Особенности романтизма в творчестве Гумилёва

АННОТАЦИЯ

В данной статье рассматриваются особенности романтизма в творчестве Н.С. Гумилёва. Основная задача исследования – определить уникальность творческого метода Н.С. Гумилёва как своеобразной трансформации романтизма и неоромантизма.

ABSTRACT

The article deals with peculiarities of romanticism in the works of N. S. Gumilyov. The main research objective is to determine the uniqueness of N. S. Gumilyov's creative method as a kind of transformation of romanticism and neo-romanticism.

Ключевые слова: романтизм, романтическое двоемирие, литературное течение, символизм, акмеизм, футуризм, неоромантизм.

Keywords: romanticism; romanticist world duality; a literary trend; symbolism; Acmeism; futurism; neo-romanticism.

Сегодня представляется бесспорной связь романтизма и творчества выдающегося поэта «Серебряного века» - Николая Степановича Гумилёва. Эта тема так или иначе рассматривается в многочисленных диссертационных исследованиях творчества поэта. Так, например, Дерина Н.И. в своей работе «Художественное мироздание Н.С. Гумилёва и романтическая идея» говорит о связи поэзии Гумилёва с романтизмом поэтов «Озёрной школы» - Кольриджа, Саути и Вордсворта;  Кармалова Е.Ю., исследуя контексты ранних поэтических книг Гумилёва, выявляет контакты его творчества с романтической культурой; В.В. Иванов в своей статье «Звёздная вспышка» противопоставляет поздние, «футуристические» стихотворения Гумилёва раннему романтическому творчеству поэта [5, с.5]. Однако, на наш взгляд, говоря о связи творчества Н.С. Гумилёва с романтизмом, необходимо выявить особенности данного художественного метода в творчестве создателя «Цеха поэтов», определить индивидуальный характер использования романтизма в поэзии Гумилёва.  Так как, по нашему мнению, выражение романтизма в творчестве автора «Пути конквистадоров» при всех присущих данному творческому методу особенностях имеет уникальные, присущие только Гумилёву, черты.

Начнём с основополагающего признака романтизма – недовольства окружающей действительностью. Как известно, писателю-романтику она представляется серой, скучной и неинтересной. Отсюда возникает романтическое двоемирие – одновременное сосуществование двух миров: реального, который не удовлетворяет романтика, и идеального, который существует в его воображении. Безусловно, такое романтическое двоемирие присутствует в творчестве Гумилёва, что опосредовано выражается в одном из самых его знаменитых стихотворений – «Жираф».

В данном стихотворении противопоставление «здесь» и «там» выражено в пространственном аспекте. Реальный мир – это мир серый и печальный, где невозможно верить ни во что, «кроме дождя», где взгляд «особенно грустен», «руки тонки, колени обняв» и любимая плачет, а «там» - другой мир, где яркие краски, мир, характеризующийся сочетаниями «цветные паруса корабля», «радостный птичий полёт», «мраморный грот»… Эти два мира явно противопоставлены друг другу, и читательские симпатии, как и симпатии самого автора, явно на стороне «того», идеального, романтического мира. Мира, созданного Гумилёвым. Безусловно, этот мир должен находиться и находится «далёко, далёко» - настолько «далёко», насколько расходятся представления об идеальном и реальном мире в сознании автора. При этом лирический герой не может соединить эти два мира, он не в силах, казалось бы, даже представить себе способ их соединения: «И как я тебе расскажу про тропический сад, // Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав?...» [2, с.79]; героиня плачет от кажущейся невозможности преодолеть это непреодолимое расстояние между «здесь» и «там». Однако в заключительных строках проявляется особенность романтического мировоззрения Гумилёва – при явной несовместимости двух миров лирический герой пытается с упорством, сопоставимым разве что с упорством самого автора стихотворения, всё же соединить «там» и «здесь»: «Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад // Изысканный бродит жираф» [2, с.79] . Начинается трудный процесс преодоления этой бездны между двумя жизненно необходимыми для лирического героя мирами. Как, каким образом преодолевает поэт в своём творчестве романтическое двоемирие – об этом мы скажем позднее.

Кроме пространственного «разрыва» между двумя полюсами романтического мира существует и временной «разрыв». И этот разрыв преодолеть автору «Жирафа» гораздо сложнее, чем пространственный. «Я вежлив с жизнью современною, // Но между нами есть преграда, // Всё, что смешит ее, надменную, //

Моя единая отрада» [2, с.212] - так выразил поэт своё отношение к современности. Этой «отрадой» являются «победа, слава, подвиг» - «слова, затерянные ныне», то есть прошедшее время, минувшие века. В этом контексте акцент делается на слове «преграда» как на чём-то непреодолимом, раз и навсегда разделившем «здесь» и «там». Именно такая преграда заставляла многих романтиков «уходить» в прошлое, помещать свой идеальный мир в минувшие столетия. И это, безусловно, трагический разрыв для романтика, отстраняющегося от современного мира. Но только не для Гумилёва, заявляющего «Но нет, я не герой трагический», и, хотя лирический герой этого стихотворения статичен, как «идол металлический», мы чувствуем в нём не печаль, а злость; в его душе ещё гремит древняя гроза, которая готова вырваться наружу и разрушить эту временную преграду. Здесь мы опять сталкиваемся с желанием Гумилёва преодолеть непреодолимое – эту особенность творчества поэта некоторые исследователи называют «романтической волей».

Таким образом, на примере двух стихотворений Н.С. Гумилёва – «Жираф» и «Я  вежлив с жизнью современною…» –  мы доказали наличие разрыва между романтическими «там» и «здесь» в поэзии Гумилёва. И таких стихотворений, подтверждающих наличие романтического двоемирия в творчестве поэта, очень много. В связи с вышесказанным представляется необходимым конкретизировать понятие «идеального мира» в понимании Н.С. Гумилёва. На наш взгляд, это понятие не является статичным: по мере развития творческого мастерства Гумилёва его «идеальный мир» при сохранении основополагающих характеристик подвергался значительной трансформации. Но именно в этот мир поэт хотел уйти ещё в первом своём опубликованном в 1902 году в газете “Тифлисский листок” стихотворении “Я в лес бежал из городов”, где “лес” как символ природы, особо почитаемой романтиками, и является первоначальным олицетворением того самого идеального мира. А в дальнейшем поэт создаёт в своём раннем творчестве свой собственный мир. Это, безусловно, мир книжный, где действуют книжные герои (Воин Зелёного Эрина, король океана Сваран, тролли, гномы, Люцифер, Заратустра и т.п.); это то самое идеальное пространство романтического двоемирия, где реальность практически не представлена. Это мир первого сборника Н.С Гумилёва – «Пути конквистадоров».

В этом мире действует романтический герой – «исключительная личность в исключительных обстоятельствах». Истоки этого героя кроются в самой личности Гумилёва, пытавшегося и сумевшего сделать свою жизнь «исключительной». Н.С. Гумилёв появился на этот свет слабым, некрасивым, болезненным ребёнком, с врождённым косоглазием. Он уже с самого детства находился в борьбе с окружающим миром, был противопоставлен ему, стремился изменить через себя окружающий мир – это ли не свойства романтического героя? И, конечно же, исключительной была необыкновенная гордость, о которой упоминают все, знавшие Гумилёва. Осознавая свою слабость и некрасивость, он всегда стремился идти по линии наибольшего сопротивления (эту черту своего характера Гумилёв впоследствии провозгласит одним из основных постулатов созданного им литературного течения – акмеизма), старался исправить свои недостатки, упорно достигая поставленных целей. Эти черты характера Гумилёв сохранит до конца жизни, и этими чертами характера наделит своего лирического героя. Неслучайно сборник называется «Путь конквистадоров». Конквистадор – сильная личность, герой-завоеватель, упорно достигающий своей цели. Именно он является героем программного стихотворения, сонета, открывающего сборник. И именно в этом стихотворении заявлен основной постулат всей, как нам представляется, жизненной философии и поэтического кредо Н. С. Гумилёва: «И если нет полдневных слов звездам, тогда я сам мечту свою создам, и песней битв любовно зачарую» [1, с.14].

В этой строчке, кажущейся такой несовершенной, на самом деле заключён очень важный смысл. Не стоит забывать, что первые стихотворения Гумилёва были написаны под сильным влиянием поэзии символизма и характеризовались определённой многоплановостью, свойственной данному течению. Исходя из этого, сочетание «полдневные слова» можно рассматривать как некий символ реального мира, где всё безжалостно лишается дневным светом какой-либо таинственности, «иррациональности», становится приземлённым, «реальным». Этот мир противопоставлен «звездам» как символу мира идеального, романтического, недостижимого, доступного только мечтам. И в этом контексте становится понятным нарушение сочетаемости слов в выражении «мечту свою создам». Как известно, в соответствии с нормами русского языка, глагол «создать» не сочетается со словом «мечта». Но с учётом многоплановости данного выражения всё становится на свои места: смысл анализируемой строки заключается в том, что если невозможно соединить «там» и «здесь», то поэт создаст свой мир, свою «мечту», воплотит её в жизнь. И мы не знаем, где это произойдёт – в реальности или в каком-то идеальном мире. Но в одном мы можем быть точно уверены – этот мир будет создан с помощью искусства, которое романтики считали способом преображения мира, с помощью поэзии: «и песней битв любовно зачарую». И в этом мире, как это ни парадоксально звучит, и должны будут объединиться – пусть посредством жестоких «битв», бесконечных странствий, трудных путей – оба компонента романтического двоемирия, и именно в этом мире должна будет возникнуть та гармония, о которой так мечтали романтики. Этим стремлением к созданию, воплощению такого мира и будет проникнуто, на наш взгляд, всё дальнейшее творчество Гумилёва. Отсюда мотивы сражения, битвы, поединка, странствий в его поэзии. Поэт с завидным упорством будет добиваться своей цели как в творчестве, так и в жизни – романтики прошлых веков добивались синкретичности в искусстве, поэты «Серебряного века» стремились соединить воедино жизнь и творчество. В одном из своих юношеских писем Гумилёв писал: «Что есть прекрасная жизнь, как ни реализация вымыслов, созданных искусством? Разве не хорошо сотворить свою жизнь, как художник творит свою картину, как поэт создаёт поэму? Правда, материал очень неподатлив, но разве не из твёрдого камня высекают самые дивные статуи?» [7, с.51]. Гумилёв ценой своей жизни доказал своё утверждение: он восхвалял битвы, «победу, славу, подвиг» - и был воином во время Первой мировой войны, заслужившим награды за храбрость; восхищался экзотикой дальних стран – и четырежды совершил путешествия в Африку, которую считал воплощением своего идеального мира; призывал сохранять смелость и твёрдость в самые тяжёлые минуты жизни («я учу их, как не бояться, // Не бояться и делать, что надо» [1, с.364]) – и не потерял присутствия духа во время ареста и даже (по свидетельству Г. Иванова) в момент смерти. Гумилёв на практике пытался соединить поэзию и жизнь, усилием своей непоколебимой воли трансформировать одно в другое, и наоборот. Исходя из этого мы считаем, что вышеупомянутая цитата из письма служит подтверждением наших выводов о характере романтизма Гумилёва, стремящемся соединить два несоединимых мира не путём компромисса, а путём волевого преодоления их несовпадения, создание на основе двух миров своего «звёздного» мира, причём создание его именно в реальности. Именно это, на наш взгляд, является характерной особенностью творческого метода Гумилёва, именно это стремление было перенесено поэтом в законы созданного им литературного течения – акмеизма, призванного, по мнению создателя, объединить два таких разных явления, как романтизм и реализм.

Объединяющей теме искусства посвящено стихотворение, открывающее поэтический сборник «Жемчуга» (1910г.) – «Волшебная скрипка». Для романтиков искусство – традиционно некая иррациональная, необъяснимая сила, связывающая оба их мира и способная преобразить реальность, некий дар, волшебный и в то же время смертоносный. Гумилёв делает акцент на последнем свойстве этого дара, размышляя одновременно – в романтическом ключе! – о судьбе и назначении поэта, творца.

И, наконец, самая и, может быть, главная особенность романтизма Гумилёва заключается в том, что он нашёл на земле свой идеальный мир. Это была Африка с её первобытностью, первозданностью. Это был континент, где было место всему тому, что составляло внутренний мир Гумилёва – подвигу, первооткрывательству, победе, славе, жажде к экзотике. Считаем, что соединение этих двух миров – пусть отдалённого, но реально существующего мира и мира мечты и породило в дальнейшем такое литературное направление, как акмеизм, о чём уже говорилось выше. Гумилев-акмеист обращал свой взор к ярким краскам реальности, он сумел обрести чувство свежести бытия и вкус к жизни такой, какая она есть. В отличие от символистов, адамисты (второе название акмеистов) видели тайну живого мира, а не искали ее в туманных далях и мистике. Героический характер натуры основателя акмеизма – поэта Н.С. Гумилёва -  звал его в неизведанные края, звал на подвиг. Романтический же мир выковывал в герое такие качества, как бесстрашие и отвага, чтобы хватило духа не просто увидеть красоту, но и отстоять ее право жить в душе человека.

Безусловно, говоря об особенностях романтизма Гумилёва, нельзя не сказать о тенденциях, господствовавших тогда в литературе. Ведь символизм тоже был своеобразной романтической реакцией на реализм и натурализм, романтические тенденции ярко проявляются у раннего Горького, у Александра Грина, Редъярда Киплинга.  Это явление своеобразного «возрождения» романтизма получило в литературоведении название «неоромантизм».

Неоромантизм — течение в литературе и искусстве рубежа Х1Х-ХХ вв., связанное с традициями романтизма, но возникающее в иную историческую эпоху, когда на первый план выходит не новаторство содержания и формы, а эстетический и этический протест против дегуманизации личности и реакция на натурализм и крайности декаданса. В широком смысле неоромантизм — совокупность различных направлений и течений этого периода, родственных романтизму (так называемый неоромантический ореол: символизм, эстетизм и др.).

Термин «неоромантизм» появился еще в конце XIX в. (Д. Мережковский, Г. фон Гофмансталь и др.). Неоромантики верили в сильную, яркую личность, они утверждали единство обыденного и возвышенного, мечты и действительности. Согласно неоромантическому взгляду на мир все идеальные ценности можно обнаружить в обыденной действительности при особой точке зрения наблюдателя, иными словами, если смотреть на нее сквозь призму иллюзии. На формирование неоромантизма оказала значительное влияние философия Ницше и Шопенгауэра, поэтому в центре неоромантического произведения часто стоит личность особой силы.

Безусловно, творчество Гумилёва попадает под определение неоромантизма. Но всё же романтизм Гумилёва имеет и индивидуальные черты, о которых мы говорили выше и которые выделяют его среди других «неоромантиков» конца 19 – начала 20 века. В позднем своём творчестве поэт немного отходит от неоромантических традиций, у него появляются даже элементы футуризма (стихотворения «Заблудившийся трамвай», «На далёкой звезде Венере»). Каких высот мог бы достичь поэт в дальнейшем – этого мы никогда не узнаем: Н.С. Гумилёв был расстрелян в августе 1921 года, как раз «посредине странствия земного» (так поэт хотел назвать сборник своих стихотворений этого периода). Но уникальный поэтический мир, созданный творческой волей поэта на основе синтеза «здесь» и «там», идеального и реального миров путём победы над романтическим двоемирием, продолжает жить своей – теперь уже вечной – жизнью.

Список литературы:

1. Гумилёв Н.С.  Стихотворения и поэмы. // Сост. и примеч. М.Д. Эльзона. – М.: Современник, 1990 – 461 с.
2. Гумилёв Н.С. Стихи. Письма о русской поэзии. // Сост., науч. подг. текста, послес. Н. Богомолова. – М.: Худож. лит., 1989 – 447 с.
3. Иванов Вяч. Вс. Звёздная вспышка (Поэтический мир Гумилёва). В кн.: Гумилёв Н.С. Стихи. Письма о русской поэзии. // Сост., науч. подг. текста, послес. Н. Богомолова. – М.: Худож. лит., 1989 – 447 с.
4. Письмо Н.С. Гумилёва к В.Е. Аренс от 1 июля 1908 года. СМ.: Неизвестные письма Н.С. Гумилёва (публикация Р.Д. Тименчика) – Известия: Академия наук СССР. Серия литературы и языка, 1987, т. 46, № 1, с. 51.