Текстовая аппликация как спорная фигура интертекста

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются понятия цитирование и текстовая аппликация как фигуры интертекста с целью их различения терминологически и концептуально. Проанализированы функции приема текстовой аппликации, варианты его реализации в постмодернистском тексте на примере романов А.Г. Битова «Пушкинский дом» и Д. Фаулза «Волхв».

ABSTRACT

The article is devoted to the analysis of the terms citation and textual application with a view of considering them as different terminologically and conceptually. Functions of textual application and its usage in postmodernistic texts have been analysed. Examples are taken from “Pushkin House” by A. Bitov and “The Magus” by J. Fowles.

Текстовая аппликация как фигура интертекста является спорным понятием. Такие исследователи, как А. Хаммет, А. Русанов, Н. Пьеге-Гро, Т.А. Смирнова, не различают понятия аппликации и цитации ни концептуально, ни терминологически. Определение, данное в лингвистических и литературоведческих словарях, не уточняет, что цитата предполагает наличие указания на авторство. Например: «цитата (лат. citatum из citare – призывать, называть). Дословная выдержка из какого-либо текста или в точности приводимые чьи-либо слова [5]. Понятие текстовая аппликации не встречается в современных словарях. Мы же считаем, что данные понятия следует различать и конкретизировать. Цитата – «дословное воспроизведение фрагмента текста, сопровождаемое ссылкой на источник» [4, с. 79]. Аппликация, в сою очередь, «представляет собой дословное воспроизведение текста-донора в тексте-реципиенте без указания автора...» [1, c. 78]. Цитирование можно встретить в любых функциональных стилях речи, в то время как прием текстовой аппликации несвойственен научному стилю; употребление данного приема рассматривается как плагиат. Оба приема служат предметом интеллектуальной игры, но только в случае с аппликацией игра становится более сложной и рассчитана на элитарного читателя со схожим с автором пресуппозитивным фондом знаний. В случае использования приема текстовой аппликации языковая загадка усложнена: реципиенту необходимо не только провести параллель между двумя текстами, но сначала отгадать или вспомнить источник, затратив большее количество интеллектуальной энергии. Аппликация сближает адресанта и адресата текста при помощи эвокативных импульсов, вызванных использованием данного приема. Прием аппликации создает определенный дружеский тон, т.к. автор предполагает, что его знания совпадают со знаниями читателя. Только данное совпадение может обеспечить реконструкцию смыслов, заложенных при порождения текста. Апелляция к эстетическому восприятию текста, без прерывания основного повествования на указание авторства, – основная задача данной фигуры интертекста.

Для анализа приема аппликации взяты два романа, принадлежащие различным культурным традициям: «Пушкинский дом» А.Г. Битова и «Волхв» Д. Фаулза. Оба романа изданы в 70-е годы ХХ века и представляют литературу постмодернизма, одной из отличительных черт которой является насыщенность интертекстуальных связей. В каждом романе найдено более двухсот фигур интертекста, при этом в русском произведении 37 примеров относятся к приему текстовой аппликации, в то время как в английском их всего 6. Мы объясняем такое значительное количество аппликаций в романе «Пушкинский дом» тем, что А.Г. Битов пользуется отсылкой к произведениям, входящим «в школьную программу», а следовательно, всем известным классикам русской литературы, которая, как кажется автору, не нуждается в указании на авторство. 80 % текстовых аппликаций, функционирующих в тексте, принадлежат автору-повествователю, его рассуждения и пояснения обогащены интертекстуальными перекличками. В романе Д. Фаулза также можно встретить отсылки к общеизвестным произведением, но, как правило, автор использует текстовую аппликацию для того, чтобы охарактеризовать героев как литературно образованных людей. Знание классических произведений и современной поэзии в его романе является показателем высшего общества, предметом поклонения и соблазна. Д. Фаулз использует «чужие тексты» для создания образов героев и уникальной атмосферы романа. Прием текстовой аппликации реализуется через речь героев. А.Г. Битов пытается объяснить, что проблемы, поднимаемые писателями XIX века, остаются актуальными. Тем не менее, после прочтения его романа появляется ощущение, что человек в понимании автора «обмельчал», пропало место истинным подвигам и большим поступкам.

В обоих романах прослеживается экзистенциальная тематика. Герои потеряны в окружающем их мире, совершают ошибки, пытаясь понять и осознать самих себя. Оба автора экспериментируют с языковыми возможностями, обогащая свои тексты, расширяя их до бесконечности. Оба произведения имеют сложную структуру (по К. Гаузенблазу), т. е. имеют глубинный зашифрованный смысл, кодирующими элементами которого являются фигуры интертекста.

В романе «Волхв» первое применение приема аппликации встречается при описании одного из переломных моментов в жизни главного героя. Он теряет интерес к жизни, пытается покончить с собой. При таких обстоятельствах появляется таинственный человек, мистер Кончис. Во время их первой встречи главный герой, Николас, употребляет фразу “We shall not cease from exploration” (Мы не оставим исканий – пер. В. Топоров). Эта фраза восходит к поэме Т.С. Элиота «Литтл Гиддинг».

Одной из функций употребления данного приема является расширение текста за счет текста-источника. Ключевая проблема поэмы – утрата человеком духовных ценностей и самоопустошение. Т.С. Элиот рассуждает о месте человека в мире, его предназначении. Выбранная Д. Фаулзом строчка говорит о том, что нельзя терять присутствие духа, опускать руки, лишать себя жизни. Модальный глагол”shall”, чаще используемый в поэзии, а не в разговорной практике, придает речи героя патетичность и торжественность. Основные функции аппликации – эстетическая и характерологическая. Эти же функции реализованы в следующем примере. Интеллектуальную игру Николоса поддерживает Лили, соблазняющая героя своим умением апеллировать к авторитетным литераторам. В одной из бесед она произносит строчку “It tolls for thee” – «Он звонит по тебе» из стихотворения-проповеди английского поэта Д. Донна “No man is an island” («Нет человека, который был бы как остров» – пер. Г. Кружкова).

Поэтическая форма личного местоимения ‘you’ является маркером интертекстуальных отношений, позволяющим читателю распознать данный прием. Еще один вариант приема текстовой аппликации обращает внимание читателя к эпическому произведению Вергилия «Энеида» – “sic itur ad astra” (так идут к звездам). Основная функция, реализованная в данном приеме, – это претензия на научность. Эта фраза используется в памфлете, посвященном телепатии. Научно обосновать данное направление исследования затруднительно, таким образом появляется эта фраза, усложняющая основное содержание памфлета. Д. Фаулз завершает роман строчкой из стихотворения «Всенощная Венера»:

сras amet qui numquam amavit

                    quique amavit eras amet

(завтра познает любовь не любивший ни разу, и тот, кто уже отлюбил, завтра познает любовь – пер. Б. Кузьминский.) Эта фраза – рефрен произведения, воспевающего богиню любви и весенний расцвет природы. Кольцевой повтор несет художественно-эмоцианальную нагрузку, позволяя завершить произведение, предсказывая дальнейшую судьбу героев. Здесь реализуются идейно-тематическая и эстетическая функции.

Частотность использования приема текстовой аппликации в романе «Пушкинский дом» гораздо выше, но основные функции данной фигуры интертекста во многих примерах совпадают. Однако акцент А.Г. Битов ставит на поддержании историко-литературных связей. Некоторые примеры вынесены автором в эпиграфы (таких приемов восемь), в качестве текста-источника в этом случае выступает одно из самых «загадочных произведений» русской литературы – «Герой нашего времени». Будет неправильным утверждение, что А.Г. Битов проводит параллели между двумя героями, он лишь акцентирует внимание на той же идее, на отсутствии истинных героев и на обличении низких качеств личности. Следовательно, подобные отсылки выполняют содержательно-концептуальную функцию.

Эпиграфы к данному произведению также намекают читателю, что их ждет в следующей главе, и помогают создать образы героев. В главе «Альбина» выносится за пределы текста следующий микротекст: «– Или вы меня презираете, или очень любите! – сказала она наконец голосом, в котором были слезы… – не правда ли, – прибавила она голосом нежной доверенности: – не правда ли, во мне нет ничего такого, что бы исключало уважение…».

Здесь мы видим, что сравниваются две героини, или, вернее, отношение и поступки главных героев к ним (Печорина к княжне Мэри и Левы к Альбине). Читатель понимает и те чувства, которые испытывают герои друг к другу, и то, что главный герой лишь пользуется расположением девушки. Благодаря небольшому эпизоду, вырванному из новеллы М.Ю. Лермонтова, автору удается передать глубину чувств героини, ее наивность, незнание и ее неудачную судьбу. Здесь получает свое выражение содержательно-фактуальная функция приема текстовой аппликации. Вторым источником вдохновения А.Г. Битова является А.С. Пушкин; отсылки к его произведением пронизывают все творчество писателя. Фразы из стихотворений и поэм А.С. Пушкина вкраплены в текст А.Г. Битова без отступлений и пауз, они оправдывают название романа, и многие из них выполняют роль метафор или перифразов: “И пока утро дописывало это письмо, адресованное когда-то Петром «назло надменному соседу», а теперь никому уже не адресованное и никого ни в чем не упрекающее, ничего не просящее, – на город упал ветер”.

Текстовая аппликация выполняет декоративную функцию и указывает на творческий образец писателя. Те же функции реализованы в следующем примере: “В младенчестве, правда (Лева был зачат в «роковом» году), случились с ним, вернее, с его родителями, кое-какие неприятные перемещения в сторону их замечательного предка, так сказать, «во глубину сибирских руд»”. Эта непосредственная беседа автора с читателем, обогащенная пушкинскими аппликациями, создает особенный идиостиль автора.

Подобные примеры встречаются в романе 10 раз. Помимо А.С. Пушкина, А.Г. Битов обращается к творчеству Н.В. Гоголя, А.А. Блока, М. Горького, Н.Г. Чернышевского, В. Хлебникова и др. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, окруженный своими «друзьями» (нельзя сказать, что у него были друзья), главный герой повторяет строчку из стихотворения В. Хлебникова «Моих друзей летели сонмы»: “«Их семеро, их семеро, их – сто!» – бормотал Лева и пьянел, как тонул”. Аллитерация в данном случае подчеркивает замешательство героя, его растерянность.

Также в романе встречаются отсылки и к иностранным авторам, например, к Х.Х. Андерсону: «Нет сказок лучше тех, что придумала сама жизнь!». Эта фраза появляется в речевой партии автора-повествователя, когда он рассуждает о создании своего романа, о влиянии персонажа на его собственную жизнь. Приемы текстовой аппликации становятся проявлением авторского присутствия, около 80 % приемов интертекта использованы в авторских отступлениях от основного повествования.

Проанализированные примеры использования приема текстовой аппликации позволяют сделать вывод, что Д. Фаулз и А. Битов создают уникальный идиостиль посредством различных фигур интертекса и прием текстовой аппликации занимает не последнее место. Текстовая аппликация является средством самовыражения авторов, их культурно-семиотических ориентиров. Это способ воздействия на читателя, т. к. этот прием не только создает интеракцию между текстами, но и реализует функцию создания интеллектуальной игры. Но если А.Г. Битов «играет» только с читателем, то Д. Фаулз вписывает игру в диалоги между героями, тем самым выражая двунаправленность данной функции.

Поддерживая непрерывный процесс историко-литературных связей, текстовая аппликации расширяет и углубляет текст, апеллируя при этом к эстетическому восприятию. Но следует отметить, что Д. Фаулз в основном прибегает к данному приему для создания образов и характеров героев. Первоисточники его интертекстуальных ссылок разнообразны: английские поэтические и прозаические произведения и античные тексты. А.Г. Битов выбирает русскую классическую литературу как источник своего вдохновения, акцентируя внимание на творчестве А.С. Пушкина. Его примеры текстовой аппликации в романе «Пушкинский дом» в основном выполняют функцию поддержания историко-литературных связей и функцию намека. При этом мы подчеркиваем разницу между приемом цитирования, который реализуется и интерпретируется даже при различии фондов знаний у автора с читателем, в то время как аппликация требует одинаковой пресуппозиции или (по Б.М. Гаспарову) схожего «индивидуального цитатного мнемонического конгломерата» для правильного функционирования при декодировании текста.