Судебный контроль как средство выявления и устранения следственных ошибок

АННОТАЦИЯ

Данная статья посвящена судебному контролю как одному из важнейших средств предупреждения, выявления и устранения следственных ошибок в досудебном производстве уголовных дел, также автор отразил свое видение дальнейшего законодательного совершенствования данного института.

ABSTRACT

The article is devoted to judicial control as one of the most important means of preventing, revealing and eliminating cases of mistaken identity in the pre-trial procedure of criminal proceedings; the author also reflects her vision of further legislative improvement of this institution. 

Внедрение в уголовный процесс судебного контроля, несомненно, способствует повышению эффективности не только расследования уголовных дел, но и своевременному выявлению и устранению следственных ошибок.
До 2010 года единственным органом, осуществляющим надзор за деятельностью органов следствия были органы прокуратуры.

В ходе судебно-правовой реформы, с переходом к состязательному процессу появилось необходимость в судебном контроле за обеспечением соблюдения конституционных прав и свобод граждан, вовлеченных в сферу уголовного преследования. В этой связи отдельные полномочия прокурора были изъяты и переданы суду. Данное обстоятельство объясняется тем, что прокурор как сторона обвинения в состязательном процессе уже не мог должным образом выполнять арбитральную функцию. Даже сегодняшнее положение органов прокуратуры Кыргызской Республики выглядит абсурдным, так как на него по сей день, возложены противоречащие друг другу функции – обвинения и надзора (ст. 33, 34 УПК КР).

Однако судебная реформа осуществляется постепенно и поэтапно. Согласно ч. 2 ст. 32 УПК КР только суд в ходе досудебного производства правомочен принимать решения:

1.   об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста;
2.   о продлении сроков содержания под стражей и домашнего ареста;
3.   о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы;
4.   о применении мер по обеспечению безопасности в отношении свидетелей, потерпевших и иных участников уголовного судопроизводства;
5.   о прослушивании и записи телефонных и иных переговоров;
6.   о получении информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами;
7.   о производстве обыска, выемки, осмотра, проникновении представителей власти в жилище и иные объекты, находящиеся в собственности или ином праве;
8.   о законности и обоснованности задержания подозреваемого (обвиняемого), производства обыска, выемки, осмотра, проникновения представителей власти в жилище и иные объекты, находящиеся в собственности или ином праве.

Суд правомочен в ходе досудебного производства рассматривать жалобы на действия (бездействие) и решения прокурора, следователя и органа дознания в случаях и порядке, которые предусмотрены ст. 131 настоящего Кодекса.

Из законодательной формулировки следует, что вышеперечисленные полномочия ранее относились прокурору. Отныне это прерогатива только суда. Более того, суд теперь рассматривает и разрешает жалобы не только на действия следователя, органов дознания, но и на действия и бездействия самого прокурора.

Тем не менее судебный контроль состоит из проверочной деятельности суда в досудебном производстве уголовных дел и распространен на определенные виды следственных, процессуальных действий и проверке законности и обоснованности принимаемых решений, касающихся конституционных прав и свобод граждан.

М.Е. Токарева и А.Г. Халиулин, рассматривая отличие судебного контроля и судебного надзора за действиями органов следствия, затрагивающих права и свободы граждан, вовлеченных в область уголовного судопроизводства, считают, что суд, выполняя судебный контроль, не санкционирует эти действия, а осуществляет проверку законности и обоснованности утвержденного прокурором постановления следователя о применении меры пресечения. А при осуществлении судебного надзора суд будет ответственен уже за законность и обоснованность данных действий, органов следствия путем их санкционирования [4, с. 51].

Однако мы считаем, что судебный надзор и судебный контроль отличаются тем, что первый является более инициативной деятельностью, то есть суд может по своей инициативе провести проверочные действия, тогда как судебный контроль может начаться только после поступления от участников процесса обращения с ходатайством либо жалобой, хотя на практике и то и другое в досудебном производстве называют обобщенно судебным контролем.

А.Б. Соловьев, Н.А. Якубович признают, что «сама по себе идея судебного контроля за соблюдением в этих случаях предписаний закона заслуживает поддержки, поскольку является дополнительной гарантией законности» [5, с. 5].

Правовым исходным положением осуществления судебного контроля в досудебных стадиях уголовного судопроизводства является Конституция Кыргызской Республики. Так, согласно ч. 3 ст. 24 Конституции КР «никто не может быть арестован, содержаться под стражей или оказаться лишенным свободы иначе как по решению суда и только на основаниях и в порядке, установленных законом». В УПК КР суд также принимает решение об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста и о продлении его сроков (ч. 2 п. 1,2 ст. 24 УПК КР).

В соответствии с ч. 4 ст. 24 Конституции КР «никто не может быть подвергнут задержанию на срок более 48 часов без судебного решения. Каждое задержанное лицо в срочном порядке и в любом случае до истечения 48 часов с момента задержания должно быть доставлено в суд для решения вопроса о законности его задержания». Дело в том, что в первоначальной редакции УПК КР 1999 года задержание подозреваемого в совершении преступления регламентировалось на 72 часа. Позднее, в 2008 году, были внесены изменения в данную статью с указанием на задержание подозреваемого в совершении преступления до 48 часов. На самом деле по нормам Международного права задержание на 48 часов характеризуется как пребывание любого лица, в состоянии лишенного личной свободы, но без осуждения за совершенное правонарушение [3]. Поэтому абсолютно верно на конституционном уровне было закреплено положение об обязательном доставлении подозреваемого в совершении преступления в суд для решения вопроса о законности задержания. К тому же суд как арбитр может своевременно среагировать на нарушения прав задержанного, выявить и устранить ошибки, допущенные во время фактического задержания (захвата).

Что касается ареста, содержания под стражей, то, в соответствии со ст. 110 УПК КР, следователь с согласия прокурора возбуждает ходатайство перед судом. Далее единоличный судья рассматривает постановление о возбуждении ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу с участием обвиняемого, прокурора, следователя, защитника по месту производства расследования либо месту задержания подозреваемого (обвиняемого), то есть можно уверенно сказать, что имеются условия для состязания сторон. В данном случае суд при необходимости исследует не только вопросы права, но и факта. Соответственно, в судебной процедуре избрания меры пресечения прослеживаются следственные ошибки, повлекшие незаконные и необоснованные ограничения конституционных прав и свобод граждан. Такая форма оправдана практикой и поддерживается теорией уголовного процесса [4, с. 51]. В последнее время сформировался и механизм исправления судебной ошибки при разрешении подобных жалоб. Заинтересованные лица имеют возможность обжаловать или опротестовать вынесенное судебное решение в вышестоящий суд. При несогласии одной сторон с решением суда, есть возможность обратиться с жалобой в кассационном порядке (ч. 10 ст. 110).

Следующая конституционная норма гласит: «Производство обыска, выемки, осмотра и осуществление иных действий, а также проникновение представителей власти в жилище и иные объекты, находящиеся в собственности или ином праве, допускаются лишь на основании судебного акта» (ч. 2 ст. 30 Конституции КР). Вполне оправдано конституционное закрепление неприкосновенности жилища и иных объектов собственности и производство обыска, выемки, осмотра в них только по судебному решению. Как известно, для осмотра жилища в первоначальной редакции УПК КР 1990 года согласие прокурора требовалось только при возражении проживающих в нем лиц. После конституционного закрепления данной нормы в 2015 году были внесены изменения и дополнения в уголовно-процессуальное законодательство, где в ч. 9 ст. 177 УПК КР было прямо закреплено, что «осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или по судебному постановлению». Однако здесь имеется противоречие с Конституцией, где прямо говорится об обязательности судебного акта. Поэтому мы считаем необходимо «или» заменить союзом «и». В противном случае следователю будет достаточно получить согласие одного из перечисленных лиц.

Более того, на практике имеется достаточно случаев, когда следователи, выехав на осмотр жилища, даже и получив решение суда, переходят на обыск или выемку. Тем самым они совершают следственную ошибку, тогда как на производство вышеуказанных следственных действий закон требует отдельного судебного решения. В данном случае как Конституция, так и УПК КР легитимизируют подобные следственные действия путем принятия судебного акта.

Кроме вышеуказанных полномочий суда, в досудебном производстве стороне защиты необходимо предоставить возможность обжалования такого важного обвинительного процессуального акта, как постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого, поскольку предъявляется обвинение только в случае достаточности доказательств, указывающих на совершение преступления определенным лицом (ст. 213 УПК КР). Данный процессуальный акт не всегда безупречен: при изучении прокурором, осуществляющим надзор за следствием, не всегда выявляются ошибки, существенные нарушения норм УПК, неправильное применение уголовного закона. Вследствие этих нарушений невиновный наказывается, а виновный оправдывается или освобождается от наказания. Следовало бы дать суду право отменять незаконное и необоснованное постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого. Такой же точки зрения придерживается и Ю.К. Якимович. По эго мнению, арест в большинстве случаев связан с тяжестью преступления обвиняемого, а оно определяется именно предъявленным обвинением [7, с. 56–57]. Поэтому предъявленное обвинение должно пройти предварительный судебный контроль, чтобы при рассмотрении дела по существу суд не возвращал дело на следствие.

Резюмируя сказанное, хотелось бы остановиться на субъекте осуществления судебного контроля. Мы поддерживаем идеи создания специализированных судей по осуществлению судебного контроля за следствием. Точнее, как пишут И.Ф. Демидов, А.Б. Соловьев, М.Е. Токарева, А.Т. Халиулин, И.А. Якубович [1, с. 24–25; 4, с. 51], – создание института «следственных судей», которые занялись бы исключительно судебным контролем в досудебном производстве уголовных дел. Мы считаем, что именно такой субъект мог бы своевременно и эффективно реагировать на следственные ошибки, выявлять и устранять их.