий'.

Из протославянского *mędь 'медь' произведены др.-кимр. emid, др.-ирл. umae и иран. *mis 'медь', более распространены в ИЕ языках производные от лат. Cuprum < aes Cyprium 'металл из Кипра'.

Балтийские названия меди отличаются от славянских ввиду особенностей разделения труда в БКМП: места добычи медной руды и выплавки меди не совпадали [38, с. 138-139]. Отсюда особая группа исконных балтских названий меди с семантикой "варкости" [19, с. 48-50]: др.-прус. wargien, лит. varis и лтш. varš – протобалты были связаны с выплавкой меди.

Уже упомянутая монополия БКМП на торговлю медью (от Северного Причерноморья до Восточного Средиземноморья) означает, что хетто-лувийские названия меди kuwanna / kuwanza и др.-греч. κύανος 'азурит' произведены из лексемы со значением 'кую/ковать' (ср. с др.-сакс. hauwan 'ковать', ср. также с новгор. ковъ 'медь'), а не наоборот.

Наиболее распространённое западное название бронзы также может иметь протославянский источник:

- или звукоподражание *brę-/*brǫ (откуда русск.-цслав. брѩцати, польск. brząkać "звякать, греметь", brzęczeć "жужжать"); топоним Βρεντέσιον 'Бриндизи' (13 в. до н. э.) иллирийского происхождения, известный своими бронзовыми мастерскими (отсюда перс. birinǰ 'медь' [37, ст. "бронза"]), может быть в этом случае интерпретирован как 'бренчащий', подобно тому, как венет. Τεργέστε 'Триест' = ст.-слав. тръговиште 'торжище';

- или расширение корня *bronъ- с семантикой 'защита, броня' с помощью малопродуктивного суффикса -z-, как в гомза, грымза, лобзать, ломзить, верзила; бронза и броня связаны между собой в этом случае семантически, как латунь и латы;

- или то же, но через лувийско-сардское посредство: *бронъ- > лув. *brunza (как кованъ > лув. kuwanza 'медь', а не наоборот, вопреки [8, с. 172]) > сард. brunzu 'бронза'.

В лит. сохранилось исконное название бронзы от лит. varis 'медь': žalvaris (букв., 'зелёная медь'), семантически идентичное китайскому qīng tóng  'зелёная медь' [27].

Приведём и топонимические свидетельства древнего присутствия предков балтов и славян в Восточном Средиземноморье.

Др.-греч. топоним Κύπρος восходит к праслав. *kypeti 'кипеть, пениться' (ст.-слав. кыпѣти, чеш. kypěti 'кипеть') Кипр – 'кипенный, пенящийся', как зубр – 'зубастый': вспомним миф о рождении Афродиты из пены [23], др.-греч. Ἀφροδίτη < ἀφρός 'пена'). Названия островов Лесбос и Родос также могли быть произведены из протослав. [35, с. 92], [23].

В список протославянских топонимов можно добавить и о. Лемнос (др.-греч. Λῆμνος) < *lom-/*lem- (откуда и рус. ломань 'нечто разбитое, изломанное', польск. lemięż, болг. леме́н 'лемех'), названный так из-за изломанности береговой линии. Этимология от финик. lbn, из протосемит. *laban- 'белый' [57, Search: Λῆμνος] не выдерживает критики, поскольку остров сложен из тёмных вулканических пород.

О фракийских и славянских следах в скифском лексиконе см. в [41, с. 68 – 144], о протобалтийских следах в пракартвельском лексиконе см. в [41, с. 150-152]. О следах связей протобалтославян с хеттами см. в [7, с. 3-28].

О контактах протославян с протоиталийцами может говорить и теоним Mercurius. Дюмезиль пишет, что его происхождение неясно: за пределами Рима подтверждено [u] в Mercurius (известны также надписи Mirikui, mercui), а в римском латинском языке имеется только основа merx, состоящая из согласных. Отсюда и гипотеза о заимствовании римлянами имени бога [5, с. 579]. Mercurius 'Меркурий', выводимый, по Харперу, из "италийского корня *merk-, вероятно, этрусского происхождения" [47, Search: Mercury], имеет славянскую этимологию. Он находится в родстве с мерек 'призрак', меркнуть 'темнеть', мерекаю 'смекаю', морокую 'обдумываю', мерцать (что применимо и к ртути, и к планете Меркурий) – откуда и италийский корень *merk-, и лат. merx 'торговать'. Суффиксальное оформление м. б. как славянское (по типу кожура), так и латинское (по типу centuria).

Таким образом, протобалтославянский субконтинуум был в контактах с протоиндоариями, протоанатолийцами, протоиталийцами, предками басков, финнов и не-ИЕ этносами Ближнего Востока.

Связи между индоарийскими, древнегреческим и италийскими языками

Некоторое внимание стоит уделить связям между диалектами разных субконтинуумов.

Связи диалектов протоиндоариев и протоиталийцев проявляются, в основном, в теонимах.

Лат. Neptunus ~ санскр. Apām Napāt 'сын вод', ведическое божество воды и огня (отсюда же происходит название нефть), авест. Apąm Napāt 'потомок вод', дух воды, и др.-ирл. Nechtan, с аналогичным значением [5, примечание на с. 519], [46, с. 25]. Альтернативная этимология непосредственно от ИЕ *nebh- 'сырой, влажный' не отменяет указанной связи предков ариев и италийцев, добавляя к ним ещё и предков анатолийцев, и предков германцев, сохранивших этот корень и его оригинальное значение, живя по соседству в Закавказье.

Произведение от значения 'потомок вод' выглядит более логичным, поскольку лат. Нептун подобен др.-греч. Посейдону (др.-греч. Ποσειδῶν, дор. Ποτειδᾶν, 'господин вод/рек' от др.-инд. páti "хозяин" и dānu "вода, река"), который, скорее, связан с силой воды, нежели с сыростью.

Знакомство предков ариев и италиков с нефтью, вероятно, произошло на Северном Кавказе между Чёрным и Каспийским морями, где нефть легко доступна.

В санскрите Небесный Отец – द्यौष्पितृ (dyauṣ-pitṛ), откуда и др.-греч. Ζεύς, род. Διός 'Зевс', и лат. Iūpiter 'Юпитер'. Не из греческого или латинского прототипа со значением 'отец', поскольку в корнях этих прототипов ударный гласный [a], а не [ɪ].

Сблизить можно также латинское и индоарийские названия орла: ср. лат. aquila и хинди चील (cīl) < санскр. चिल्लि (cilli), с соответствием лат. [k^w] ~ др.-инд. [t͡ʃ], как в лат. quattuor 'четыре' ~ др.-инд. catúr- 'четыре'.

Мифический Радамант (др.-греч. Ῥαδάμανθυς – см. ниже предполагаемую этимологию из санскрита) жил на Крите, чьё лат. название Crēta совпадает с лат. crēta 'возвышающаяся'.

В то же время заимствование лексемы со значением 'остров' выдаёт удалённость предков греков от морей и соседство с предками кельтов: сравнение др.-греч. νῆσος 'остров' (дор. νᾶσος) с брет. enez, ирл. inis и кимр. ynys 'остров' выдаёт кельтский источник др.-греч. лексемы – в исконных греч. словах интервокальный ИЕ согласный [s] должен был исчезнуть. Об этом же говорит и отсутствие у греков исконного названия моря: др.-греч. θαλασσα считается следом субстрата, который, в свою очередь фонетически близок к др.-ирл. talam 'земля', др.-инд. tаlаm 'равнина' и алтайским словам со значениями 'открытое место, открытое море' [49, Russ. meaning: земля], например, монг. далай 'море', бурят. тала 'степь' (относительно семантического сдвига 'суша' ~ 'вода' ср. рус. прогалина 'поляна' и голомень 'открытое море' с корнем гол-/гал-). Предки греков могли быть в контакте с предками кельтов в центре ареала ИЕ диалектов, т. е. к северу от Кавказа.

Название меди в латинском aes Cyprium связано с месторождением меди на Кипре, что не позволяет считать латинов автохтонами Апеннин, для которых ближайшим источником меди были бы Балканы. Первая часть названия aes 'медь, бронза' фонетически близка к санскр. अयस् (áyas) медь, бронза' и гот. 𐌰𐌹𐌶 (aiz) 'медь, бронза', что соответствует графическому отображению связей "санскрит-латинский-готский" базовых лексиконов на рис. 1.

Связи между ираноарийскими и германскими языками

Эти связи представляют отдельный интерес, в связи с устоявшимся убеждением об отсутствии прямых контактов между предками германцев и предками ираноариев. По Кузьменко, "отсутствие эксклюзивных германо-иранских инноваций свидетельствует о том, что иранцы не были непосредственными соседями германцев, хотя Зеебольд предполагает период германо-иранского (скифского) соседства, которое, однако, следует относить только к началу нашей эры, когда общегерманский уже распался" [14, с. 93]. В нашем случае мы имеем в виду прагермано-иранское соседство, которое могло относиться к первой половине 1 тысячелетия до н.э. и которое могло иметь место в Закавказье и за Каспием, то есть там же, где и соседство с алтайцами.

Ираноарийские языки, рано отделившиеся от индоарийских, и германские языки обнаруживают следующие общие особенности:

- только германцы и персы имеют дентальные суффиксы для образования прошедшего времени глаголов;

- германцы имеют "-n-" в одном из показателей множественного числа, как в персидском и семитских языках, при отсутствии этой особенности в других европейских языках;

- имеют "-n-" в показателе инфинитива, как в хеттском, древнегреческом и персидском языках, при отсутствии этой особенности в других европейских языках.

Есть следы лексических связей германских и индоиранских языков, привожу ряд примеров слов с невнятной этимологией, согласно [47]:

- anger 'страдание', позже – 'гнев' (из др.-норв. angr 'расстройство, сожаление') – авестийское angra- 'разрушительный, злой';

- bad 'плохой' – иранские: ягноб., пашто bad, курд. bed, талыш. bâd, др.-перс. и арм. vat 'плохой', осет. фыд 'злой';

- better 'лучший' – фарси behtar 'лучший';

- best 'наилучший' – фарси behest 'рай (лучший мир)';

- burden 'ноша, бремя' (др.-англ. byrðen 'груз, вес, обязанность', др.-норв. byrðr, гот. baurþei) – тадж. бурдан 'нести';

- steer 'бычок' (др.-англ. steor) – авест. staora- "крупный рогатый скот", курд. stro, пушту sutur "бык";

- squat 'сиденье на корточках; нора, логово' – осетинское скъæт 'хлев, стойло';

- bag 'мешок' (др.-англ. bagge, не найден в других герм.) – др.-инд. bhaga 'доля, счастье, имущество', ср. рус. параллель торба 'мешок' и тороватый 'удачливый';

- path 'путь, тропа' (др.-англ. paþ, pæþ 'путь') – авест. patha 'путь', осет. фæндаг;

- нем. Höhe "высота" (др.-сакс., д.-в.-н. hoh, Gothic hauhs 'высокий' – осет. хох и тадж. кух 'гора';

- шв. kvarn, исл. kvörn, др.-англ. cweorn – осет. куырой (все – 'мельница').

Известны следы контактов германцев и скифов (считаются ираноязычной группой племён): название скифского племени Σκύθης, вторгшегося в Малую Азию, В. И. Абаев на основании наличия множества скифо-германских изоглосс производит из герм. формы *skut 'стрелок, стрелять' [1, с. 25]. Мы полагаем, что скифо-германские контакты происходили именно в окрестностях Каспийского моря, в том числе, в Закавказье.

Перечисленные особенности соответствуют размещению предков германцев – то есть людей, говоривших на прагерманском языке – между предками ираноариев и семитами. То есть там, где историки размещают германиев, ариев-мидян, утиев и гутиев – двойников собственно германцев-тунгров, гариев, ютов и готов (последние называли себя gut-thiuda, а свой язык – tugga [tuŋga]).

Северное-Причерноморье – Малая Азия: миграция "протоиндохеттов"

"Скифское" название Азовского моря Temarunda, приведённое Плинием Старшим, на первый взгляд, содержит корень хеттской лексемы со значением 'море'. По Трубачёву же, плиниевское "название Temarunda могли дать Азовскому морю только синды и меоты. Это название, считавшееся до того времени неясным, он прочитал как *tem-arun-da 'кормилица Черного моря'. К *tem- он увидел соответствие в др.-инд. tamas 'мрак' и других индоевропейских языках, к *arun- - в др.-инд. arna- 'пучина' и хетт. aruna- 'море', но сочетание *tem-arun- 'черное, темное море' признано им "исключительно индоарийским, праиндийским (в иранском море обозначается иначе, в хеттском иначе обозначается темный цвет). Исход -da объясним из и.-е. *dhe- 'кормить грудью', известного из различных индоевропейских языков, ср., например, курд. da 'мать'" [34, с. 69].

Хеттские следы в Северном Причерноморье названием Азовского моря не исчерпываются. О.Н. Трубачёв отмечает следующие "хеттско-северопонтийские изоглоссы, например, Antissa, ср. хетт. hantezziia- 'первый, передний', Артек, ср. хетт. hartagga- 'медведь' (ср. с тюркским названием Аюдаг 'гора-Медведь', упоминаемым автором выше, – прим. моё, Г.Т.), компонент -σαρα в исходе боспорских женских личных собственных имен и аналогичное -šar(a) в хеттских названиях женщин" и "хетт. haššušara 'царица', išhaššara 'госпожа', ср. синд. Καμασαρυη" [34, с. 71]. Уважаемый мною автор верно утверждает, что греч. название медведя к Артеку отношения не имеет, так же, как и индийское, но счесть его хеттским по происхождению он не рискнул. "Медвежьи" следы хеттов прослеживаются от Тавриды до Балкан: место в Таврике Ψευδαρτάκη "ложная Артака" (в Партенитах, совр. Артек), далее – к фракийскому племени близ Никополя на Истре Ἀρτάκιοι, к городу пеласгов на проливе Дарданеллы Ἀρτάκη, к городу пеласгов и горе Ἀρτάκη на Кизикском п-ове в Малой Азии [41, с. 74].

Разногласия могли бы быть устранены, если принять, что R1a-диалекты ИЕ континуума не были к 3 тысячелетию до н.э. настолько дифференцированы, что в них выделялись бы хорошо различимые протоарийский и протоанатолийский языки. Иными словами, гидроним Temarunda мог быть произведён этой неразделённой общностью. Выделение же из неё анатолийской группы языков, скорее всего, произошло в самой Анатолии, где "индохетты" (пеласги?) вошли в контакт с носителями не-ИЕ языков Анатолии и Закавказья и распались на анатолийцев (в Малой Азии) и ариев Митанни (в Закавказье). Это объясняет, в частности, форму хеттского топонима Purushanda, явно связанного с санскр. puruṣatā 'мужественность' и Puruṣa – именем божественного духа.

Названия лошади, образующие специфическую группу, также говорят о тесных контактах анатолийцев и ариев, у которых названия лошади почти совпадают, ср.:

- анатолийские: хетт. aś(u)was, лув. клин. azzuwas;

- арийские: др.-инд. áśva- м., áśvā ж., авест. aspa- м., aspā ж., др.-перс. asa-;

Родственные приведённым названия лошади разошлись по диалектам восточного и южного субконтинуумов (с фонетическими искажениями):

- хурр. ešše 'лошадь' > северно-кавк.: кабард. шы (šə), абх. аҽы (āčə), лезг. шив (šiv) , карат. ичва (ičʷa) 'кобыла';

- др.-арм. ēš 'осёл';

- дальше – италийские: лат. equus м., equa ж.; тохарские: A yuk, B yakwe; др.-греч. ἵππος, диал. ἴκκος; кельтские: др.-ирл. ech, др.-кимр. eb; германские: др.-англ. eoh, д.-в.-н. eha-, др.-норв. jōr, ehwu (рун.);

а в западном субконтинууме они попали только в предок литовского языка, имевший контакты в Малой Азии:

- лит. ašvà 'кобыла', диал. ešvà.

Исходный очаг движения "индохеттоариев" в Индию и Переднюю Азию лежал в Северном Причерноморье, признаки индоарийского происхождения, датируемые в пределах 3 тысячелетия до н. э., представлены в катакомбных памятниках Северного Причерноморья и Предкавказья [9, гл. II].

Миграция "индохеттоариев" в Малую Азию могла идти двумя путями: а) через Кавказ и б) через Балканы и острова Восточного Средиземноморья.

Первым путём арии могли прийти в царство Митанни [17, с. 242], войдя во взаимодействие с носителями языков Кавказа, особенно, западной его части (абхазо-адыгская лексика и грузинско-занская) [41, с. 208-209 и 215-216].

Второй путь, через Балканы и острова, оставил следы, помимо "медвежьих" хеттских (см. выше), в виде имён двух мифических братьев-критян:

- Ῥαδάμανθυς 'думающий о процветании?' – ср. санскр. rādha- 'процветание, успех' и máti 'мысль, ум, намерение, память' < man 'думать' (ср. также родств. др.-греч. μανθάνω 'учиться, узнавать, понимать'); миф о Радаманте гласит, что он подарил Криту законы;

- Σαρπηδών 'змеиный зуб?' – ср. санскр. sarpá- 'змея' и dán 'зуб'; миф о Сарпедоне гласит, что он бежал с Крита в будущую Ликию (запад Малой Азии), где заговорили на языке анатолийской группы: таково мифологическое отображение трансформации праиндоариев в праанатолийцев.

Малая Азия – юг Европы: миграция "протокельтоиталиков"

О направлении миграций каких-то предков италиков говорят топонимические и исторические свидетельства, см. подробнее в [22, с. 274-275]:

- столица Лидии Сарды (др.-греч. ион. Σάρδεις) и о. Сардиния (др.-греч. Σαρδώ, обитатели – сарды) могут быть связаны с народом шардана (Šrdn), одним из "народов моря"; северные сарды тяготеют к P-диалектам (limba 'язык'), южные – к Q-диалектам (lingua 'язык');

- топонимы Сагалассос (Σαγαλασσός) в Писидии и Сицилия (обитатели – сикулы) могут быть связаны с народом шакалаша (Šqrš), другим "народом моря"; язык сикулов, по свидетельству Теренция Варрона в De lingua latina, почти не отличался от латинского;

- римляне считали себя потомками троянцев, бежавших из сожженной Трои, их патрицианские роды вели свое происхождение от Энея, троянского героя;

- по свидетельству Геродота, название фракийского племени бригов (Βρίγες) изменилось при их переселении в Азию на Φρύγες – это совпадает с италийской инновацией *bh- > (β-) > f-.

О миграциях протокельтов-гойделов говорит, пожалуй, только полумифологическая "Книга захватов Ирландии" [53]: Меотийские болота, Скифия, Египет, Крит, Сицилия, Тирренское море, Испания, Ирландия. Родом же гойделы из гор Армении, где они назывались иберами [53, с. 48, 49]. Несмотря на понятное недоверие историков к этому источнику, его сведения коррелируют как с кельтогенезом вблизи Кавказа, по результатам нашего исследования, так и с историческими кельтиберами на Пиренеях. Предки P-кельтов, судя по бриттскому наименованию Апеннинского полуострова (от pen 'вершина'), пришли в Европу по сходному маршруту (как и P-италики: оски и умбры).

Восточное Средиземноморье – север Европы: миграция "протобалтославян"

Венет. Τεργέστε 'Триест' ~ праслав. *Тържиште (ср. серб. тржиште, ст.-слав. тръговиште 'торжище'), этрусск. 𐌅𐌄𐌋𐌆𐌍𐌀 (velzna) 'Болонья' ~ лтш. valgs, valgans, диал. vęlgs 'влажный', лат. Bolonia 'Болонья' ~ др.-рус. болонье 'поемный луг' (в связи с паводками р. Рено, заливавшими низины), лат. Reno 'Рено' ~ др.-рус. рень 'отмель' (ср. также последние с Булонь и Рейн с теми же этимологиями), др.-греч. Ίστρος 'нижнее течение Дуная' ~ балтским названиям рек и населённых пунктов на севере Восточной Европы и мн. др. [55, с. 117-118]. Подобно тому как "медвежьи" топонимы и этнонимы протохеттов маркировали пути их миграции из Северного Причерноморья в Анатолию (см. выше), вышеприведённые топонимы показывают направления миграций протобалтославян: из Восточного Средиземноморья на север Европы.

Есть основания считать, что скандинавский бронзовый век начала 2 тысячелетия до н. э. с теми же темами изделий, но с лучшим качеством, чем у синхронных изделий на юге Европы связан с миграциями протославян на север Европы [33].

Выводы

Гипотеза об ИЕ диалектном континууме в Циркумпонтийском регионе в эпоху ранней бронзы и соответствующая совокупность лингвистических данных (списки Сводеша, особо – лексемы со значениями 'лёд', 'рог', 'рука (ладонь, кисть руки)', плюс лексемы со значениями 'хищный зверь (медведь, лев и др.)', 'крупный рогатый скот (бык, вол)') позволила выделить из предполагаемого ИЕ диалектного континуума четыре переходящих друг в друга субконтинуума:

- греко-арийско-анатолийско-тохарский – к северу от Чёрного и Каспийского морей и Кавказа, по соседству с языками уральской и алтайской семей;

- тохарско-кельтско-германский – к северу, востоку и югу от Каспийского моря, по соседству с уральскими, алтайскими и австронезийскими языками;

- германо-кельтско-италийско-греко-армянско-балтский – на Кавказе и в Закавказье, к югу от Чёрного и Каспийского морей, по соседству с афроазиатскими и австронезийскими языками;

- балто-славяно-италийско-арийский – на Балканах и в Восточном Средиземноморье, по соседству с финно-угорскими и семитскими языками (вопрос о влиянии языков Старой Европы остаётся открытым).

Расположение ареала "протобалтославянского+" субконтинуума привязано к БКМП, то есть к области от Карпат до Восточного Средиземноморья, и это западная периферия ареала ИЕ диалектного континуума. Это более-менее надёжный репер. Выше мы также пришли к выводу, что "протобалтославянский+" субконтинуум соседствовал на северо-востоке с "протоарийским+", а на юго-востоке – с "протоиталийским+" субконтинуумом ареала ИЕ диалектного континуума.

Положение ареала протобалтославян между протоариями и протоиталиками оставило след в обозначениях рогатого скота / быков:

- хетт. *guwau- 'говядина' [(18)49, Meaning: cow];     

- др.-инд. gāúṣ, авест. gāuš;

- ст.-слав. говѩждь; тоуръ;

- лтш. gùovs; лит. taũras;

- лат. taurus.

Чтобы уточнить относительное положение протокельтов, протогерманцев и протоиталиков южного субконтинуума и протобалтов и протославян западного субконтинуума, воспользуемся данными анализа Ю. К. Кузьменко. Под 'обитали' ниже будем понимать и 'оседали', и 'кочевали'.

Из того, что славяно-германских инноваций меньше, чем балто-германских, и все славяно-германские есть в балтийском, тогда как балтийский имеет ряд инноваций, общих с германскими и отсутствующих в славянском [14, с. 97-98], следует, что предки балтов долгое время обитали между предками германцев и предками славян (что соответствует рис. 1).

Из того, что кельто-германских инноваций меньше, чем итало-германских, и все кельто-германские инновации имеют соответствия в италийском, тогда как италийский имеет целый ряд инноваций, общих с германскими и отсутствующих в кельтском [14, с. 97-98], следует, что предки италийцев значительное время обитали между предками германцев и предками кельтов (и это соответствует рис. 1).

Из того, что протокельты, имея контакты с протоиталиками, переняли часть уральской и алтайской лексики, следует, что предки кельтов обитали в окрестности Каспийского моря (muir Caisp в [53]). Предки германцев обитали в широкой области от Малой Азии до юго-восточного побережья Каспийского моря к югу от предков италиков, в том числе, и по соседству с Месопотамией.

К северо-востоку от "протобалтославянского+" субконтинуума находился ареал носителей "протоарийского+" субконтинуума. Протоарийский язык был языком скотоводов-кочевников [51, с. 275 и далее], в отличие от языка протославян с развитым комплексом земледельческой терминологии. Судя по вышеописанным признакам (морфологические следы в догреческом субстрате, топонимы, этнонимы, имена мифологических персонажей), один из путей миграции "индохеттов" в Анатолию проходил через БКМП (что и привело, вероятно, к кризису и распаду провинции). Праираноарии, занимая освобождающееся пространство, вошли в контакт с финно-уграми во второй половине 2 тысячелетия до н. э. [17, с. 241-242], что предполагает такую структуру северного субконтинуума: протоиндоарии и протоанатолийцы – ближе к северу (и западу), протоираноарии и прототохары – ближе к югу (и востоку).

На этом этапе ясно, что прототохары и протоираноарии в эпоху ранней бронзы обитали далее других протоэтносов от протославян к востоку / северо-востоку.

На восточной периферии ИЕ диалектного континуума обитал "протосеверогерманский+" субконтинуум. Германский компонент этого субконтинуума отличается от германского компонента южного субконтинуума большей долей восточных заимствований, сохранившихся в английском и скандинавских языках, в частности, алтайских названий лошади. Удалённость от влияния ЦПМП задержала структуризацию этой части ИЕ континуума, в результате чего на восточной периферии сохранялись взаимодействия протоиранских, протогерманских, протокельтских и прототохарских диалектов друг с другом и с австронезийскими, синокавказскими, алтайскими и прото-финно-угорскими диалектами.

В пользу предлагаемой географии ИЕ диалектного континуума говорит тот факт, что следы контактов между противоположными периферийными субконтинуумами наблюдаются только в меридиональном направлении. Это наилучшим образом соответствует ИЕ ареалу вокруг и между Чёрным и Каспийским морями с ранними контактами между протоариями и протогреками, протокельтами и протоиталиками к северу и югу от Кавказа и отсутствием ранних контактов между протогерманцами и протославянами.

Рисунку 1 для "раннебронзовой" стадии ИЕ континуума можно теперь попытаться придать предположительное географическое осмысление.

Во 2 тысячелетии до н. э. кризисные явления произошли и в ЦПМП, многие этносы пришли в движение. Значительная часть протославян и протобалтов мигрировала на север и запад Европы (венеты, венеды, венды, рутены), вытесняемая предками греков, кельтов и италиков. В результате ухода мастеров бронзы на север на севере Европы начался скандинавский бронзовый век с теми же темами изделий, но с лучшим качеством, чем у синхронных изделий на юге Европы [2, с. 79, 97].

Вероятно, это было время финала Бабинской культуры (22 – 18 вв. до н.э.), носители которой, освоив лёгкую конную колесницу, разошлись в начале 2 тысячелетия до н. э. тремя потоками: восточным – в сторону Южного Урала, Индии, Ирана, возможно, Северного Китая; западным – на Балканы, в Грецию, в Малую Азию и южным – на Ближний Восток: в Анатолию, Митанни, на Аравийский полуостров [11, с. 147]. Индоарии пришли в Индию, микенцы – в Элладу [9, гл. VII], хурриты начали экспансию на юго-запад (которая по времени совпадает с нашествием гиксосов в Египет: столица гиксосов Avaris < хурр. awari 'поле'?).

Предки германцев пришли в Европу последними, в ходе скифско-сарматской экспансии, расселившись между балтославянами, с одной стороны и кельтами – с другой [33], [55].

В результате всей этой перестройки преобразование ИЕ диалектного континуума в единый общий ИЕ праязык не завершилось. Отсюда, в частности, отсутствие общей парадигмы склонения, о которой пишет А. В. Десницкая [3, с. 76], и сомнения в необходимости гипотезы общего ИЕ праязыка, дивергенция которого могла привести к наблюдаемому множеству ИЕ языков [36, с. 65 и далее]. Этнические группы, занимая новые места обитания, испытывали субстратные влияния аборигенов, частично перемешивались друг с другом, создавали государственность, вследствие чего и возникали ИЕ языки, близкие к современным (по большей части на местах, близких к местам нынешнего обитания их носителей), но сохранившие особенности из более древних мест обитания.

Представление праиндоевропейского ареала в виде диалектного континуума разрешает ряд трудностей, присущих модели изначально единого ИЕ праязыка. Ввиду протяжённости ареала (область между Альпами и Уралом, Ближним Востоком и лесной зоной Европы) попытки найти общеиндоевропейские природные термины обречены на неудачу. ИЕ языки возникали в результате, с одной стороны, конвергентных явлений в ИЕ диалектном континууме вследствие кооперации, с другой стороны – расхождения языков вследствие потери контактов их носителей друг с другом и взаимодействий ИЕ диалектов с различными субстратами при ИЕ миграциях в различных направлениях.

 

Список литературы:

1. Абаев В. И. Скифо-европейские изоглоссы. На стыке Востока и Запада. – М.: Наука, ГРВЛ, 1965. – 168 с.
2. Губанов И.Б., Скандинавская бронза из коллекции МАЭ РАН и историко-культурное значение скандинавского бронзового века. // Европейское культурное пространство в коллекциях МАЭ / Отв. ред. А.А. Новик; РАН. МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамера). – СПб.: МАЭ РАН, 2013. – С. 79 – 99.
3. Десницкая А. В. О мнимом структурном единстве индоевропейских языков, Известия Академии Наук СССР, 1941, № 1, стр. 58-78.
4. Дьяконов И. М. О прародине индоевропейских диалектов // Вестник древней истории. — 1982. — № 3 (161). С. 3—30.
5. Дюмезиль Ж. Религия древнего Рима. СПб.: Издательский проект "Квадривиум", 2018. 896 с.
6. Иванов В. В. История славянских и балканских названий металлов. М.: Наука, 1983. – 197 с.
7. Иванов В. В. О значении хеттского языка для сравнительно-исторического исследования славянских языков // Вопросы славянского языкознания. М.: изд. Института славяноведения АН СССР, под ред. проф. С.Б. Бернштейна, 1957. С. 3-28.
8. Карабасов Ю. С., Черноусов П. И., Коротченко Н. А., Голубев О. В. Металлургия и время: энциклопедия. Том 1. Основы профессии. Древний мир и раннее средневековье. М.: Изд. дом МИСиС, 2011. 216 с.
9. Клейн Л. С. Древние миграции и происхождение индоевропейских народов. Санкт-Петербург, 2007 / URL: http://crimeanbook.com/blog/wp-content/uploads/downloads/2014/04/Klejn _2007.pdf (дата обращения 20.05.2021).
10. Клейн Л. С. Миграции тохаров в свете археологии // Stratum plus, 2000, №2. С. 178-187.
11. Клёсов А. А. Миграции ариев по данным ДНК-генеалогии // Исторический формат. 2016. № 2. С. 127-156.
12. Климов Г. А. Картвельское *USX(O)- 'бык жертвенный' ~ индоевропейское *UKS-ON- // Этимология 1991 - 1993, М., 1994. С. 154-158.
13. Козинцев А. Г. Южный адстрат в праиндоевропейском языке и древнейший этап индоевропейской истории // Этнография/Etnografia, 2018, № 1. С. 143-174.
14. Кузьменко Ю. К. Ранние германцы и их соседи: Лингвистика, археология, генетика. СПб.: Нестор-История, 2011. 266 с.
15. Михайлова Т. А. Macc, cailin and ceile — an Altaic element in Celtic? // The Celtic Languages in Contact. Papers from the Workshop within the Framework of the XIII International Congress of Celtic Studies. Bonn, 2007. Potsdam, 2007. С. 4-24.
16. Напольских В. В. Предыстория народов уральской языковой семьи // История татар с древнейших времён в семи томах. Т. 1. Народы степной Евразии в древности / под ред. М. Усманова, Р. Хакимова. Казань: Рухият, 2002. С. 195–203.
17. Напольских В. В. Уральско-арийские взаимоотношения: история исследований, новые решения и проблемы //Индоевропейская история в свете новых  исследований. (Сборник трудов конференции памяти профессора В . А . Сафронова ). Москва: Издательство МГОУ, 2010. С. 231-244.
18. Напольских В. В., Энговатова А. В. Симпозиум “Контакты между носителями индоевропейских и уральских языков в неолите, энеолите и бронзовом веке (7000-1000 гг. до н.э.) в свете лингвистических и археологических данных” (Твярминне, 1999) // Российская археология. Москва, 2000. №4. С. 224-232.
19. Откупщиков Ю. В. Балто-славянская ремесленная лексика (названия металлов, металлургия, кузнечное дело) // В сб. «Славяне: этногенез и этническая история» / Под ред. А.С. Герда и Г.С. Лебедева. – Л.: Изд. ЛГУ, 1989. С. 44-52.
20. Пешич Р. Винчанское письмо и другие грамматологические очерки. Шестое издание. Краснодар: изд. дом "ДЕДКОФФ", 2010.
21. Старостин С. А. Индоевропейско-севернокавказские изоглоссы // Древний Восток: этнокультурные связи. – М.: Наука, 1988. С. 112 – 163.
22. Тележко Г. М. Анализ межэтнических контактов предков латинов в рамках гипотезы ИЕ диалектного континуума // Modern Humanities Success/Успехи гуманитарных наук, 2019, №6. С. 267-277.
23. Тележко Г. М. Анализ названий меди в языках разных этносов // Universum: филология и искусствоведение. 2018. № 2(48). URL: http://7universum.com/ru/philology/archive/item/5508  (дата обращения: 20.05.2021).
24. Тележко Г. М. Анализ названий золота в языках разных этносов // Universum: филология и искусствоведение. 2018. № 4(50). / URL: https://7universum.com/ru/philology/archive/item/5757 (дата обращения: 19.05.2021).
25. Тележко Г. М. Анализ названий свинца в языках разных этносов // Universum: филология и искусствоведение. 2018. № 3 (49). URL: https://7universum.com/ru/philology/archive/item/5617 (дата обращения: 20.05.2021).
26. Тележко Г. М. К этимологии названий некоторых представителей африканской фауны // Universum: филология и искусствоведение. 2017. № 9 (43). URL: http://7universum.com/ ru/philology/archive/item/5132 (дата обращения: 20.05.2021).
27. Тележко Г.М. К этимологии русского названия бронзы // Universum: филология и искусствоведение. 2018. № 6(52). URL: http://7universum.com/ru/philology/archive/item/5973 (дата обращения: 20.05.2021).
28. Тележко Г. М. О семантике доностратического названия льва // Universum: филология и искусствоведение. 2017. № 8 (42). URL: https://7universum.com/ru/philology/archive/item/5066 (дата обращения: 28.05.2021).
29. Тележко Г. М. О семантике индоевропейского названия медведя // Universum: филология и искусствоведение. 2017. № 6 (40). URL: https://7universum.com/ru/philology/archive/item/4905 (дата обращения: 19.05.2021).
30. Тележко Г. М., Следы прагерманских миграций. URL: https://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/literature/istor/825020.html (дата обращения 29.05.2020).
31. Тележко Г. М. Счёт у готов и славян – маленькая странность. / https://www.proza.ru/2012/07/03/40. – 2012 (дата обращения: 20.05.2021).
32. Тележко Г. М. Счёт у датчан – большая странность / URL: https://proza.ru/2012/07/07/994 (дата обращения: 19.05.2021).
33. Тележко Г. М. Этногенез славян в Восточном Средиземноморье (по лингвистическим данным) // Universum: филология и искусствоведение. 2020. № 3 (71). URL: https://7universum.com/ru/philology/archive/item/9087 (дата обращения: 19.05.2021).
34. Трубачёв О. Н. Indoarica в Северном Причерноморье. – М.: Наука. 1999. 320 с.
35. Трубачёв О. Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. М.: Наука, 2003. 489 с.
36. Трубецкой Н.С. Мысли об индоевропейской проблеме // "Вопросы языкознания", № 1, 1958. С. 65-77.
37. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Пер. с нем. и дополнения чл.-корр. АН СССР О.Н. Трубачёва. Под ред. и с предисловием проф. Б. А. Ларина. Изд. второе, стереотипное. В четырех томах. М.: Прогресс, 1986. Тома I–IV/ http://etymolog.ruslang.ru/index.php?act=contents&book=vasmer (дата обращения: 20.05.2021).
38. Черных Е. Н. Культуры номадов в мегаструктуре Евразийского мира. - М.: Языки славянской культуры, 2013. - Т. 1. 368 с.
39. Черных Е. Н. Протоиндоевропейцы в системе Циркумпонтийской провинции // Античная балканистика / Отв. ред. Л. А. Гиндин. — М.: Наука, 1987. С. 136—147.
40. Черных Е. Н. Философия металла // В мире науки. - 2006. № 7. С. 62-65.
41. Шапошников А. К. Языковые древности Северного Причерноморья. (Этимология языко-вых реликтов Северного Причерноморья): дис. д-ра филол. наук / Ин-т Рус. яз. им. В. В. Ви-ноградова, М. 2007. 870 с. URL: https://www.academia.edu/8949716/Языковые_древности_Северного_Причерноморья.
42. Шмелев Д. Н. Заимствования из прибалтийскофинских языков в старорусских памятниках письменности // Вопросы славянского языкознания. Вып. 5. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1961. С. 191–199.
43. Anthony D., Don Ringe. The Indo-European Homeland from Linguistic and Archaeological Perspectives // Annual Review of Linguistics, 2015, no. 1. С. 199-219. doi: 10.1146/annurev-linguist-030514-124812.
44. Βικιλεξικό. URL: https://el.wiktionary.org/wiki/βούλλα (дата обращения: 25.05.2021).
45.  Blazek V., “Hic erant leones: Indo-European “lion” et alii”, J. of IndoEuropean Studies, Vol. 33, 2005, no. 1–2, pp. 63–101.
46. Dumézil G. Fêtes romaines d' étè et d'automne, suivi par Dix questions romaines, Paris:  Éditions Gallimard, 1975. 304 с.
47. Harper D. Online Etymology Dictionary. / URL: https://www.etymonline.com/ (дата обращения: 19.05.2021).
48. Ηροδοτοσ. Ἱστορίαι. Βιβλιο Δ: Μελπομένη. URL: https://el.wikisource.org/wiki/Ιστορίαι_(Ηροδότου)/Μελπομένη (дата обращения: 29.06.2021).
49. Indo-European etymology. The Global Lexicostatistical Database © 1998–2003. / URL:  http://starling.rinet.ru/cgi-bin/query.cgi?basename=\data\ie\piet&root=config&morpho=0 (дата обращения: 19.05.2021).
50. Jeffers R. Old Irish Verbal Nouns // Ériu Vol 29, 1978. С. 1-12.
51. Kümmel M. J. Agricultural terms in Indo-Iranian // Language Dispersal Beyond Farming. Ed. Martine Robbeets and Alexander Savelyev. Amsterdam: John Benjamins Publishing Company, 2017. С. 275-290.
52. Laird A. G. The Oscan and Umbrian pumperias, Classical Philology, 1906, Vol. 1, No 4. С. 329-338. DOI: https://doi.org/10.1086/358970.
53. Macalister R. A. Stewart. Lebor Gabála Érenn. The book of the taking of Ireland. Part V. Dublin: Educational Company of Ireland, LTD, 1956.
54. Parpola A. Formation of the Indo-European and Uralic (Finno-Ugric) language families in the light of archaeology: Revised and integrated ‘total’ correlations. In: Linguistic map of prehistoric north Europe / Ed. Riho Grünthal, Petri Kallio. Helsinki, Suomalais-Ugrilainen Seura, 2013. С. 119-184.
55. Telezhko G. M. To the Use of Etymological Methods in the Research of the Origin of Slavs // Дискурс 2021. Т. 7 №1. С. 103-124 (дата обращения: 20.05.2021). DOI: 10.32603/2412-8562-2021-7-1-103-124.
56. Wikander S. Maya and Altaic: Is the Maya Group of Languages Related to the Altaic Family? // Ethnos 32, 1967. С. 141-148. DOI: https://doi.org/10.1080/00141844.1967.9980993.
57. Wiktionary. URL: https://en.wiktionary.org (дата обращения: 19.05.2021).
58. Yakubovich I. Two Armenian Etymologies // Caucasian and Near Eastern Studies, XIII, Giorgi Melikishvili memorial volume: Logos, Tbilisi. С. 266-272.